Америка нулевых в детективах

Давным-давно кинокритик Мэнни Фарбер предложил делить кинематографистов на «белых слонов» и «термитов». Первые – обласканные критикой, фестивалями и многомиллионными сборами конъюнктурщики, скучные и не особенно ценные. Вторые – творцы в основном жанровой продукции, чьи талант и индивидуальность разрушают изнутри общепринятые понятия об искусстве и благодаря которым кино находится в постоянном развитии. Я не раз обращался к этой классификации, сделаю это и в данном обзоре. Полагаю, она будет уместна и для писателей. Например, если обратить взор на американскую литературу, то уважать Мелвилла, Барта или Миллера, может быть, и стоит (хотя я бы не настаивал). Однако выразительный язык, оригинальные идеи, мастерские диалоги и трезвый взгляд на своё время гораздо проще найти в литературе жанровой. Прежде всего юмористической (Твен, Ларднер, Раньон) и криминальной (Хэмметт, Томпсон, Уилфорд). И первое десятилетие нового века мою уверенность в этом только укрепило. Самое точное отражение реалий современной Америки вы найдёте прежде всего в криминальных сериях «Преступный мир США» (Джеймс Эллрой, три романа) и «Голливудский квартет» (Джозеф Уомбо).

Про таких, как Эллрой, говорят: «сложный человек». Он пережил сильнейшее потрясение в детстве (убийство матери, оставшееся нераскрытым), в молодости бродяжничал и не брезговал мелкими преступлениями, но нашёл силы поставить всех внутренних демонов на службу своему творчеству. «Нуары» Эллроя 80-90-х, жестокие и мрачные, изменили представления о жанре. Прежде всего, я имею в виду его «Лос-Анджелесский квартет»: «Чёрная орхидея», «Город греха», «Секреты Лос-Анджелеса», «Белый джаз». Но писателю было тесно в «лос-анджелесском нуаре», и в 1995 он выпустил первый роман новой серии, «Американский таблоид». Отмечу, что снова нельзя не указать на перекличку с кинематографом. Серия получила название «Преступный мир США» в честь фильма 1960 года выдающегося режиссёра Сэмюэла Фуллера. Фуллер, возможно, самый американский режиссёр 20 века, не только был другом Эллроя, но и одним из «термитов» у Фарбера. К тому же перед самым выходом «Таблоида» Квентин Тарантино выпустил «Криминальное чтиво», фильм, пробудивший широкий интерес к «культовому кино» в его первоначальном смысле и к режиссёрам-«термитам». А Эллрой в кратком предисловии к «Таблоиду» словно подхватывает идеи Фарбера, но проецирует их на политическую жизнь. Продажные полицейские, гангстеры, осведомители и остающиеся за пределами внимания официальной прессы манипуляторы являются главными творцами истории, а движущей силой исторических процессов оказываются не благородные идеи, но предательства, мошенничества и прочие преступления.

«Американский таблоид» отправляет читателя в эпоху Кеннеди, то есть начало 60-х. Но у Эллроя своё видение времени, поэтому перед нами куда более амбициозное произведение, чем просто конспирологический триллер об убийстве Джона Кеннеди. Он отказывает 60-м в идеализме («Америка никогда не была невинной…не бывает невинных стран, особенно, среди могущественных») и сосредотачивается на разочарованиях эпохи. Связи Кеннеди с мафией, неуклюжая внешняя политика демократов (прежде всего неудачные попытки свергнуть режим Кастро) и аморальное поведение президента становятся причиной того, что обожествлявшие Дж.Ф.К. люди становятся участниками подготовки покушения на него. Скептическое отношение Эллроя к 60-м общеизвестно (именно он назвал бунтарей шестидесятников «неоконформиистами»), но в конце 90-х «Таблоид» из блистательного криминального романа о прошлом превратился в самый точный потрет эпохи Клинтона. Разнообразные скандалы, сопровождавшие «нового Кеннеди», и невразумительные решения по поводу Балкан или Ирака отвратили многих от поддержки либералов в политике. Либералов, которых представляла как раз администрация Клинтона. Более чем отчётливая параллель с событиями из романа Эллроя. Хотя Клинтон своё президентство заканчивал не при столь трагический событиях, разочарований он оставил не меньше своего предшественника из 60-х.

