Капля этики

Актуальное искусство и христианское общество

Суд над кураторами «Запретного искусства» поставил два больших вопроса: границы допустимого в обществе самовыражения художника и границы допустимого их судебного преследования со стороны государства. Решение суда, хоть многих и не удовлетворило (кураторы, слава Богу, не посажены, но осуждены по политической статье за «разжигание», а не по гражданской за «хулиганство», как было бы разумней), во всяком случае, оставляет пространство для обсуждения. Остатки здравого смысла в данном случае возобладали над истерикой – и это уже неплохо.

Актуальное искусство

Итак, насколько правомочно использование художниками символов, способных кого бы то ни было оскорбить? Насколько широки полномочия государства? И, наконец, к чему то или иное уклонение от баланса общественного спокойствия может привести?

Прежде всего, в деле о «Запретном искусстве» бросается в глаза безответственность художников (среди которых явно не сыщешь гениев) и чрезмерная жесткость государства (которое, в свою очередь, явно не блещет сообразительностью). Данную дихотомию автор этих строк подробно описывал еще два года назад, в начале процесса над Самодуровым-Ерофеевым.

Выставка была, конечно, провокационна, что для искусства вовсе не грех. Искусство провокативно по самой своей природе. Чтобы художник оставался художником – он должен выходить за допустимые грани, такова его божественная миссия. Так поступали Данте и Пушкин, а многие (как Сократ, Христос, Джордано Бруно) этот свой «долг художника» оплатили не то что штрафом, а жизнью.

Художники, не готовые оплачивать свои порывы тюрьмой или жизнью, превращаются в банальных хулиганов. Более спокойное и скорое, менее агрессивное и политизированное судебное разбирательство, зафиксировавшее это – более послужило бы общественному спокойствию. Увы, этого не произошло. Коса нашла на камень, амбиция на амбицию, безответственность на бессознательность.

Сама выставка была отчаянным жестом, в котором явно читалась психологическая травма организаторов от разгромленной православными молодцами прошлой выставки «Осторожно, религия». Тогда же был красноречиво обозначен идейный разворот государства (подобно самолету Примакова над Атлантикой), превратившего процесс над хулиганской выходкой алтарников о. Шаргунова в суд над организаторами выставки.

Плохо, что истцом на процессе стал откровенно нацистский «Народный собор», что судили Самодурова-Ерофеева по 282-й, что довели дело до грандиозного скандала, пригрозив ответчикам тремя годами ссылки. Плохо, иными словами, что государство проявило себя в этом процессе еще большим экстремистом и провокатором, чем сами осужденные.

282-я – статья отвратительная и заведена не от хорошей жизни. Государство боится волнений и хаоса 1990-х (у него, государства – тоже травма), и потому надеется гасить провокации в зародыше.

Но сама статья за экстремизм опасна не менее экстремизма, потому что не меньше несет в себе экстремистской энергии. Пользоваться ей следует очень обдуманно и осторожно. В руках нашей не блещущей, мягко говоря, умом бюрократии она превращается в «бомбу» не менее разрушительную, чем «религиозные символы» в руках разгильдяев-художников.

Суду и приговору в данном случае должен был бы ПРЕДШЕСТВОВАТЬ моральный консенсус в обществе. Но его нет! Потому промах следует за промахом, а все наше «общественное спокойствие» продолжает катиться в тартарары. Увы, вместо национального согласия, общественного консенсуса (который и создает нацию) мы имеем воспитанное государством глухое безмолвное стадо с одной стороны, «революционную интеллигенцию» - с другой и рвущуюся к власти церковную бюрократию, думающую подменить нам нравственность.

В таких условиях срывы, подобные «выставке акционеров» и неадекватные реакции на них абсолютно неизбежны. Желающих узнать к чему это может вести, в самый раз отослать к истории Русской революции 1905-1917 годов.

Этика и общественное согласие

Где же выход? Согласие прежде всего надо установить на уровне сознания (где и начинается любая разруха). Сегодняшние наши интеллектуальные тренды - «Православная цивилизация» и «Русская идея», которыми забиты мозги бюрократии – представляет собой полное собрание идеологических, нравственных и умственных тупиков. И не потому, что они вовсе лишены смысла, скорее наоборот. Они обросли таким количеством коннотаций и интерпретаций, что подобны затонувшим кораблям, превращенным в плавучие рифы. Мутные потоки книг (чудовищного интеллектуального уровня) о «национальной духовности» готовы затопить последние остатки здравого смысла. Вообще, доведенную до белого колена тему «русской идеи» (равно как сопутствующую ей тему иудейства-антисемитизма-холокоста) так и хочется заморозить лет на 50-100.

Что же взамен?

