Гачев умер вчера

Подмосковное Переделкино. Предпоследнее воскресенье уходящего марта. Влажный морок серого дня. Трагедия произошла на железной дороге. Не дожив до своего 80-летия один год, скончался мыслитель, культуролог, философ, литературовед Георгий Гачев. Смерть была мгновенной.

Он родился в Москве 1 мая 1929 года в семье болгарского коммуниста и политэмигранта Дмитрия Гачева и музыковеда Мирры Брук.

"А в доме - книги, музыка, мировая гуманистическая культура, любовь. "Я встретил мою подругу, - писал отец родным, - о которой я только мог мечтать... Мы любим так, как только в романах любят, или, правильнее сказать, как зрелые, оформленные, сознательные коммунисты без всяких иллюзий могут любить. Нас более всего связывают Бах, Бетховен, Вагнер, Мусоргский, Скрябин, Коммунизм, Природа". Так естественно все это могло соединяться в сознании моих родителей. Почему ж бы в моей детской, доверчивой - нет? Отец пребывал в творчестве и бурной деятельности: его статьи: "Вагнер и Фейербах", "Декарт и эстетика", "Стендаль и музыка", "Музыка в звуковом кино"; в 1936 г. вышла его книга "Эстетические взгляды Дидро"; он переписывался с Роменом Ролланом, заведовал изданием западных классиков в Гослитиздате - жил и реализовывался во все стороны. И мать - преподавала в Консерватории, в 1938 г. вышла в Музгизе ее книга: Мирра Брук. "Бизе"... И в этом же 1938-м удар: арест отца, Колыма и смерть в 1945... Но мог погибнуть и раньше - на Войне."

Окончил филологический факультет МГУ (1952). Послеуниверситетские годы внешне складывались благополучно: аспирантура Института мировой литературы (1957), а потом почти 15 лет - работа в системе РАН. ИМЛИ, Институт истории естествознания и техники. Накануне перестройки - с 1985 года - ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики.

Георгия Гачева по праву можно назвать "человеком-институтом": темы, им разработанные на протяжении всей жизни, с трудом поддаются подсчету и каталогизации, а масштаб идей, как и масштаб личности, поражал всех, кто так или иначе соприкасался с текстами и выступлениями Георгия Дмитриевича. Гачев обладал удивительным даром собеседника, - даром, который ничем нельзя подменить, невозможно имитировать. Он умел слышать и слушать, угадывал живую мысль и блистательно развивал ее, захватывая и покоряя аудиторию мощью интеллектуальной импровизации, точностью догадок. Он предсказал в советские годы распад СССР, потому что видел, что у державы истощилась основа и выдохлось "русское ядро". 70-е годы, когда приходилось "писать в стол", оказались для него продуктивной лабораторией, в которой разрабатывались новые идеи, апробируемые в живом общении. Это был почти "хлебниковский период", когда складывались гачевские "доски судьбы" - гачевская концепция национальных культур, исторических судеб и цивилизаций. Вспоминая советское прошлое, Гачев говорил: "Но главное - роскошь свободного времени мы имели: не убивались на работах заради заработка, гнусной процедурой превращать время в деньги не были озабочены. Ведь это главная абсолютная ценность - свободное Время! Его имел и человек науки и искусства, и работяга, который на работе "не бей лежачего" и "тянул резину" и "перекур с дремотой" - и весело артельно и трудились, и выпивали, и беседовали. Как и мы, придя в институт разок в неделю - как в дружеский клуб, работая дома или в библиотеках, как по душе нам..."

Ему удалось соединить несоединимое - связать идеи Бахтина и Ильенкова, "скрестить Пруста и Шпенглера", и получалось, что всякий образ пластичен и обладает многими стилями сразу, и даже самый простой отражает, и производит целый культурный космос, доступный практически каждому, кто приобщится этому завораживающему жанру"ментального бродяжничества".

В 1991 году, когда кончился СССР, Гачеву было 62. "...моя жизнь вложена в рамки советской эпохи, и вся моя конституция, реакции, установки ума и поведения сложились в ориентировке на этот стиль жизни - в ладу или в противостоянии, но все равно в ориентировке на этот космос советской цивилизации. Ее строй, естественно, отпечатлелся во мне - в натуре и психике, не мог не сказаться определяюще. Так что вглядываясь в себя, я познаю организм, выросший на почве и в среде этой цивилизации, а значит - и ее саму в некотором аспекте. И когда ныне эту эпоху подвергают тотальному проклятию, я не могу не относить это оплевание и на свой счет: значит, я - такой урод, гад, ничтожество, раз мог тут обитать! Но ведь я же мог видеть солнце, любить жену и детей, ходил в горы, играл Баха, читал Платона, сам мыслил и творил, зная вдохновение и свободу полетного ума. То есть, все существенные, абсолютные ценности Бытия не прошли мимо меня, в советской оболочке-облатке они могли пребывать и поступать в меня. Я не знаю другого образа жизни - "западного", "рыночной экономики" и частной собственности. Полагаю, что и там все перечисленные существенные ценности бытия человек вкушает, но в иной окружной социально-культурной целостности." И дальше: "Даже в "свободном мире" рыночной экономики автор, поскольку в принципе все и всякое может издать, ориентируется уже в процессе сочинения на возможного издателя. А у нас: в презумпции невозможности издания - и это ограничение отпадало - и дух мог воспарять в безграничный простор... Так что это еще надо посмотреть: где свобода творчества и существенные права человека более осуществляются, в какой системе?..

А впрочем: что мне - ведомы, что ли, неисповедимые пути Господни и курс Истории? Лишь кусочек вижу, что пережил, и благодарно должен относиться к нему: иного мне не будет дано".

Другие труды Георгия Гачева:

Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М., 1968; Творчество, жизнь, искусство. М., 1980; Образ в русской художественной культуре. М., 1981; Европейские образы Пространства и Времени // Культура, человек и картина мира. М., 1987; Национальные образы мира. М., 1988; Жизне-мысли. М., 1989; Русский Эрос // Опыты. М., 1990; Русская Дума. Портреты русских мыслителей. М., 1991; Книга удивлений, или Естествознание глазами гуманитария, или Образы в науке. М., 1991; Наука и национальные культуры. Гуманитарный комментарий к естествознанию. Р.-на-Д, 1992; Логика вещей и Человек. Прение о правде и лжи в "На дне" М.Горького. М., 1992; Образы Индии. Опыт экзистенциальной культурологии. М., 1993; Национальный космо-психо-логос // ВФ. 1994. #12; Русский Эрос. М., 1994; Жизнь с Мыслью (Испо-весть). М., 1995; в сер. "Национальные образы мира": Космо-Психо-Логос. М., 1995; Америка в сравнении с Россией и Славянством. М., 1997; Национальные образы мира. Курс лекций. М., 1998; Воображение и мышление. М., 1999; Музыка и световая цивилизация. М., 1999; Вещают вещи, мыслят образы. М., 2000.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67