Доходчиво объяснить сегодня, что произошло в 80-90-е годы, - задача почти безнадежная. Кто будет слушать, если люди уверены, что государство сознательно развалили, а их, несчастных, просто ограбили и уморили?
После того, как оба экстремума - кровожадный тиран и беззастенчивая охлократия, зверский порядок и варварское беззаконие - оказываются испробованы, у общества появляется стимул заткнуть рот полоумным радикалам и хотя бы немного продвинуться к золотой середине.
Ныне анекдотично выглядят фразы Ельцина о том, что идеи свободы проникли в него в то время, когда он пролетал над статуей Свободы по пути в Нью-Йорк, или что окончательно антикоммунистом он стал в общественной парилке в компании сорока голых мужиков.
Операция "Преемник-2" будет сыграна по совершенно иным правилам. Изменилась страна, изменились задачи, стоящие перед властью.
Журналист агентства Рейтер признал, обозревая западные репортажи о происходившем в России в 90-е годы: "Боль оттуда изымалась". В американской прессе публиковались глянцевые истории о "молодых реформаторах", которых иногда именовали "демократическими гигантами".
Система сильнее Путина и будет сильнее любого президента, который не решится менять сами принципы формирования собственности и господствующей элиты.
Время от времени приходится проводить болезненные форсированные программы модернизации. В эти времена дискурс власти всегда представляет собой сложную синкретическую систему с элементами гротеска.
Мюнхенская речь Путина стала логичным продолжением примаковского "разворота над Атлантикой" и марш-броска российских десантников в Приштине, случившихся еще при Ельцине.
В грядущем гуманизме - конечно же, относительном, являющемся таковым именно на фоне Сталина, а, например, не доктора Гааза - нет противоречия с образом Воланда, воздающего по заслугам.