Бесполезная красота

Художник Валера Близнюк часто ездит на Север (Мезень и окрестности) и каждый раз рассказывает много интересного. И много снимает – торопится, пока еще хоть что-то сохранилось. Недавно показывал чудесный слайд-фильм – даже по остаткам видно, какая была там реально мощная жизнь (не выдуманная задним числом), как всё бурлило: высокие избы строгой изящной архитектуры, на крышах коньки, расписные фасады (зачем?!) Сани ручной работы... Всё такое просто ликующее, торжество жизни – сама вещь ликует, видно, как нравится ей служить человеку – и как человек любит свою вещь, расписывает ее, покрывает зачем-то резьбой , превращая обычную прялку в прибор для радости. Мир, как праздник, в котором красота не обстоятельство (может быть – может не быть), а именно необходимость, без которой жизнь – не жизнь, ложку в рот не засунешь без красоты.

И красота смерти – потрясающие фотографии деревянных могильных крестов, тоже покрытых резьбой и росписями, Русский музей обзавидуется.

Потом между делом мелькает фотография чудесной старушки, у которой они жили, и - м-м-м, резко, как зубная боль среди прекрасного Севера: бабушка сфотографирована рядом с надгробием, которое она, нормальная христианка, заранее купила себе и пока держит в сарае. С гордостью показывает приготовленный памятник... мама дорогая! Что-то среднее между древним Египтом и заурядной цыганщиной. Белый «мрамор» с золотыми завитушками-розочками, как на блестящие босоножки, которые любили провинциальные девушки в начале перестройки.

Дальше опять у В. Близнюка потрясающие виды русского Севера, просторы, обжигающая глаз белизна снега, огромное небо, прямо ветром дует от фотографий, простые северные храмы, люди с хорошими простыми лицами – а у меня не идет из головы та бабушка с цыганским надгробием. И почему-то вспоминается уже Тутаев, откуда мы только что вернулись с пленера (не такой далекий север, но всё же), и в мозгу начинают тренькать блатные аккорды: в Тутаеве, в этом ликующе прекрасном мире эти в 100 раз лучше меня люди именно это и слушают почему-то - не Надежду Плевицкую, даже не Русланову, а именно Михаила Круга, «русский шансон» и гоп-стоп.

...

Еще недавно думал (дурак), что стиль – это такая волшебная вещь, которая сама себя поддерживает и продолжает. Что если только задать ряд – какие-то предметы, объединенные внутренним и внешним единством, эстетикой-логикой: гармонь, «шумел камыш», дом, дверь, ручка на двери, половицы скрипят, коврики полосатые, печь, расписной шкафчик, на стене иконы, на столе графин, рюмочка, самовар – и что если на этот стол поставить вдруг банку coca-cola, то она просто взорвется легким хлопком и исчезнет, «яко исчезает дым», т.к. нет у нее ни малейших корней в этой среде, стиль должен исторгнуть из себя.

Ведь не может на старом русском кладбище с древними деревянными крестами лежать такая отливка под «мрамор» с золотыми завитушками?

Оказывается, может.

...

Оказывается, жизнь-красота требует как минимум служения - без офицеров и комсостава армия разбегается в 5 минут, coca-cola занимает территорию без боя.

Как и в «высокой» - в народной культуре тоже был комсостав (просто имена не сохранились, не важны были – но это не значит, что ложки-прялки «сами» расписывались). На балалайках и гармошках играли не деревенские мужики, а музыканты. Святость хранилась не в народе, а в праведниках: «без праведника село не стоит». Как только не стало их – и богобоязненность куда-то из народа выветрилась. И вкус (золотые босоножки, майка выше пупка, жуткие надгробия, Михаил Круг) – всегда должен быть человек, который может сказать слово «мерзость» так, чтобы все ответили: «ой, правда...»

...

У нас дочь-школьница каждое утро пытается напялить на себя что-то жуткое и ускользнуть.

- Снимай сейчас же! – говорит жена.

- У нас в школе все так ходят!

- А я говорю: снимай!!

Жена давит авторитетом, а дочь пока слушается, может, в конце концов, появится вкус.

...

