Голод 1933 года - настолько чудовищная трагедия, что любое разговор о ней всегда будет неполным, не способным передать масштаб и - главное - личную боль конкретных людей. Поэтому я буду говорить исключительно о юридическом и идеологическом аспекте проблемы интерпретации случившегося. Сразу скажу, что считаю голод преступлением, за которое виновные так и не понесли ответственности, но принципиально рассмотрение тонкостей квалификации данного преступления.
О вине за геноцид
Признание 28.11.2006 Верховной Радой Украины голода 1932-1933 годов геноцидом украинского народа в очередной раз заставило вспомнить об Украине в Российской Федерации. Как обычно, продолжалось все недолго и после очередного информационного повода совершенно успокоилось.
Если говорить о юридическом определении геноцида, то наиболее часто ссылаются на определение, содержащееся в статье 2 Конвенции ООН по предупреждению и наказанию преступления геноцида от 9 декабря 1948 года . В Конвенции под геноцидом понимаются "действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую". В Криминальном кодексе Украины определение геноцида, данное в статье 442, фактически списано с Конвенции ООН.
То есть одно из необходимых условий признания преступления геноцидом - это наличие вины с прямым умыслом. Наиболее убедительным доказательством такой формы вины служат какие-либо высказывания обвиняемого, свидетельствующие о том, что он знал о последствиях своего деяния и, главное, желал их наступления. Однако в большинстве случаев осуждение за преступления, совершенные с прямым умыслом, происходит без наличия таких доказательств, более того - очень часто осуждают людей, не признавших своей вины. Основанием для приговора служит само деяние, которое влечет практически неотвратимые последствия. Например, и человек, ударивший другого ножом в руку, но признавшийся, что хотел его убить, и человек, ударивший другого топором по голове, но отрицающий желание убивать, будут осуждены за умышленное убийство. Ну и, безусловно, для квалификации преступления необходимо, чтобы умысел был направлен на уничтожение конкретной этнической группы, в данном случае украинцев.
Пляски цифр на костях
В то же время не только на вопрос об уголовной, а не политической вине исследователями голода на Украине не дано убедительного ответа, но и сам масштаб трагедии до сих пор остается предметом политических спекуляций. Погибшими от голода 1932-1933 годов на Украине считаются 7, 10, и даже 15 миллионов человек. По последним "подсчетам" Ющенко получилась цифра 18 миллионов. Такой разброс, безусловно, свидетельствует о том, что реальные люди "счетоводов" не интересуют, а интересуют политические дивиденды от трагедии. Особенно наглядна игра с данными относительно изменений национального состава СССР. Например, постоянно приводят сведения, что, согласно переписи 1926 года, в СССР было 31 миллион украинцев, в 1937-м их стало 26 миллионов, да еще с такой вот интерпретацией.
Однако никто не отмечает, что сокращение произошло, главным образом, за счет украинцев в РСФСР. Согласно переписи 1926 года, на территории РСФСР их было около 7 миллионов, а уже при переписи 1939 года - 3,2 миллиона (1).
Такая уникальная избирательная смертность характерна не только для советской статистики. Если посмотреть на национальный состав убыли населения в незалежной Украине за период 1989-2001 годов, то увидим, что умирали и не рожали практически только русские. Их численность сократилась на 3 миллиона, то есть почти на 30%, в то время как численность украинцев даже несколько возросла.
Конечно, помимо версий о мифической избирательности смерти, существует еще объяснение, связанное с добровольным или полученным путем административных манипуляций изменением национальной идентичности. Это особенно характерно в тех случаях, когда человек выбирает национальность доминирующего этноса или когда власть записывает его в этот этнос. Политика 1937 года несколько изменилась по сравнению с 1926-м, и поэтому вполне возможно, что многие украинцы записывались русскими, ну и конечно многих таковыми записали. К тому же, что бы ни твердила украинская пропаганда, для многих название "украинец" оставалось чужим, поскольку отменяло их историческое самоназвание. В любом случае делать вывод о геноциде и количестве жертв, обстоятельно не проверив вопрос, без учета вышеизложенных обстоятельств, - это высшая степень подлости.
