Когда я еще не был директором гимназии, но уже обладал некоторым административным опытом и, как теперь модно говорить, временн ым ресурсом, одним из моих увлечений было участие в деятельности разных рабочих групп и комиссий. Одну весну я посвятил систематизации откликов с мест (по большей части отрицательных) на проекты комиссии правительства РФ по образовательной реформе; другую (и часть лета) - изучению образовательной статистики, которая, кажется, и появилась у нас где-то в середине 90-х; наконец, в период жарких сражений (слава Творцу - словесных) за стандарты - целостные и вечные - сопоставлял процесс их разработки и обсуждения с известными мне примерами из международной жизни, благо, гимназия, в которой я тружусь, уже десять лет как входит в Международный бакалавриат вместе с полутора тысячами школ в 127 странах. Мой руководитель Л.И.Мильграм смотрел на эти факультативные увлечения, как мудрый родитель на забавы подростка, справедливо полагая, что когда-то все это закончится и я наконец всецело отдамся исполнению должностных обязанностей. Я же, не разделяя скептицизм моего наставника, убеждал его в прелестях реформирования, вскоре перешедшего в стадию модернизации, которая, впрочем, уже зовется национальным проектированием.
Время шло, а ничего, в сущности, не менялось. Школы продолжали жить с большей или меньшей степенью успешности, вариативность - главное достижение свободных 90-х - будила мысль творческих педагогов, у детей и их родителей появлялось все больше образовательных возможностей, и при этом мы учились зарабатывать, потому что никто не обещал нам за все удовольствия еще и достойно платить. Оправдания были разные: то нам рассказывали, что денег в стране нет, то, указывая на "цивилизованные страны", сообщали, что и "там" учитель получает меньше многих наемных работников. Становилось грустно и весело одновременно. Грустно от лицемерия и лжи объяснявших, весело - оттого что все-таки система образования при всей ее неустроенности выжила, а мы все еще что-то придумывали. Впрочем, жестокость отечественных "чикагских мальчиков" компенсировалась относительной мягкостью тогдашних законов: налоговые льготы для помогавшего образованию бизнеса и учебных заведений позволяли сотрудникам школ вопреки государственной политике тянуться к планке "среднего класса", естественно, в его российском измерении. Образование постепенно было вытеснено в рыночную сферу, но и там нашло способы не только выживания, но и развития. Оказалось, что и в условиях ресурсных ограничений можно сохранять ценности корпорации. Даже в "застойных" городах и областях люди, не видевшие зарплату по несколько месяцев, продолжали работать и учиться. Одно из самых сильных впечатлений того времени - семинар по программам Международного бакалавриата, который мы проводили в г. Курчатове Курской области в июне 1997 года. Три летних дня учителя тамошней школы стремились понять, как работают их коллеги, сопоставить увиденное и совместно созданное с собственным опытом. Они, оставив свои дачные участки, задавали все новые и новые вопросы, показывали то, что делали сами, а ведь зарплата перестала поступать к ним еще в феврале...
Наступил 2002 год, и льготы были ликвидированы. Потом казначейство стало следить за правильным использованием заработанных педагогическими коллективами средств. Началось медленное экономическое удушение образовательных учреждений. Что ж, закон суров, но это - закон! Спонсоры отвернулись от школ, а других источников внебюджетных средств в небольших городах или дотационных регионах нет. Платные услуги могут быть эффективны только там, где есть состоятельный потребитель. Учителя вновь переместились в категорию "новых бедных". Я перестал ходить в комиссии и рабочие группы, так как понял, что наши обсуждения интересны только нам самим. Надо было дело делать, уже будучи директором. Политика политикой, а зарплату коллективу надо платить в срок и на уровне хотя бы не оскорбительном. Конечно, нам легче: и мегаполис, и городские власти относились и относятся к образованию как к социальному проекту. Вот Мэр Москвы Ю.М.Лужков беспокоится, что "сегодня в России более 20% работающих (!) имеют заработную плату ниже уровня прожиточного минимума трудоспособного населения" и называет эту ситуацию "трудовой бедностью" (Лужков Ю.М. Развитие капитализма в России. 100 лет спустя. Спор с правительством о социальной политике. М.: ОАО "Московские учебники и Картолитография", 2005. С. 21). "Еще страшнее становится оттого, - продолжает он , - что большинство таких "трудоспособных бедняков" - это врачи, учителя, работники науки и культуры. ...А ведь это именно те отрасли экономики, где наиболее велика доля работников с высшим образованием, где сосредоточен интеллектуальный потенциал и "золотой запас" российской интеллигенции" (там же, с 21-22). Между тем, отмечает он дальше, немецкие ученые еще сорок лет назад "доказали, что при полном разрушении производственного потенциала, но при сохраненной системе образования, грамотных школьных и университетских кадрах страна имеет шансы преодолеть разруху в четыре раза большую, чем в обратном случае" (там же, с. 43-44).