Лучшие изменения в обществе происходят от простого улучшения нравов – заметил как-то неизменно гениальный Пушкин. Лучшая идеология – это нравственность, добавим мы.

Наша «иудео-христианская» цивилизация понятие нравственности связывает прежде всего с десятью заповедями декалога. Светскому государству не пристало конечно вводить уголовные законы на основе максим «Аз Господь Бог твой» и «Не возжелай жены ближнего своего». Этого и не требуется. Суть морального консенсуса в некоем «минимуме нравственности», с которым должен согласиться (и действительно ведь соглашается!) всякий более-менее здоровый человек. Выстраивается этот минимум вокруг золотого правила этики: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними, и еще нескольких подобных максим, описывающих такие понятия, как ответственность, верность принципам, благожелательность и другие правила поведения в обществе.

Это и есть основа согласия, действительной консолидации общества вне всяких подозрительных идеологий. Консенсуса не на уровне государства, религии (или даже культуры), а на основе обычной, ясной и понятной всем этики. Все-таки пять тысяч лет развития цивилизации дают нам некоторое право говорить о каких-то общих этических основаниях, на которых такое развитие стало возможным.

Никто всерьез не станет возражать также, что современное российское (европейское) общество – хриистианское в своих истоках. С этим пришлось согласиться даже большевикам, на 70% переписавших из Евангелия свой «кодекс строителя коммунизма». Таким оно и должно себя сознавать: светским обществом, основанным на христианской морали. И на этой точке обретя взаимопонимание, с нее оценивать все происходящие в нем события и явления.

Возвращаясь к нашей актуальной выставке, заметим, что таким – христианским в своей сути – основаниям трудно было бы возразить и государству, и кураторам «Запретного искусства» и их антагонистам из «Народного собора». И сам этот конфликт, имей мы этот минимальный консенсус, мог бы разрешиться гораздо мягче. Ведь ни суд, ни кураторы, ни активисты «Народного собора» не отрицают ни христианских ценностей, ни моральных принципов, не правда ли?

Скорей всего, такой общественный консенсус высказался бы о данной выставке как излишне эмоциональной, провокационной, хулиганской, выходящей за рамки нормального общественного согласия. И моральное осуждение общества стало бы гораздо более действенным и позитивным жестом, нежели уголовный суд по экстремисткой статье.

Общественное мнение далее, внимательно присмотревшись к работам художников, обнаружило бы в них не только желание поиздеваться над святынями, а – о чем не раз говорили и сами устроители – искреннюю озабоченность той подменой ценностей, которая в нем, обществе, происходит.

Христос с «орденом Ленина» вместо главы и патриаршее отпевание атеиста-гимнотворца в Храме Христа Спасителя, черная икра в окладе иконы и «брегет» на руке высшего церковного сановника, благословляющей нищий народ – не есть ли это вещи одного и того же порядка? Художники символически отражают видимую действительность – это не произвол, а одна из важнейших задач искусства. А также тема для самых серьезных общественных дискуссий. Уголовщина и коррупция – не менее актуальные, но все же иные измерения проблемы.

Наконец, имей мы такой институт общественного согласия, и мы могли бы с удивлением обнаружить совпадение по многим позициям самых разных групп, движений, даже явно антагонистических. И не только по разряду святынь, но и – типовых грехов.

Патриарх Никон – духовный отец нынешних православных, устраивал, как известно, в свое время не менее устрашающие перфомансы: писанным в новом стиле (т.е. в высшей степени актуальным) иконам Никон велел выкалывать глаза и в таком виде носить по городу, другие иконы прилюдно бросал об железный пол, разбивая в дребезги, топя их обломками костры и предавая отлучению всех, у кого такие они сыщутся (Василий Ключевский. Курс русской истории, лекция LV). Затем настала очередь и древлеправославных (двуперстных) икон. Был бы Никон актуальным художникам, он, несомненно, попал бы за свой акционизм на дыбу и костер. Но патриарху – можно.Однако, если бы тишайшему Алексию достало ума привлечь «собиного друга» за «разжигание» – возможно удалось бы избежать катастрофического Русского раскола. Тут есть, о чем поразмыслить, и власти в этом смысле можно посочувствовать. Не стоит, однако, забывать и о неоднозначности нашей истории: Как вы поступаете с людьми – так будут поступать и с вами.

Христианское общество

Как же может быть устроено общество, способное договориться о единых моральных принципах? Прежде всего, заметим, что «минимум нравственности» вовсе не должен предполагать моральную инквизицию. Ренегатов и маргиналов хватает в любом обществе. И это необходимый сор. Один Бог знает, какие цветы могут, не ведая стыда, прорасти из него. Задача нашего «морального согласия» не в том, чтобы гонять несогласных по северам, а лишь в том, чтобы поддерживать общественный мир, а значит осторожно выводить маргиналов за грань нормальной дискуссии (да они и сами за нее выходят). «Моральные принципы», о которых мы говорим, - это не диктатура нравов, а общественный договор о минимальных нормах гражданского мира. Такой общественный договор мы и называем христианским обществом.

