Автомобилисты, очередники детских садов, обманутые дольщики, обиженные милиционеры, юные карьеристы и прочие электоральные группы готовы к тому, чтобы объединиться в “путинское большинство”. Кто не готов, вот вопрос.
Партизация политики была шансом для лоялистов, но этим шансом никто не воспользовался. И это надо признать. Является ли народный фронт вторым таким шансом? Возможно, но в меньшей степени.
Можно было быть очень лояльным человеком по отношению, например, к бывшему мэру Москвы, Юрию Михайловичу Лужкову, но лето прошлого года прекрасно выветрило любой лоялизм.
Разговор о необходимости партнерства гражданского общества с властью нужен и важен. Но начиная его, странно не учитывать, что сейчас в России эти две силы предпочли бы не пересекаться вовсе, если бы это было возможно.
В России в политическом магазине будущему избирателю ничего не предлагается. И ощущение этого ничего постепенно психологически осваивается социумом России. Он свыкается с ним, пробует на вкус, запивает водкой, заедает селедкой.
Национальные статистические службы – статусная для власти вещь. Но из-за тотального контроля за рейтингами власть попадает в свою же ловушку и начинает жить в придуманной реальности.
Сегодняшний лоялист воспевает "добрую волю" правителя, даже если она остается совершенно безрезультатной, и переносит осуществление этой доброй воли в потусторонний мир телевизионной "России-встающей-с-колен".
Политическая консолидация людей никогда еще не была такой простой, дешевой и эффективной, как сегодня. И только сегодня мы начнем узнавать ценность консолидированной защиты коллективных интересов.
Ливия и Каддафи для наших полемистов глубоко второстепенны. Главное – через призму ливийских событий уяснить, чем российские реалии лучше или хуже ливийских, и на что имеет право народ по отношению к власти в любой стране.
Бессмысленная демагогия, при которой любая вооруженная толпа обзывается словом "народ" с большой буквы и произносится со священным придыханием, так же неприятна, как и ситуация, когда любой тиран, провозглашает себя вождем народа и президентом.
Одна сторона, то есть оппозиция, имеет право делать все что угодно, например, саботировать политический режим, а власть при этом должна действовать строго в рамках, что называется, законов мирного времени. Так не бывает!
К сожалению, многие люди из "охранителей" превращаются просто в "охранников", если не сказать "вертухаев": в людей, у которых главная задача "давить и не пускать". Боюсь, это вполне логичное развитие охранительства как идеологического течения.
Линия раскола, похоже, прояснилась. Есть у меня ощущение, что пропасть между "интеллигентными" и "беззаветными" охранителями обозначилась – и будет в дальнейшем расширяться.
Народ имеет моральное право свергнуть правительство, которое его не устраивает. Но если это восстание не удалось, оно называется путч или бунт. Если же удалось - это революция, после которой начинается новая жизнь.
Любая власть так или иначе защищает свое присутствие, и любая власть априори считает допустимым насилие по отношению к инакомыслящим гражданам. Но вот ведь какая странная вещь: история не знает государственных законов, она действует вопреки им.
Все, на чем критики ловят власть, это не сложные вопросы экономического или политического устройства, это не вопросы процента налогообложения, не вопросы внешней политики, не вопросы ставки по ипотеке. Это вопросы добра и зла.
Нынешний Кремль кристально ясно дал всем нам понять, что отказывается от всего того, что составляло смысл "нулевых". Этого десятилетия будто бы и не было вовсе.
Власть в охранителях нуждается слабо. Это понятно – они действуют ради собственных интересов, ради собственной мечты против тех, кого считают врагами государства.
Присутствие охранителей в современном российском политикуме добавляет политической жизни новых красок, но никак не содействует процессу самоидентификации российского общества.
Какими бы идеями не вдохновлялись интересующие нас авторы-охранители, заняты они обоснованием одной идеи: наличная российская власть права, что бы она ни делала.
Большинство умных, по-настоящему авторитетных российских охранителей работают не из меркантильных соображений. По уровню своему они вполне могли бы оттыкать доходную должностишку и в противоположном лагере.