Одна из последних новаций российской власти – демонтировать институт гражданского свидетеля, обычно приглашаемого судебною властью к присутствию при следственных действиях, чтобы удостоверить, что действия эти были произведены с соблюдением установленных правил. С этой идеей выступил главный сертифицированный реформатор страны, чьи реформы обречены на заведомый успех. Профессиональный юрист, он посчитал, что с электронными, неподверженными эмоциям, безличными регистраторами, может статься, что и с айподами, будет много сподручней и модернизационней.
Всесторонне обсудив, назревший вопрос планируется решить до 1 декабря. Но уже сегодня эта новация вызвала определенное и трудно поддающееся логике беспокойство. Во-первых, таким образом – с ликвидацией понятых (2011 г) и народных заседателей (2000 г) - мы вроде бы окончательно перерезаем пуповину, связывающею нас с советским строем, из которого сами произошли и наследие которого растрачивали два последних десятилетия. Во-вторых, мы замахиваемся, как говорится, уже и на «Фауста» Гёте… То есть ничтоже сумняшеся начинаем подкручивать и подвинчивать в римском праве, что само по себе могло бы быть, наверное, и оправдано, если бы в результате мы не двигались к совершенно непонятной и рискованной конструкции «общество-власть». В ней можно многое одобрять и во многом сомневаться, но про нее Глеб Павловский в своей последней книге сказал: «Система ощутимо опасна, и все опаснее для тех, кто в ней живет. Поскольку не исключает никакой сценарий своего развития».
Между тем, с высоты сегодняшнего дня, в сравнении, демонтируемый в результате советский строй начинает казаться уникальной протодемократией. Парадоксально, но в нем на уровне институтов существовали фрагментами совершенно потрясающие зародыши народовластия, поражающие и сегодня западных экспертов и очевидно, недостижимые для современного гражданина. Ведь и тогда, при 6-й статье Конституции, КГБ и марксистско-ленинской идеологии, в каждом районе формально существовали Советы. На каждом предприятии – комитеты народного контроля, художественная самодеятельность, стенгазета. Профессиональных судей во всех процессах контролировали два выбранных представителя народа – заседатели, притом что они могли отвести любого судью, отменить любое решение. За каждым следственным действием в обязательном порядке наблюдали гражданские понятые.
Но вообще гражданский свидетель пришел в советское право, созданное культурными представителями вымирающих классов предыдущей аристократической формации, из глубины веков. Советские правовики стояли на плечах древних республиканцев, искренне считая себя продолжателями непрерывной линии западного права, составленной из бесчисленного числа коллизий и казусов.
Так, и на заре римского права отчуждение вещей, могло осуществляться только путем манципации — процедуры, требовавшей особо сложной и торжественной обрядности и предполагавшее приглашение пяти свидетелей и весодержателя. Завещание оформлялось в присутствии семи гражданских свидетелей. Не говоря уже о том, что акты брака везде в цивилизованном мире требовали обязательных свидетелей с обеих сторон и формула совершавшего обряд священника («Джен Эйр») звучала так: «Я прошу и требую (как в страшный день суда, когда все тайны сердца будут открыты): если кому-либо из вас (то есть из присутствующих граждан. – С.М.) известны препятствия, из-за которых этот брак не может быть заключен, то чтобы вы признались нам сейчас, либо замолчали навеки». И, как помнится, брак, по крайней мере, в тот раз, трагическим образом не состоялся.
А вот как выглядело в тоталитарном СССР задержание пресловутого вора Кирпича майором Жегловым из «Эры милосердия» братьев Вайнеров.
«Жеглов нес в руке кошелечек-ридикюль, а я держал Кирпича за рукав. Вор не скрывал радости: – Нет-нет, начальнички, не выгорит это делишко у вас, никак не выгорит. Вы для суда никакие не свидетели»… Поскольку понимал, что милиции ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно закрепить доказательство с помощью гражданских свидетелей. Но, как известно, та сцена закончилась тем, что Жеглов таки сунул ему ридикюль за пазуху, закричав: – «Пока я держу его, доставьте сюда понятых! Мигом! У него краденый ридикюль за пазухой! Быстрее»… Вайнеры, а позднее и режиссер Говорухин, весьма трогательно отнеслись к культурному шоку несчастного, оскорбленного в лучших чувствах вора.
Но время идет, и одна политическая система метаморфозно превращается в другую. Тоталитаризм уступает место «суверенной демократии». Советский социализм постсоветскому капитализму, развиваются гаджеты. По мнению президента Медведева, фикция обращения со свидетелями у нас вполне заменима на фикцию обращения с видеокамерой. С чем трудно не согласится. При этом сцена задержания Кирпича могла бы быть модернизационно обставлена так. Жеглов и в этом случае сунул бы ему ридикюль за пазуху, втолкнув Кирпича в комнату, где стояла бы видеокамера, а там под запись этот кошелек бы вынули, но зато не у кого было бы и спросить, при каких обстоятельствах это произошло. В суде заседатели в 2011-ом не остановили бы судью, спустя рукава исследующего доказательства по делу. Хорошо, если речь идет о Кирпиче, а если о вас? Один случай из миллиарда, когда с помощью понятого удалось отбить неугодного властям адвоката Трепашкина – следствию не удалось доказать изъятие из его машины неучтенного пистолета – в 2012-ом будет уже невозможен.
От лома фальсификации нет приема. Но в одном новаторы правы, современный обыватель в массе и раньше не спешил воспользоваться своими гражданскими правами, наличие которых сопряжено и с некоторыми неудобствами. Присутствовать при обысках в чужих квартирах, глядеть на хари задерживаемых бандитов – удовольствия мало.
Однажды сижу на приеме у районного депутата, входит из соседний комнаты милиционер (прием проходит в опорном пункте) и говорит: «Там кавказец жену грозится порезать, то ли уже порезал, нужен понятой – ножик изъять». Одна тетка вроде изъявляет согласие. Однако милиционер, симпатичный парень, чешет в затылке: зачем вам это надо, еще пострадаете, лучше я ножик принесу, а вы подпишите. Так и порешили.
Быть понятым, как и заседателем – время терять, а то и вступать в конфликт с органами, рисковать здоровьем, если у полиции дело не выгорит и кто-то из соседей затаит на вас злобу. Иное дело – видеокамера. Ей по фигу все! На современном Западе нет понятых! А совмещать и камеру и живых понятых, как предлагают ринувшиеся в прорыв правозащитники, – какая ж это тогда будет новация? Еще более бессмысленный расход средств, не стоило бы и огород городить. Всё то же задержание Кирпича получается. Оттого-то и столько сегодня людей – от Подрабинека до Морщаковой, которые не понимают, что изменится от очередного усовершенствования. В лучшем случае – ничего. «Вместо того чтобы коренным образом поменять уголовную политику, Кремль и Дума предлагают «либерализационные поправки в УК», лишь усиливающие уголовно-правовые способы управления экономикой», - пишет пострадавшая от правоохранительной системы журналист Ольга Романова.