Нулевые Эллрой начал второй частью трилогии. «Холодные шесть тысяч» (2001) – очередные похождения колоритных «теневых» героев по обе стороны закона, которые оказывают куда большее влияние на политику теперь середины 60-х, чем общеизвестные фигуры (на страницах романа перемешаны реальные и вымышленные персонажи). Писатель успешно продолжает реализовывать свою задачу «уничтожить существующие мифы об эпохе и создать новые». Но реакция читателей и критиков была не столь восторженной, как после выхода «Таблоида». Проще всего увидеть причину этого в не всегда лёгкой для восприятия манере Эллроя: короткие «рубленые» фразы, лихорадочный темп, соединение художественного текста с рапортами спецслужб и расшифровками телефонных переговоров. Всё же это точно не главная проблема. Скорее смутила некоторая незаконченность романа и мастерски переданная растерянность общества накануне смены партий у власти. Эпоха Кеннеди уступает место никсоновской эпохе, а на фоне громких политических преступлений (в «Тысячах» речь идёи об убийствах Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга) укрепляют свои позиции правые консерваторы. Ясно, что Эллрой просто готовил читателей к эффектной третьей части, но писатель в очередной раз оказался провидцем. Книга вышла 8 мая 2001 года, когда Америка только приходила в себя после клинтоновской эпохи и привыкала к новому президенту-республиканцу Джорджу Бушу-мл. А всего через несколько месяцев после публикации «Холодных тысяч» случились теракты 9\11. Усиление влияния республиканцев и усилившаяся критика властей слева снова стали более чем явной перекличкой с книгой Эллроя.

Кстати, сам Эллрой обычно называет себя как раз правым консерватором. Я уже отмечал его неприязнь к бунтарям 60-х, можно вспомнить его неоднократные выступления в поддержку полиции Лос-Анджелеса или процитировать высказывание, которым он объясняет свой интерес к «грязным полицейским»: «Я слышу зов плохих парней, творящих ужасные деяния во имя авторитарных властей. Я хочу надругаться над мифом о благородных одиночках и прославить продажных копов, глумящихся над неудачниками». Сложно сказать, что в антилиберальных высказываниях Эллроя правда, а что игра на созданный им образ «демонического пса криминальной литературы». Но правые взгляды не помешали ему стать критиком Буша-мл. и поставить читателя на место левых радикалов в «Будоражащей крови» (2009, заключительная часть трилогии).

Правда, до «Крови» были повести цикла «Рик любит Донну» о бравом полицейском-республиканце, побеждающем врагов Америки преимущественно среди геев, чёрных активистов и арабов. Эллрой уверяет, что предлагал сделать своего Рика телегероем, но когда продюсеры выслушали идею писателя «Это будет сериал про копа, который мочит чёрных и гев», вежливо отказались. Повести можно назвать реакцией на 9\11, но от опасности впасть в запредельный правый радикализм их спасает авторская самоирония и, казалось бы, лишний в захватывающих историях лиризм. Однако писатель ухитрился дополнить криминальные сюжеты линией о любви детектива Рика и кинодивы Донны. В трактовке Эллроя любовь Рика воплощает вечный мужской поиск идеала и наступающее в определённый момент осознание: даже если его найдёшь, идеал останется от тебя на недостижимом расстоянии.

Отношения Эллроя с прекрасным полом вообще сильно влияют на его творчество. И здесь Рик во многом схож со своим создателем. Вот и знакомство Эллроя с некоей загадочной активисткой левого движения заметно сказывается на «Будоражащей крови». Здесь мы наблюдаем за событиями 1968-72 годов. Эллрой оставляет без внимания Уотергейт («Он отработан в литературе полностью»), студенческих активистов 60-х (тех самых «неоконформистов») и приравнивает «Чёрных пантер» к уголовникам (от них чёрному движению было больше вреда, чем пользы). Криминальные действия очередных «грязных полицейских» становятся фоном для показа того, как злоупотребления правых у власти приводят к растущему недовольству и превращают недавних патриотов в радикалов и террористов левого толка (образ «Красной Богини» Джоан списан с той самой загадочной знакомой писателя). Трилогия описывает полный круг и приходит к пессимистическому, но понятному, выводу: любая власть разочаровывает тех, кто помогал ей стать властью. И снова получается, что вывод книги о 70-х оказался точным и актуальным для 00-х, когда действия администрации Буша заставили многих отойти от правоконсервативной идеологии или переосмыслить свои позиции.