Эта идея, кажется, достигла и верхних этажей власти. "Низкая зарплата педагогов - это одна из ключевых проблем российской школы", - констатирует президент В.В.Путин, обращаясь 5 сентября 2005 года к членам правительства, руководству Федерального собрания и членам президиума Государственного совета. В октябре он добавляет: "Проблемой номер один остается качество образования. Для него нужна не только хорошая материально-техническая и методическая база, но и достойные условия жизни и работы педагога. Он главная движущая сила качественного обновления наших вузов и школ и сейчас нуждается в поддержке государства".
Итак, провозглашены национальные проекты, реализация которых принесет обучающимся качественное образование, а педагогам благоденствие. Отлично, думал я, направляясь второго ноября на очередное заседание РОСРО, куда меня в последнее время стали приглашать, видимо, от курии "школьные работники".
Публика в "Известиях" собралась интересная, умная, речистая и отчасти знакомая. Вот, например, господа Адамский и Пинский в очередной раз сообщили, что вкладывать деньги в систему образования надо с учетом ее достижений. То есть система-то работает плохо, учителя новых технологий не знают, повышать квалификацию не спешат, результаты, если верить ЕГЭ, не очень высокие. Так что всем без разбора зарплату повышать "неконструктивно". И бастовать нельзя, а то наступит дальнейшая маргинализация учительства. В общем, сначала вы поете, потом мы вас кормим, и то, если нам песни понравятся - даром что и слова, и музыку (содержание образования) не вы сочиняли.
Прочитав слова главы государства о необходимости "ликвидировать прямую зависимость труда учителя от количества проведенных им уроков и перейти на новую систему оплаты труда", в основе которой "должно быть качество преподавания", а также "в течение 2006 года... завершить переход к так называемому нормативному финансированию учебного процесса, при котором бюджетные средства следуют за учащимися", я подумал, что вот теперь-то возобновится процесс согласования интересов общества и школы, в котором найдется место выработке критериев успешности образовательного учреждения и его сотрудников и качества существующих форм аттестации учеников и учителей. Что развернется общенациональная дискуссия о содержании образования и его социальном измерении; наконец, появятся узаконенные образовательные стандарты, включающие в себя не только требования к учителю и ученику, но и к самому обществу, частью которого является государство... В общем, много о чем я подумал. И... был не прав.
Все уже разработано, во всяком случае, в части заработной платы. Восемнадцатого октября 2005 года упоминавшиеся уже г-да Адамский и Пинский опубликовали в "Учительской газете" текст под названием "Платить за качество", представляющий собою тезисное изложение основных принципов новой системы оплаты труда сотрудников общеобразовательных школ. На заседании РОСРО этот текст был воспроизведен практически полностью, но, к сожалению, конкретные процедуры и стандарты в нем не прописаны, а потому заинтересованному читателю/слушателю оценить их проект в целом сложно. Не вызывает возражений обоснование необходимости изменений в системе оплаты труда и финансирования образовательных учреждений. Я целиком согласен с тем, что " перспективным направлением... должна стать разработка и введение новых форм аттестации учителей, стимулирующих педагогов к освоению эффективных образовательных технологий". Однако возникает много вопросов, касающихся именно конкретных способов перехода к новой системе и процедур принятия решений, на которые никто не дает ответов, а отсутствие ответов вызывает беспокойство. Например, мы так и не знаем, как будет распределяться рабочее время педагога (учителя, классного воспитателя, педагога дополнительного образования). Каковы будут критерии оценки качества образования в школе? Кто и как будет распределять средства - бюджетные и внебюджетные? Как будет функционировать система в переходный период и сколько этот период продлится? Какова роль в этом процессе администрации образовательного учреждения? Отчасти нам поможет разобраться в этом запись выступления А.И.Адамского, опубликованная в газете "Известия" одиннадцатого ноября.