Попытка объяснения голода геноцидом
Естественно, что, основываясь на таких "достоверных" данных, годных лишь для манипуляций и пропаганды, невозможно вообще говорить о сущности преступления. Но информация о голоде на Украине существует ныне в основном в виде пропаганды. Исследования, стремящиеся хоть к какой-то объективности, можно пересчитать по пальцам. В этой связи приходится отметить работы украинского академика С.Н.Кульчицкого. Пишу "приходится", поскольку Кульчицкий в советское время сделал карьеру именно на воспевании периода коллективизации и опровержении "буржуазной лжи" о сознательно устроенном голоде, а человек, так резко меняющий позицию, уже находится под подозрением. Однако на данный момент Кульчицкий - наиболее известный украинский историк, занимающийся обоснованием голода геноцидом. Поскольку формат статьи не позволяет подробно рассматривать опубликованные исследования Кульчицкого последних лет, ограничимся лишь ссылками на его статьи в периодической украинской печати. Так, еще в 2002 году Кульчицкий опубликовал статью "Сколько действительно нас погибло от голода 1932-33" (2), где оценил потери в 1932 году в 144 тысячи человек, а 1933 году - в 3238 тыс. человек.
Важно отметить почти 25 кратное увеличение количества погибших в 1933-м году по сравнению с 1932-м. То есть поистине чудовищные масштабы голода были результатом не равномерного голода 1932-1933 годов, а именно голода 1933 года. Остается вопрос: были ли эти действия спланированной антиукраинской акцией?
В наиболее дикой форме украинские пропагандисты доказывают антиукраинскую направленность голода утверждением, что голод заканчивался буквально на границе с РСФСР. Однако не нужно быть профессиональным историком для опровержения этой лжи. Даже в недавно вышедшем сборнике "Советская деревня глазами ОГПУ НКВД" приводится спецсводка ОГПУ по Центральной черноземной области от 9 марта 1933 года, где сообщается о массовых случаях гибели людей, опухания от голода, питания падалью и случаях людоедства (3). Речь может идти о масштабе голода в той или иной местности, но никак не об отсутствии голода за административной границей УССР.
С.Н.Кульчицкий признает наличие голода в России, но утверждает, что его масштабы были значительно меньше: " В двух поволжских краях, охватывающих территорию современных пяти областей (Волгоградская, Оренбургская, Пензенская, Самарская и Саратовская) совокупной площадью 435 тыс. кв. км, от голода умерло, по расчетам московского историка В.Кондрашина, 366 тыс. человек. В Украине, площадь которой до 1939 года составляла 450 тыс. кв. км, от голода умерло 3238 тыс. человек, то есть на порядок больше". Здесь, безусловно, поражает избранный метод перемножения людей на километры. Ведь в вышеперечисленных областях Поволжья проживало на тот момент около 11 миллионов человек, против 30 миллионов в УСССР, а масштаб голода, по идее, должен рассчитываться по соотношению числа погибших к оставшимся в живых.
Кульчицкий дает и свое объяснение различию в масштабах голода (как отмечено выше, само различие определяется им совершенно неадекватным способом). По мнению историка, масштабность голода на Украине, а также на Кубани связана с тем, что только там были применены продовольственные штрафы, когда за несданный хлеб изымались другие продовольственные продукты. На основании этого Кульчицкий и пытался ответить на вопрос, был ли голод геноцидом.
В 2003 году он опубликовал две статьи, посвященные объяснению голода 1932-1933 годов геноцидом, в которых опять же делает упор на исключительности натуральных штрафов для Украины и Кубани: " Продиктованное Молотовым постановление ЦК КП(б)У о мероприятиях по усилению хлебозаготовок от 18 ноября 1932 года (из книги "Голод") имело пункт, который стал свечой зажигания в голодоморе: "В колхозах, допустивших разворовывание колхозного хлеба и злостно срывающих хлебозаготовки, применять натуральные штрафы в виде установления дополнительного задания по мясозаготовкам в размере 15-месячной нормы сдачи для данного колхоза мяса как по обобществленному, так и индивидуальному скоту колхозника? В отдельных районах (по постановлению облисполкома) штраф может быть установлен картофелем в размере годичного плана данного хозяйства по картофелю. В исключительных случаях по специальному постановлению облисполкома размер штрафа может быть удвоен".
Но там же Кульчицкий приводит документы комиссии конгресса США, свидетельствующие о том, что у крестьян забирали все продукты уже в ноябре 1932 года. То есть никакой строгой корреляции с постановлением о введении натурштрафа не существовало, и продукты продотряды забирали по своему усмотрению. Поэтому не очень понятно, на каких основаниях Кульчицкий сделал вывод о том, что в РСФСР, за исключением Кубани, натурштрафы массово не применялись. Тот же исследователь голода в Поволжье В.Кондрашин приводит свидетельства крестьян о том, что у них отбирали не только хлеб, но и другие продукты (4).
