От редакции: Ровно десять лет назад 24 марта 1999 года генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана отдал приказ командующему силами НАТО в Европе американскому генералу Уэсли Кларку начать военную операцию против Югославии. Операция длилась несколько месяцев и привела к выводу войск югославской армии из конфликтного края Косово и Метохия, который относительно недавно был признан рядом стран в качестве независимого государства. До сих пор нет никакой ясности относительно того, зачем и во имя каких интересов было принято решение вторгнуться на территорию независимого государства. Одни полагают, что причиной стала необходимость остановить гуманитарную катастрофу, другие - желание США укрепить свои позиции на Балканах. РЖ попросил Данило Марковича - посла Югославии в РФ в 1993 - 1998 годах - рассказать о своих впечатлениях об этом конфликте, а также о взаимоотношениях между Россией и Югославией в те годы.
***
Русский журнал: Расскажите, пожалуйста, о Ваших впечатлениях от России периода 1994 – 1998 годов, когда вы работали в Москве в качестве Чрезвычайного и Полномочного посла Югославии в Российской Федерации?
Данило Маркович: Начиная с 1968 года я неоднократно бывал в Советском Союзе, не только в Москве, но и в других городах. В июле-августе 1968 года путешествовал на автомобиле по Украине, Белоруссии и России. С 1968 по 1994 год, за почти 25 лет, не реже одного раза в год приезжал сюда с туристическими группами или с короткими студенческими визитами, а позже с командировками в институты и университеты. В некотором смысле я был свидетелем перемен, которые происходили в Советском Союзе в течение этих 25 лет, свидетелем его распада и возникновения Российской Федерации как самостоятельного, суверенного государства. Все это по-своему повлияло и предопределило впечатления, возникшие у меня в сентябре 1994 года, когда я приехал в Москву в качестве посла Союзной Республики Югославии в Российской Федерации.
Первые ощущения, после приезда в Россию вызвали во мне – человеке, любившем еще ту страну, которая была первой страной социализма и ту Россию – защитницу сербов, беспокойство и печаль. Я был горд тем, что стал послом в вашей стране, и увиденное меня ужаснуло, я был подавлен. Непроизвольно сравнивал я тогдашнее положение с тем, что видел, приезжая сюда раньше. Я не мог освободиться от впечатления, что исчезло достоинство и чувство уверенности, которые отличали граждан той страны. Слишком очевиден был процесс обнищания масс, слишком бросалось в глаза общественное расслоение, неуверенность и беспокойство людей на улицах, слишком неуверенно в той новой стране чувствовали себя мои друзья – ученые и педагоги. Все это мне напоминало страну, из которой я приехал и которую представлял. СФРЮ (Социалистическая Федеративная Республика Югославия), относительно большое и благополучное государство, тоже распалось, причем этот распад сопровождался не только застоем в экономическом развитии, не только процессами расслоения общества, но и серией национальных конфликтов, которые переросли в войны. Международное сообщество посредством ООН ввело экономические и политические санкции в отношении уже нового государства – СРЮ (Союзная Республика Югославия)(мы называли их кратко – эмбарго), которые включали ограничение права назначать и посылать своих представителей в другие страны. Я был исключением, и получил от РФ назначение в ранг Чрезвычайного и Полномочного посла, что было не только личной честью для меня, но и выражением уважения и готовности РФ оказать помощь Югославии и ее народу в то время, когда весь мир не просто повернулся к нам спиной, но и вел себя так, как будто хотел уничтожить нашу страну, стереть ее с лица земли, не только в экономическом и политическом смысле, но и в смысле демографическом.