«Кризис героя» - нет ни одного образа выше «среднего», чтоб можно было к нему тянуться, культура безмолвствует (дескать, не надо навязывать свою точку зрения, пусть сами, ага). В результате люди образованные стали подражать «профессорам славистики одного из западных университетов», а кто попроще - сориентировались на богатых. Причем даже не изящный чиновник-взяточник, а вор-бандит (который ближе к простому народу) - он и задает стиль: позолота и блатной шансон.

...

Платон писал, что есть вещи, которые существуют сами по себе, т.е., относятся к бытию - и есть вещи, которые существуют только для другого, чье значение вспомогательное: становление. Например, «кораблестроение» - это становление, в нем нет самостоятельного смысла, т.к. если вычесть понятие «корабль», зачем оно вообще нужно? Аналогично «демократия» - это становление (вычти из нее «народ», и куда прикладывать без корабля это «кораблестроение»?) Если же считать её самостоятельной ценностью, то почти сразу оказывается: народ не нужен. Арифметическому большинству не нужны ни свобода, ни истина, ни красота. Слайд-фильм Валеры Близнюка заканчивается фотографией постройки, куда мечтают перебраться люди из роскошных изб в окрестностях Мезени, потому что там всего-навсего удобней: стены из сэндвича-утеплителя, стеклопакеты, сайдинг и профнастил на крыше. Ничего лишнего.

И пластмассовое надгробие.

...

Один итальянский галерист рассказывал, что его дочка-студентка сняла в Болонье квартиру, очень дешево. А в этой квартире находится довольно старая фреска, чуть ли не школы Карраччи.

- Ничего себе, - говорю. – С фреской, да еще дешево! Повезло!

- Не совсем, - говорит мой приятель. – Квартира именно потому и дешевая, что с фреской.

Оказывается, жить в историческом памятнике шикарно, но очень неудобно, мало кто хочет. Например, нельзя в эту фреску забить гвоздь и повесить на стену полку. Ковер нельзя на стену повесить. Даже шкаф не придвинешь. То есть большая стена в квартире выпадает, никак ее не используешь. Мало того, в этой комнате даже нельзя курить, и время от времени туда заходит специальный инспектор, нюхает и следит за условиями сохранности фрески. И может серьезно оштрафовать. Но зато очень дешевая аренда.

...

Если считать красоту вспомогательной вещью (типа вишенки на торте), то интересно, для чего она «помогает»? Что ли теплее жить в доме с древней фреской? Нет. Светлее там тоже не становится. Возможно, от расписного фасада и резных наличников избы становятся прочнее? Или появляется дополнительная площадь для хранения капусты? Тоже нет. Единственное – на красивый дом почему-то приятно смотреть (непонятно, почему), почему-то становится радостно, от того, что он есть. И это «радостно» ниоткуда не вытекает (теплее, светлее, мягче, не дует, выгодно, дешево), это «приятно» имеет абсолютную природу: оно «приятно само по себе», благодаря какому-то волшебному сочетанию линий и пятен – мы можем только прикоснуться к этой радости, ощутить, войти в нее. И получается, что вовсе не красота существует для дворцов, а наоборот: дворцы строят для того, чтобы в мире присутствовала красота, чтоб ей было, где проступить.

Версаль важен сам по себе - живем мы в нем или смотрим снаружи. Избы, стены, золотые брошки, ложки, прялки нужны лишь для того, чтобы этой красоте было в чем проявиться, чтобы у «чистой красоты» были видимые-материальные носители (которые сами по себе нужны постольку-поскольку).

Если же считать красоту вспомогательной, «для чего-то конкретного» – добавить украшение, чтобы сосед сдох от зависти... Или чтоб вещь лучше продалась, то всегда вместо красоты получается одно и то же: золотые босоножки, майка выше пупка, завиточки-розочки, золотые зубы, «сейчас я тебе впарю своё барахло» и прочая цыганщина.

...

Картины, дома, заводы, носовые платки, тарелки, жилые микрорайоны, памятники, надгробия и др. Даже просто слово сказать... сесть за стол. Вдохнул и выдохнул воздух - сразу всё по другому, если пытаешься проявить красоту, выпустить ее в мир, родить в материале. Можно ходить хмурым – почему нет? я не менеджер, которому деньги платят за «приятное выражение лица» - и тогда эта радость-красота не появится в мире. А можно улыбнуться «ни для чего» - и почему-то становится радостнее, хоть пользы в этом никакой нет.

Фото: В. Близнюк

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67