Естественно, необходим анализ того, как конкретно это осуществлялось в той или иной местности. Однако приведенное Кульчицким постановление ЦК КП(б)У, даже если оно действительно было продиктовано Молотовым, не свидетельствует не только о намерении устроить геноцид, но даже о том, что оно было направлено на создание условий, неминуемо ведущих к голоду, поскольку формально санкции, связанные с натурштрафами, применялись только к тем, кто разворовывал или допускал разворовывание хлеба, тем самым "злостно" срывая хлебозаготовки. Более того, окончательное решение оставалось за облсоветами и райсоветами, и от них требовали, чтобы натурштрафы не стали массовым явлением.
Для квалификации преступления как геноцида необходимо доказать, что Сталин или кто-то другой, этот геноцид задумавший, знал, что начнут отбирать все продовольствие, тем самым неизбежно обрекая людей на смерть. Естественно, не обязательно издавать распоряжение о том, чтобы забиралось все продовольствие, однако в этом случае необходимо через неформальные каналы обеспечить "перевыполнение" распоряжения. Тогда встает вопрос: как это доказать?
Поразительно, что у Кульчицкого (возможно, неосознанно) возникают сразу две версии. Первая связана с тем, что в Кремле были уверены: неудачное внедрение колхозов идет по причине саботажа крестьян. Поэтому Кульчицкий пишет: " Под влиянием подобных корреспонденций у руководителей Кремля складывалось впечатление, что урожай в Украине не погиб, а разворован". Более того, он пишет также: "Сталин не думал, что демографические последствия репрессий, связанных с попытками утвердить колхозный строй в том виде, в каком он его представлял, окажутся настолько устрашающими".
Но если принять данную версию, то никакой речи о геноциде и быть не может, поскольку поставленная цель - выбить из крестьян "разворованный" хлеб, не желая их непосредственной смерти (тогда это максимум косвенный умысел, когда человек осознает возможные последствия своих действий, но относится к этому безразлично), - не позволяет рассматривать данное преступление как геноцид.
Понимая это, Кульчицкий, как современный украинский академик, пишет вторую статью на эту же тему, где фактически говорит о голодоморе как о явном этническом геноциде: " Украинцев уничтожали как крестьян, сопротивлявшихся коллективизации и хлебозаготовкам, а также как граждан республики, обладавшей мощным экономическим и человеческим потенциалом, устойчивыми традициями освободительной борьбы, государственным статусом и конституционными гарантиями обретения независимости".
Абсурд как объяснительная стратегия
Фактически, данное объяснение - вариант расхожего ныне мнения о том, что голодомор - это борьба с украинским национализмом, распространенным в крестьянстве. Причем это самое алогичное объяснение, какое только можно придумать.
Никто так не укрепил украинский национализм в массах, как советская власть в первое десятилетие своего правления. Об украинизации, которая фактически была дерусификацией и уничтожением малорусской идентичности, так или иначе слышали все. Пик ее пришелся именно на 1932 год. В этот период в народные массы были брошены украинские семена, которые неизменно должны были привести к национальному русскому расколу. Конечно, советская власть в силу своей идеологии не могла продолжать строительство единой русской нации. Но русскую культуру под видом наиболее прогрессивной пролетарской культуры внедрять на Украине было возможно. Однако центральная власть поддержала программу украинских национал-коммунистов, и сделала это, главным образом, по одной причине. Советская власть, особенно в первый период, боялась русского национализма гораздо больше, чем любого другого, а украинизация использовалась ею для борьбы с русским самосознанием.
Очень часто голод и репрессии украинской интеллигенции представляют как единое антиукраинское действо. Действительно, сама идеология части украинской интеллигенции, а тем более национал-коммунистов, во многом вела к развалу страны. Конкретные репрессии против конкретных украинских деятелей еще можно расценивать как упреждающие действия по нейтрализации украинских националистов.
Но для недопущения украинского (антирусского) национализма в среде крестьянства достаточно было обеспечить на Украине равенство культур и объяснить общерусские исторические корни славянской культуры, тем самым избавив украинцев от комплекса неполноценности и вечной жертвы. Это было бы гораздо эффективнее, чем просто морить людей голодом и одновременно заниматься украинизацией.