Христианское общество – это не свод законов, а скорее общественная атмосфера, которая добровольно поддерживается всеми его (общества) институтами.

Как такое общество может быть организованно институционально – отдельный большой разговор. Но принципы его достаточно просты. О таком обществе в свое время много рассуждал англо-американский классик Томас Элиот, два программных эссе которого «Идея христианского общества» и «Заметки об определении культуры» я бы рекомендовал прочесть всем интересующимся проблемой. У нас в то же самое время о том говорили Иван Ильин и Георгий Федотов. Основной тезис их рассуждений – отделение Церкви (как института общественной совести) от государства: ранг государства не есть ранг Церкви. Задача Церкви – говорить обществу и власти, где (в лице политиков ли, художников ли) они отступают от Божьей правды (Иван Ильин). Понятно, что говорить власти правду невозможно, находясь на ее иждивении.

Основными «хранителями» общественного согласия могли бы стать авторитетные представительства, или, условно говоря, «общественные палаты» культуры и религии (а также, возможно, науки). Задачей их должен стать внутрицеховой консенсус и представление интересов культуры и религии (и науки) в обществе. Эти палаты должны быть совершенно независимыми от государства (но, естественно, не от общества). Их лицом должны стать самые авторитетные на сегодняшний день люди, представляющие культуру, религию, науку.

Что они могут из себя представлять реально? Объединения или союзы общественных организаций, движений, гильдий – главное, свободных и авторитетных внутри самих представителей религии, культуры, науки.

Естественно (поскольку мы находимся в России), первенство чести в таких «общественных палатах» должны быть предоставлены Русской классической культуре и Православной церкви. Но равными правами и представительством (согласно своей доле в общей многонациональной культуре) должны обладать и национальные культуры, и культурный авангард, а в «религиозной палате» - и католики, и протестанты, и мусульмане, и иудеи, и буддисты. Задача последнего органа схожа – внутрицеховое согласие (которое могло бы стать базой для поддержания общественного межрелигиозного мира) и представительство интересов религиозных организаций в обществе.

Государство, всячески поддерживая деятельность подобных общественных союзов, как центров общественного согласия, не должно покушаться на их независимость. Естественно, никто не должен покушаться на независимость и самих общественных и религиозных организаций внутри объединений. Кто и как славит Бога и как понимает понятие «культура» – его личное дело и право. Речь, повторяю, идет не столько о государственных законах, сколько об общественной атмосфере. О минимуме этики, на основании принятия которой сходятся все участники процесса. Общим делом этих «общественных палат» должна стать выработка и поддержание того этического минимума, который является основой существования всякого общества и общественного согласия.

Такая, основанная на этике, общественная система должна, с одной стороны, сдерживать эксцессы дикого капитализма, а с другой – доказать, что общественное единство не обязательно можно достичь лишь очередной тотальной смычкой Власти, Религии и народа – безжизненной и опасной утопии.

Общественное согласие и здоровое развитие общества может быть обеспечено здоровым напряжением различных общественных сил, где идеалы религии (идея Бога и этики), идеалы культуры (свобода и «милость к падшим»), идеалы государства (общественный мир и спокойствие) будут взаимно дополнять и поддерживать друг друга. Естественно, в таком обществе будут и споры и противоречия и разногласия, без которых невозможно никакое нормальное развитие (а лишь более-менее длительная стагнация и неизбежное – следом – крушение). Главное – такое общество будет обладать подлинной этической основой для своего развития. А его единство будет обеспечивать не железная спайка государства и идеологии, а непосредственное обращение всех его институций кчеловеку. Потому что и государство, и культура, и религия существуют ДЛЯ человека, а не наоборот и не автономно, сами для себя, как это зачастую происходит сегодня.

Ведь проблема, на самом деле, не в актуальных художниках. Главным дестабилизирующим фактором в нашем сегодняшнем обществе является беспрецедентная жадность, которую демонстрируют наш капитал и бюрократия. И все что нужно для нормального развития – это не разгон несогласных и художников, а капля этики, минимум ответственности, доброй воли и понимания того, что ты, пусть и важная, всего лишь часть общей картины мира.

Нельзя бесконечно лишь воровать и грести под себя. Когда-то надо начинать и отдавать. Лишь на этой основе и возможно согласие. И само это возможное согласие питает лишь надежда на то, что и власть, и культура, и Церковь (или хоть кто-нибудь из них) обратятся, наконец, к народу, остающемуся вековечным бесправным заложником и главной жертвой этой нескончаемой гражданской войны.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67