Как уже говорилось, Эллрой контркультуру 60-х отвергал. Но выделял писателя, работы которого характеризовал так: «Визионёрские романы лос-анджелесского полицейского. Новый взгляд на Лос-Анджелес. Авторитаризм изнутри. Голос закона и порядка, перекрывающий хаос. Контр-контркультура. Абсурдизм без левацких заскоков». Это Джозеф Уомбо (р.1937), писатель и действительно бывший полицейский. Более того, Уомбо пытался совмещать писательство и работу в полиции, но «люди в наручниках слишком часто стали спрашивать у меня автографы», к тому же, высшие чины не одобряли такую ситуацию. И Уомбо сосредоточился на литературе, за что мы должны быть только благодарны высшим чинам и даже «людям в наручниках». Писатель Эван Хантер говорил про Уомбо: «Это автор незаурядного таланта, обладающий индивидуальным стилем, остроумием и оригинальностью. Он выбрал полицейский роман как способ выразить свой взгляд на общество». Из книг экс-копа 20 века прежде всего выделю «Хористов» (1975). Выдающийся роман, использующий абсурдистский и очень чёрный юмор (на тот момент подобные литературные приёмы ассоциировались в основном с экспериментальной и леволиберальной, а то и леворадикальной литературой) для рассказа о полицейской жизни изнутри. Так как отмеченная левым креном экспериментальная литература отличалась как раз критикой «людей в синем», то книга Уомбо произвела оглушительный эффект и по сию пору остаётся поразительным художественным и историческим достижением. Хотя справедливости ради добавлю, что, несмотря на явную симпатию автора к своим зажатым между личными проблемами, бюрократами-начальниками, преступниками и неприязнью общества героям, многие сочли книгу критикой полицейской системы. Реальные бюрократы-начальники и вовсе объявили Уомбо «клеветником». Но это его не остановило, и писатель продолжил успех «Хористов» такими блестящими криминально-сатирическими романами, как «Чёрный мрамор» (1977), «Сверкающий купол» (1981) и «Звезда Дельта» (1983). Уомбо всё более зло высмеивал не только полицейские власти, но и, например, Голливуд или академический мир. Его опыты в документальной литературе стали не менее успешными. Например, в «Границах и тенях» (1984) Уомбо тщательно реконструирует реальную полицейскую операцию (детективы на мексиканской границе выдают себя за нелегальных иммигрантов, чтобы провоцировать нападения бандитов и коррумпированных коллег) и умудряется в своей неповторимой чёрноюмористической манере проанализировать целый ряд проблем: культ знаменитостей, обречённость благих намерений и предательство властей по отношению к людям, постоянно рискующим жизнью.

В 90-е Уомбо словно отошёл в тень. Книги заметно уступали прежним. Но в нулевые старый коп вернулся. И возвращение стало просто триумфальным. По словам Уомбо, «Я думал, что уже всё сказал в художественной литературе. Оказалось, нет. Истории о голливудском полицейском участке звали меня. И вот моя «Голливудская трилогия» уже превратилась в квартет («Голливудский квартет» - звучит как название поп-группы»). Видимо, я просто соскучился по полицейским и разговорам с ними. И потом слово «Голливуд» звучит неким магическим заклинанием во всём мире. А я там работал и знаю, насколько это безумное место. О таком легко писать».

На сегодняшний день в серию входят романы «Голливудский участок» (2006), «Голливудские вороны» (2008), «Голливудская луна» (2009) и «Голливудские холмы» (2010). Да, эпического размаха Эллроя здесь нет, просто мастерски написанные истории о полицейских буднях и странных обитателях Голливуда. Но вряд ли вы найдёте книги 00-х, которые бы так точно и язвительно воспроизводили ненормальность современного существования и особенности американской жизни, гипертрофированные поп-культурой.

Рейган говорил: «Голливуд не меняет людей. Он просто обнажает то, что в них уже было». Для Уомбо Голливуд – как увиденное через увеличительное стекло американское общество. Здесь обретаются самовлюблённые знаменитости (Уомбо: «Мой групповой портрет богатых и знаменитых основан на личных наблюдениях. Тем более я тоже стал богатым и знаменитым»), амбициозные провинциалы, уверенные в своей безнаказанности этнические преступные группировки и самые разнообразные нарушители закона. Уомбо, к счастью, отказывается от придания своим бандитам статуса жертв общества или от какой-то их романтизации с демонизацией. Нет, у него они обычные уголовники, иногда не лишённые ума, но напрочь лишённые привлекательности. Противостоять же им и пытаться хоть насколько-то упорядочить голливудское безумие должны, разумеется, служители закона. За минувшие с выхода «Хористов» десятилетия Уомбо немного смягчился. В романах квартета полицейские выписаны с куда большей симпатией, чем раньше. Они остаются последним оплотом здравомыслия в безумном мире 00-х, они должны вызывать у читателя сопереживание. Но и однозначных рыцарей без страха и упрёка на страницах Уомбо не стоит искать. От бездумной героизации полицейских он отказывается так же решительно, как и от романтизации преступников. Да, «ничто не сравнится с удовольствием от хорошо выполненной полицейской работы», но Уомбо по-прежнему важнее показать не «как коп действует на работе, но как работа действует на копа». Поэтому его прячущиеся за броней цинизма персонажи подвержены слабостям, ошибкам и нервным срывам. К финалам герои романов приходят совсем не победителями. Смерть друзей, разочарования, крушение иллюзий – таков неизбежный исход. Опять процитирую автора: «Ирландское происхождение сделало меня пессимистом, я всегда жду скорой беды…работы в полиции сделала меня циником». Однако Уомбо не отказывается от традиции характерного для американской культуры «бодрого пессимизма». И после всех потерь и проблем полицейские снова выходят на улицы безумного Голливуда переживать новые абсурдные, смешные и трагические события.

У побывавшего преступником и служителем закона француза Видока есть знаменитое высказывание: «Обычный человек вызывает у полицейского лишь подозрение или насмешку». Взгляд Уомбо на Америку 00-х – это взгляд старого полицейского. Но, возможно, это самый точный взгляд на современное состояние великой державы со всеми проблемами политкорректности, мультикультурности, толерантности и чрезмерным увлечением культом знаменитостей.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67