Безвыходный Путин

Внутренние, психологические свойства политика, сформированные биографией и окружением, и его внешние поступки часто бывают весьма разными реальностями. Мне доводилось быть знакомым с депутатами, у которых индивидуальность и политическая прагматика контрастировали невероятно. Но, наверное, лишь на вершине власти внешнее становится прямой проекцией внутреннего.

Ровно 100 лет назад вряд ли кто мог представить, что забытый эмигрант, автор маргинальных философских опусов, превратится в рафинированного тирана, с легкостью отписывающего резолюции «расстрелять всех до единого». В национальной политике Сталина проявилось подсознательное преклонение инородца Джугашвили перед российским великодержавием. В безумных загогулинах Ельцина проступило самодурство свердловского прораба.

Путину удалось совместить в себе несовместимое – работу в команде Собчака и службу в КГБ. «Нормального» (одномерного) человека сам этот синтез довел бы до когнитивного диссонанса. Но одномерные люди не знакомы с диалектикой. А в России борьба противоположностей переросла в их единство, вытолкнувшее эту фигуру на главную роль. На выборах 2000 года за него голосовали и демократы, и патриоты, и даже многие нынешние яростные оппозиционеры считали его «своим».

Интересно, что за время своей работы-службы в первой петербургской мэрии, пока КГБ еще не оправился от перестроечного шока, Путина даже можно было назвать регионалистом. Сама ситуация вынуждала тогда искать решения в интересах города, лавируя среди новых российских законов и гайдаровских макроэкономических схем. В начале 1990-х петербургские чиновники (многие из которых позже стали «московскими питерскими») если и не напрямую симпатизировали движениям за автономию города, то, во всяком случае, не чинили им никаких преград.

Попадание этих чиновников в плен «имперского синдрома» позже подробно исследовал Даниил Коцюбинский – в беседах с ними самими. Это действительно была какая-то труднообъяснимая историческая метаморфоза: «почему нео-имперский холод нашел на Россию именно из Петербурга, долгие годы казавшегося «самым демократическим», «культурным» и «либеральным» городом страны?» А вице-мэр, распорядившийся в конце 1991 года снять в центре города красный советский флаг, вряд ли предвидел, что всего через десять с небольшим лет назовет эти события «крупнейшей геополитической катастрофой века»…

Возможно, здесь кое-что прояснит цитата совсем другого деятеля, путинского оппонента во все эпохи. Эдуард Лимонов в своей давней (анти)утопии «Другая Россия» проницательно описал символику центра российской власти:

«Россия – единственная страна в мире, у которой власть (ядро её) размещается в средневековом замке – крепости… После революции, эвакуировавшись из Петербурга, коммунистическая власть поселилась в Кремле! Хуже придумать было ничего нельзя. Терема, палаты, арки и своды ежедневно и верно как чахотка подрывали силы революции. Надо было основать новую столицу; если уж непременно хотели иметь её, настроить зданий Татлина и Мельника, вместо этого красные командиры ходили на службу в узкие, затхлые терема, в музей, по сути говоря. Но в музее нет не только революции, но и живой жизни нет. Недавно исследователи установили, что даже цвет стен детской комнаты, где новорождённые проводят первые месяцы жизни, отражается потом навсегда на их темпераменте. В то, что кремлёвские крылечки, палаты и шишечки со всей этой бабьей резьбой отражались на душах и действиях красных командиров, я убеждённо верю. В Кремль сажать новую революционную власть нельзя было».

Однако и сам Лимонов, попытавшись баллотироваться в президенты на недавних выборах, также мечтал въехать в «Другую Россию» через этот самый Кремль…

Путинская эволюция из «питерского демократа» в «московского самодержца» состоялась почти незаметно – что, впрочем, свойственно людям его профессии. Но она означала весьма заметное пробуждение имперских архетипов российской власти. Они были заложены в Конституцию еще Ельциным, который уже придавал едва ли не сакральное значение искусственным границам РСФСР. Было в этом нечто глубоко ущербное для всякого непредвзятого наблюдателя – снявши «голову» (мать городов русских Киев), так истошно вцепиться в «волоса» (Чечню или Курилы). Но именно Путин придал этой имперской эволюции законченный облик, отменив всякую региональную выборность и нанизав страну на «вертикаль». «Правопреемница СССР» стремительно совершила полный исторический цикл, превратившись к сегодняшнему дню в слегка уменьшенный римейк своего доперестроечного «прародителя».

Сегодня вся логика власти замкнута на единую задачу – сохранение этого гиперцентрализованного государства. Она ничуть не изменилась с 2005 года, когда глава президентской администрации Медведев прямо обозначил смысл режима: «сохранение эффективной государственности в пределах существующих границ. Все остальные идеологемы вторичны». Никакого исторического развития больше не нужно – вся «эффективность» сводится к успешному экспорту сырья, а «модернизация» – к совершенствованию надзирательных институтов. И, разумеется, ни в коем случае нельзя допустить полноценной выборности, особенно в регионах – урок перестройки номенклатура усвоила крепко. А для всяких несогласных можно кинуть сахарные косточки в виде нанопартий и виртуальных выборов в «координационный совет оппозиции».

Путин уникален тем, что за счет своего многомерного бэкграунда словно бы концентрирует в своей политической личности все идеологии, точнее, имиджи этих идеологий – он может выглядеть и либералом, и патриотом, и даже социалистом. Эта его специфика удачно накладывается на имперскую традицию единоличной власти, порождая расхожие пропагандистские мемы «кто, если не он?» Но эта внешняя «стабильность» внутренне является очень хрупкой, крайне зависимой от состояния и настроения единственного человека. Ну еще от амфор и журавлей…

Возможно, историки назовут его трагической фигурой – в условиях возрожденной им империи Путину ничего более не остается, кроме того, чтобы держаться за власть. Пока история не напомнит ему его собственные слова, еще из допрезидентской эпохи.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67