Еще одним доказательством антиукраинской направленности голода 1933 года считают голод и свертывание украинизации на Кубани. Там действительно был страшный голод, по масштабам сравнимый с голодом в УССР. Однако надо помнить, что в Кубанской области, согласно переписи еще 1897 года, жило примерно равное количество носителей малорусского и великорусского наречия. Проживали они, как правило, смешанно, и даже в документах о голоде на Кубани русские и украинские фамилии погибших чередуются. Наиболее жестким репрессиям, вплоть до выселения целых станиц, были подвергнуты кубанские казаки. Однако даже черноморцы, являвшиеся потомками запорожцев и переселенцев с Украины, украинцами (по их определению - хохлами) себя в большинстве случаев не считали. Казачество подвергалось репрессиям по идеологическим и классовым, а не национальным причинам. На Кубани действительно была свернута украинизация, и делопроизводство переведено на русский язык. Но дело в том, что украинизация Кубани была насильственным актом, а вовсе не требованием населения. Доходило до того, что в казачьих станицах в русскую школу записывалось в десять раз больше народу, чем в украинскую (5). То есть для сворачивания украинизации совсем не обязательно было уничтожать людей голодом.
В УССР же никого настоящего свертывания украинизации не было, а называть свертыванием обязательное изучение русского языка, к тому же введенное только в 1938 году, - это просто издевательство над здравым смыслом. Конечно, хвылевское "Геть от Москвы" не допускалось, но основные постулаты остались неизменны. Важно, что украинизация шла единым фронтом с процессом коренизации. То есть все это время украинские крестьяне активно пополняли партийные ряды и спецслужбы, выдвигались на руководящие должности. Эти же люди должны были проводить раскулачивание и хлебозаготовки. Можно ли гарантированно обеспечить этнический геноцид, максимально привлекая в ряды исполнителей представителей уничтожаемого этноса? Этот вопрос также остается без ответа.
Кульчицкий приводит пример сопротивления крестьян большевикам во время гражданской войны на Украине, которую им пришлось завоевывать трижды, и поэтому голод был якобы превентивно направлен против украинского восстания. Правда, нужно отметить, что большевиков изгоняли не крестьяне, а немцы, позже белые, а украинский национализм, и прежде всего петлюровщина, терпел поражение от большевиков именно из-за отсутствия поддержки со стороны крестьян. Но даже если предположить, что украинское крестьянство желало вооруженной борьбы с москалями, а не просто отсутствия насильственных хлебозаготовок, от массового голода гибли прежде всего старики и дети, а вовсе не люди способные воевать. Наконец, надеяться, что такими действиями можно сделать народ лояльным, - это значит просто презирать его. И хотя Сталина часто изображают кровавым дебилом, которому лишь бы убивать, кажется, что все не так просто. И необходимы доказательства.
В любом случае до сих пор не опровергнута версия о том, что голод 1933 года стал следствием несовпадения ожиданий от введения колхозного строя и его результатами. Поскольку в 1932 году был еще и неурожай, а планы индустриализации требовали увеличения продажи хлеба за границу, то власти решили дополнительно выбивать хлеб из крестьян. Эта политика коснулась прежде всего хлебозаготовительных районов и привела к чудовищному голоду. Конечно, преступление властей, спровоцировавших и допустивших этот голод, не становится от этого более легким. Власть не могла не знать, что форсированное изъятие хлеба и иных продуктов может привести к гибели людей. Однако чудовищность преступления не делает его геноцидом, поскольку в последнем случае основной целью является уничтожение людей по национальному признаку.
Светлые времена маньяков
Когда-то Василий Шульгин в своей знаменитой статье "Украинствующие и мы" назвал "украинствующих" маньяками раскола. Поскольку сам он себя считал малороссом, жил до революции в Киеве, постоянно общался с новой генерацией украинского движения, то определение вышло вполне компетентным. Кстати, те, кто так или иначе общался с украинскими националистами, поймут точность шульгинского определения. Истоки этой маниакальности лежат в противоречии между воображаемым миром поборников украинской (в основе антирусской) идеи и позицией самого населения, ныне называемого украинцами. Если среди последних никогда не было антироссийских массовых выступлений, то для "украинствующих" борьба с Россией стала целью жизни.
