От редакции. Стало известно, что Следственное управление Следственного комитета РФ по Москве завершило расследование убийства болельщика футбольного клуба «Спартак» Егора Свиридова. Следствие пришло к выводу, что драку, в результате которой погиб Егор Свиридов, спровоцировали уроженцы Кавказа, а сам конфликт возник «из-за различия культур поведения». «Русский журнал» решил вернуться к обсуждению проблемы мультикультурализма и опубликовать беседу с Валерием Тишковым, директором Института этнологии и антропологии РАН им. Н.Миклухо-Маклая.
* * *
Все современные государства имеют сложный этнический, религиозный и расовый состав. Поэтому все современные нации обладают культурной сложностью. Это было и раньше, но не признавалось: считалось, что, например, все французы одинаковые. И только с развитием демократии, с обретением голоса так называемых молчаливых групп меньшинств Франция обнаружила, что у нее внутри есть и корсиканцы, и бретонцы, и другие территориальные, культурные и исторические идентичности. Хотя Франция всегда считалась примером гражданской нации якобинского типа, где никакие культурные различия особенно не признавались. Не говоря уже об очень мощном притоке мигрантов из менее обеспеченных стран мира в развитые страны, начинавшемся с 1960-х годов.
Безусловно, определенным вызовом для современных государств стала не этническая миграция, а миграция, связанная с иной религиозной культурой. Оказалось, что труднее адаптировать или интегрировать не столько людей, различающихся по языку, по традициям, по фенотипу, по цвету кожи, сколько по религиозной принадлежности. Этот барьер гораздо труднее преодолевается, люди почти не уходят из одной религии в другую, а ислам вообще жестоко карает и не признает возможность выхода, тем более перехода в другую религию.
И вот появился некоторый элемент паники: политика мультикультурализма виновата, мол, она была ошибочной и так далее. Это привело к активизации консервативных, ультраправых сил и политических партий. И сегодня мы имеем довольно сложную ситуацию. Но отыграть назад невозможно, придется все равно признавать факт существования некой новой проблемы и находить какую-то форму управления новой культурной сложностью.
Страны, в которых есть проблемы кризиса политики мультикультурализма, межэтнической напряженности и конфликтов, – в основном страны евро-атлантической цивилизации, включая Восточную Европу и территорию бывшего СССР; в некоторых из них демократии существуют уже давно. Эти кризисные явления можно связать с развитием демократии: стало больше возможностей отстаивать свои права в рамках разных международных конвенций, деклараций, хартий о правах меньшинств или о правах граждан, принадлежащих к этническим, расовым и религиозным меньшинствам. Есть декларация ООН, есть Европейская хартия ОБСЕ о национальных меньшинствах и многие другие международные механизмы, которые выстраивают защиту этих групп, или эмигрантского происхождения, или местного, автохтонного происхождения.
Этот процесс считается процессом демократизации. Но это связано не только с политической демократизацией, но и с экономическим развитием. Все-таки миграция была востребована европейской экономикой. Ведь турки и бывшие югославы начали приезжать в Германию в 1960–1970-е годы, потому что там был экономический бум, потребность в рабочих руках. И это уже не связано именно с демократизацией. Миграция – это признак и даже условие развития. Страны, не принимавшие мигрантов, особыми успехами в своем развитии за последние полвека не отличались. Другое дело, с миграцией появляются политические, социальные или же эмоционально-идеологические риски. К сожалению, политиками редко признается, что та же Германия и Франция, да и Россия, от иммиграции выиграли больше, чем потеряли.
E pluribus unum – эта формула используется в разных странах. Многие демократии построены на формуле единства в многообразии, но иногда эта формула подвергается сомнению, и в противовес появляется идея, что надо всех делать одинаковыми, даже выстраивать монокультуру. Но это нереально. Поэтому демократия должна быть построена на признании разнообразия, прав, запросов и интересов людей, граждан, которые связаны с их культурой, с их этническим или религиозным происхождением; одновременно должна утверждаться общегражданская солидарность.
В России речь идет о российской идентичности, об общероссийском патриотизме. Здесь формула не «или – или» (или ты русский, или ты россиянин; или ты чеченец, или ты россиянин), а «и – и». Демократия должна быть так построена, чтобы отражать эту сложность. И это должно найти отражение не только в административно-государственном устройстве, но и в вопросах доступа к власти. Нельзя, чтобы одна группа, носители одной национальности объявили себя государствообразующим этносом или народом и узурпировали в свою пользу всю власть. Власть должна все-таки отражать состав населения страны. Этот принцип у нас в какой-то мере соблюдается и на уровне парламента, и на уровне правительства. Его трудно зафиксировать в Конституции, это не должны быть квоты: квоты очень уязвимы, они не отражают подвижность нашей жизни, ситуация меняется, а жесткие квоты – нет. Вся наша российская культура должна отражать это многообразие, включая и массмедийное пространство.
Если XX век был веком меньшинств, начиная с образования Лиги наций после Первой мировой войны, то, по моему мнению, XXI век будет веком большинства в смысле признания его интересов, запросов и прав. Потому что сейчас мы сталкиваемся с ситуацией, когда или на уровне государств, или на уровне отдельных регионов внутри стран меньшинства оказываются в ситуации правящего большинства, в ситуации большинства с точки зрения позиций власти, доступа к ресурсам. Меньшинства имеют сегодня международную протекцию, они умеют самоорганизоваться, умеют заявить о себе, требовать, вплоть до международных Страсбургских судов. Предполагалось, что большинство всегда «переголосует» меньшинство, но на самом деле это далеко не так, потому что некоторые меньшинства или отдельные группы могут устроить такой геноцид или террор в отношении большинства, что содрогнется страна или весь мир.