" Нужно, - говорит нам господин Адамский, - чтобы существовала большая разница между категориями оплаты... При этом оценка качества должна быть государственно-общественной. Государство определяет квалификацию, а общество - качество". Просто и красиво. При средней заработной плате 20-21 тыс. рублей в 2008 году (при среднегодовой инфляции 12% и средних расходах на нормальную семью с умеренными потребностями в городах от 15 до 30 тыс. рублей) кто-то будет получать 35 тыс., а кто-то 8-9 тыс., естественно, в соответствии с простыми и понятными критериями. Базовая зарплата будет начисляться в результате аттестации в зависимости от категории. Отлично! Но вот деление на категории настолько простое, что аттестационным службам и думать долго не придется. Первая категория - работающие по стандартной образовательной программе - 3-4 тыс. рублей, или стоимость потребительской корзины в регионе; вторая категория - работающие по методически усовершенствованной программе - 12-15 тыс. рублей; наконец, лучшие - работающие по авторской программе - им будут платить аж 20-25 тыс. рублей в месяц. Делить же надбавки (надтарифная часть заработной платы в соответствии с рекомендациями РОСРО должна составлять от 30 до 50% фонда оплаты труда) будут управляющие советы. Лепота!!!
Перед моим мысленным взором проплывает школа в городе N. После собрания трудового коллектива учителя, узнав, что дороже всего ценится работа по авторским программам, начинают их массовое сочинение, местные аттестационные службы не успевают расширять память компьютеров, ибо никаких гигабайтов не хватает. Российская академия образования в страшных мучениях ищет себе новое занятие, потому что стандартные программы больше никому не нужны: что я, враг себе, работать за 3-4 тысячи рублей? В школах появляется "педагогическая аристократия", изгоняющая из профсоюзов неквалифицированных коллег. Методисты выходят на центральную площадь просить подаяние, а члены управляющих советов, вооружившись жизненным опытом, делят надбавки, выясняя, кто работает качественнее - Марья Ивановна или Дарья Петровна. А тут и учащаяся молодежь приобщается к голосованию, учитывая все обиды, нанесенные ей тем или иным педагогом. Начинаются внутришкольные войны "марьинистов" и "дарьинистов", администрация, освобожденная от методического контроля, не успевает восстанавливать мебель и вставлять в окна стекла взамен выбитых. В журналах появляются сплошь отличные отметки, а презентации, сопровождающие объяснение нового материала, заказываются ведущим программистам города, дабы доставить максимальное удовольствие детям членов управляющих советов. Ибо: "В педагогической деятельности разработать жесткие шаблоны измерения качества деятельности невозможно. Единственное решение: делегировать оценку качества потребителю". Последняя цитата принадлежит, кстати, господину Адамскому. Да, забыл: кто забастует, тот - поп Гапон.
РОСРО менее категорично: в его рекомендациях все-таки говорится о разработке и введении стандартов профессиональной деятельности учителей с включением в них обязательного внешкольного консультирования отстающих учеников, ведения внеклассной работы, в том числе методической и воспитательной, регулярного повышения квалификации. Уф! Кажется, до наступления анархии еще осталось время.
Между тем и нормативное подушевое финансирование, и окладная система оплаты труда при тщательной разработке соответствующих стандартов давно существуют в европейских странах и США. Только нигде я не встречал нормы в 36 рабочих часов в неделю. В Великобритании - 25,5 часа, в США - 30, из которых 5 отводится на методическую подготовку, в Нидерландах - около 32 часов. Подсчитаны и нормативы подушевого финансирования. Например, в Нидерландах в 2004 году на одного ученика приходилось около 5500 евро в год (т.е. 187 000 рублей по текущему курсу). Так, может быть, не торопиться изобрести велосипед с квадратными колесами, а проанализировать чужой опыт, включить в состав рабочих групп тех, кто представляет себе школьную экономику не только на макро-, но и на микроуровне - учителей, администраторов, членов уже существующих советов образовательных учреждений, среди которых есть и экономисты, и юристы? Может быть, прислушаться к профсоюзам, представитель которых В.Б.Лифшиц выступал на заседании, а его опасения нашли отражение на страницах газет?
Но коллеги торопятся, им не дают покоя лавры Витте и Столыпина, они хотят быстрее отчитаться и получить патент на реформу. Если же коллективы начнут распадаться, если уже накопленный багаж системы образования будет пущен по ветру, а качество образования не повысится, придумаем что-нибудь еще, ведь, как говаривал великий ревизионист Бернштейн: "цель - ничто, движение - все".