Наиболее благоприятные времена для Украины, если брать два показателя - рост населения и рост экономики, - это вторая половина девятнадцатого - начало двадцатого века, и 60-80-е годы двадцатого столетия. Однако для "украинствующих" именно эти периоды являются самыми черными, поскольку в это время шла инкорпорация населения Украины в общероссийскую жизнь и усвоение общерусской культуры. И наоборот, доброй памяти удостаиваются времена Руины и Гражданской войны 1917-1920 годов. Нет никакого сомнения, что голод 1932-1933 годов в градации таких "светлых" времен занимает первое место, поскольку нет иного события, которое при соответствующей интерпретации могло бы лучше служить цели раскола. Естественно, что никакие иные версии, кроме того, что голод организован москалями, упомянутыми маньяками не принимаются. И никакими доказательствами себя не нужно обременять, ведь доказательство - в самом наличии русских. Как заявил известный писатель, один из руководителей Руха И.Драч: " Голод 1932-1933 годов по своей природе был не случаен. Не был он также эпизодом в судьбе украинского народа. Пришло время раз и навсегда признать факт, что это был только этап... систематического уничтожения украинского народа. Ибо глубоко сидящее неприятие самого существования нашей нации преобладает среди наследников тех северных племен, которым наш народ дал веру, культуру, цивилизацию и даже имя..." (6) . И это вовсе не пример частного умопомешательства, а вполне типичная свидомоманикальная логика.
Страус в асфальте
Уже начиная с 1991 года было очевидно, что определенным образом интерпретируемый голод 1933 года станет фундаментом для создания новой украинской нации. При этом основой идеологии, что бы там ни рассказывали про грехи коммунизма, будет именно русофобия.
Однако РФ старалась не замечать проблемы, которая, безусловно, даст о себе знать в дальнейшем. Это касается и проблем деиндустриализации, и проблем безопасности, и проблем демографии, и, безусловно, проблемы формирования русофобской идентичности на Украине. Правда эффект от попыток сунуть голову в песок и не замечать опасности корректируется тем обстоятельством, что на дворе все-таки двадцатый век. И РФ - это страус уже не на песке, а на асфальте, но с традиционной реакцией прятанья головы. Даже мимолетная иллюзия безопасности этой страусиной политики обходится слишком дорого.
P.S.
Единственная цель данной статьи - показать, что для России изучение трагических событий 1932-1933 годов не менее важно, чем для Украины. Более того, именно российским исследователям необходимо ставить задачу максимальной объективности. При этом надо рассматривать проблему в контексте обвинений в геноциде как вменяемых, так и откровенно маниакальных.
Существующих в России исследований явно не достаточно для окончательных выводов, украинские - в лучшем случае тенденциозны, а отделаться ответом, что голод был в СССР повсеместно, невозможно, поскольку очевидно, что на Украине он был значительно масштабнее, чем в РСФСР.
Необходимо понять, какие факторы стали основной причиной голода и огромной смертности; какова была роль натуральных штрафов; были ли совершены какие-то действия, явно свидетельствующие о желании организовать голод, а не просто изъять хлеб; и если они были, то как и кем осуществлялось руководство. Наконец, как бы этому ни сопротивлялись многие, но вопрос о геноциде требует уточнения национального состава исполнителей распоряжений советской власти разного уровня и процентного соотношения украинцев, русских, евреев, чтобы прекратить разного рода спекуляции на эту тему.
Все полученные в результате исследований данные необходимо в максимально полном объеме донести как до жителей РФ, так и Украины. При этом, если будут получены доказательства наличия умышленных действий, направленных на массовое уничтожение людей, это необходимо признать и назвать конкретных виновников. Ложь или умалчивание в данном случае не допустимы и будут играть против Росси. А для противодействия антирусской "украинствующей" пропаганде принцип правдивости - единственно возможный, ведь собственная ложь не опровергает чужой.
Примечания:
1. Кабузан В.М. Украинцы в мире. Динамика численности и расселения. 20-е годы XVIII века -1989 год. М. 2006. С. 332.
2. Позже автор поменял в названии статьи "голод" на "голодомор".
3. Спецсводка СПО ОГПУ по ЦЧО ? 25/2 о продовольственных затруднениях // Советская деревня глазами ОГПУ НКВД. Том 3. 1930 -1934. Книга 2. 1932-1934. Документы и материалы. С. 319-326.
4. Кондрашин В. Голод 1932-1933 годов в деревнях Поволжья //Вопросы истории, # 6, 1991.С. 176-181.
5. См. Брисенок Е. Феномен советской украинизации. М., 2006. С. 144.
6. I. Drach. Will Russia Repent? The Ukrainian Quarterly. V. 16. 1993. Цитируется по статье К.Резникова "Украинцы - русские (идеология противостояния)".