Подмосковное Переделкино. Предпоследнее воскресенье уходящего марта. Влажный морок серого дня. Трагедия произошла на железной дороге. Не дожив до своего 80-летия один год, скончался мыслитель, культуролог, философ, литературовед Георгий Гачев. Смерть была мгновенной.
Он родился в Москве 1 мая 1929 года в семье болгарского коммуниста и политэмигранта Дмитрия Гачева и музыковеда Мирры Брук.
Окончил филологический факультет МГУ (1952). Послеуниверситетские годы внешне складывались благополучно: аспирантура Института мировой литературы (1957), а потом почти 15 лет - работа в системе РАН. ИМЛИ, Институт истории естествознания и техники. Накануне перестройки - с 1985 года - ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики.
Георгия Гачева по праву можно назвать "человеком-институтом": темы, им разработанные на протяжении всей жизни, с трудом поддаются подсчету и каталогизации, а масштаб идей, как и масштаб личности, поражал всех, кто так или иначе соприкасался с текстами и выступлениями Георгия Дмитриевича. Гачев обладал удивительным даром собеседника, - даром, который ничем нельзя подменить, невозможно имитировать. Он умел слышать и слушать, угадывал живую мысль и блистательно развивал ее, захватывая и покоряя аудиторию мощью интеллектуальной импровизации, точностью догадок. Он предсказал в советские годы распад СССР, потому что видел, что у державы истощилась основа и выдохлось "русское ядро". 70-е годы, когда приходилось "писать в стол", оказались для него продуктивной лабораторией, в которой разрабатывались новые идеи, апробируемые в живом общении. Это был почти "хлебниковский период", когда складывались гачевские "доски судьбы" - гачевская концепция национальных культур, исторических судеб и цивилизаций. Вспоминая советское прошлое, Гачев говорил: "Но главное - роскошь свободного времени мы имели: не убивались на работах заради заработка, гнусной процедурой превращать время в деньги не были озабочены. Ведь это главная абсолютная ценность - свободное Время! Его имел и человек науки и искусства, и работяга, который на работе "не бей лежачего" и "тянул резину" и "перекур с дремотой" - и весело артельно и трудились, и выпивали, и беседовали. Как и мы, придя в институт разок в неделю - как в дружеский клуб, работая дома или в библиотеках, как по душе нам..."
Ему удалось соединить несоединимое - связать идеи Бахтина и Ильенкова, "скрестить Пруста и Шпенглера", и получалось, что всякий образ пластичен и обладает многими стилями сразу, и даже самый простой отражает, и производит целый культурный космос, доступный практически каждому, кто приобщится этому завораживающему жанру"ментального бродяжничества".
В 1991 году, когда кончился СССР, Гачеву было 62. "...моя жизнь вложена в рамки советской эпохи, и вся моя конституция, реакции, установки ума и поведения сложились в ориентировке на этот стиль жизни - в ладу или в противостоянии, но все равно в ориентировке на этот космос советской цивилизации. Ее строй, естественно, отпечатлелся во мне - в натуре и психике, не мог не сказаться определяюще. Так что вглядываясь в себя, я познаю организм, выросший на почве и в среде этой цивилизации, а значит - и ее саму в некотором аспекте. И когда ныне эту эпоху подвергают тотальному проклятию, я не могу не относить это оплевание и на свой счет: значит, я - такой урод, гад, ничтожество, раз мог тут обитать! Но ведь я же мог видеть солнце, любить жену и детей, ходил в горы, играл Баха, читал Платона, сам мыслил и творил, зная вдохновение и свободу полетного ума. То есть, все существенные, абсолютные ценности Бытия не прошли мимо меня, в советской оболочке-облатке они могли пребывать и поступать в меня. Я не знаю другого образа жизни - "западного", "рыночной экономики" и частной собственности. Полагаю, что и там все перечисленные существенные ценности бытия человек вкушает, но в иной окружной социально-культурной целостности." И дальше: "Даже в "свободном мире" рыночной экономики автор, поскольку в принципе все и всякое может издать, ориентируется уже в процессе сочинения на возможного издателя. А у нас: в презумпции невозможности издания - и это ограничение отпадало - и дух мог воспарять в безграничный простор... Так что это еще надо посмотреть: где свобода творчества и существенные права человека более осуществляются, в какой системе?..
Другие труды Георгия Гачева:
Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М., 1968; Творчество, жизнь, искусство. М., 1980; Образ в русской художественной культуре. М., 1981; Европейские образы Пространства и Времени // Культура, человек и картина мира. М., 1987; Национальные образы мира. М., 1988; Жизне-мысли. М., 1989; Русский Эрос // Опыты. М., 1990; Русская Дума. Портреты русских мыслителей. М., 1991; Книга удивлений, или Естествознание глазами гуманитария, или Образы в науке. М., 1991; Наука и национальные культуры. Гуманитарный комментарий к естествознанию. Р.-на-Д, 1992; Логика вещей и Человек. Прение о правде и лжи в "На дне" М.Горького. М., 1992; Образы Индии. Опыт экзистенциальной культурологии. М., 1993; Национальный космо-психо-логос // ВФ. 1994. #12; Русский Эрос. М., 1994; Жизнь с Мыслью (Испо-весть). М., 1995; в сер. "Национальные образы мира": Космо-Психо-Логос. М., 1995; Америка в сравнении с Россией и Славянством. М., 1997; Национальные образы мира. Курс лекций. М., 1998; Воображение и мышление. М., 1999; Музыка и световая цивилизация. М., 1999; Вещают вещи, мыслят образы. М., 2000.