В этой ситуации мне, как социологу по образованию, было интересно понять ситуацию, и я горел желанием в качестве дипломата сделать всё, что будет в моих силах, для поддержания нормальных отношений между государствами, несмотря на так называемое «эмбарго». Россия на тот момент и в течение всего периода моего пребывания на должности посла (1994 – 1998 гг.) была в некотором смысле нашим сербским «окном в мир». Единственной возможностью коммуникации с миром. В качестве посла я был принят – и в дальнейшем принимался российскими властями – достойно, корректно, и даже, в определенной мере, сердечно. И общественное мнение было настроено к нам благожелательно. По моим впечатлениям и впечатлениям деловых людей, приезжавших или живших в Москве, русские сочувствовали нам, понимали сложившуся ситуацию и были готовы, несмотря на трудности и проблемы, с которыми столкнулись сами, помогать нам. За время своего пребывания я радовался любому изменению, которое бы хоть как-то свидетельствовало о том, что экономическое и политическое состояние в российском обществе меняется к лучшему. Обнищание же народа, сопровождаемое чувством нестабильности, меня, русофила, меня, человека с панславянскими, и, если хотите, православными чувствами, крайне огорчало.
РЖ: Это был период санкций ООН в отношении Югославии. Какие институты гражданского общества России поддерживали тесные контакты с Вашей страной и посольством в Москве?
Д.М.: Во-первых, я хотел бы выразить признательность тем представителям власти РФ, которые меня приняли и оказали помощь в исполнении моих функций на всех уровнях. Ни разу я не почувствовал, что ко мне относятся как к представителю государства, находящегося под «эмбарго». С нашим государством и нашим посольством хорошие отношения поддерживали практически все органы власти и организации Российской федерации, начиная от Администрации президента, правительста, Государственной Думы, Патриархии РПЦ и кончая предприятиями, высшими учебными заведениями и их ассоциациями. Кроме того, развивалось сотрудничество с научными, культурными и спортивными организациями. Поддерживались контакты и развивалось сотрудничество между политическими организациями, партиями. Словом, существовала полноценная коммуникация и сотрудничество с государственными органами, общественными организацями, экономическими объектами, научными, творческими и спортивными организациями. Хотел бы подчеркнуть, что в рамках этого сотрудничества серьезную основу составляли контакты с российскими университетами (МГУ, МНЭПУ, университет Дружбы народов, Ростовский университет, Тимирязевская академия и многие другие). Серьезное сотрудничество было и с РАН и РАО.
РЖ: Какие отношения сложились у президентов Югославии и России в период, предшествовавший натовской бомбардировке Югославии?
Д.М.: Было бы нескромно и неприлично с моей стороны давать оценку, тем более критическую, отношениям, сложившимся между президентами СРЮ и РФ. Могу сказать только, что контакты между ними были регулярными и в значительной мере определялись не только традиционно близкими отношениями России и Сербии (Югославии), но и сложностью того положения, в котором находились наши страны. Мы должны помнить, что международное сообщество было заинтересовано в изменении геополитических позиций наших стран. Это было обусловлено стремлением США стать, мягко говоря, главным фактором, регулирующим новые взаимоотношения государств в мире. Американцы стремились создать новую мировую систему – новый мировой порядок и новую структуру безопасности (используя для этого НАТО), которая бы минимизировала роль РФ в Европе и мире. Эти обстоятельства повлекли за собой серию медународных конфликтов, что привело, когда речь идет о Югославии, к военной интервенции, и к бомбардировкам.
РЖ: Как Вы считаете, какие ошибки руководства Югославии и России привели к усугублению положения на Балканах и дали повод для силового решения проблем?
Д.М.: Я бы не говорил об ошибках, я бы указал на некоторые обстоятельства, которые могли повлиять, а может быть и повлияли, на ухудшение ситуации на Балканах, на положение Югославии, и в конечном итоге вылились в форму военного конфликта. Прежде всего, Россия и Югославия находились в тисках проблем, которые были связаны с процессами экономического и политического транзита, с развитием рыночной экономики и возникновением многопартийной системы. При этом вновь появляющиеся политические партии по-разному относились не только к новой рыночной концепции экономической системы и развития государства, но и к новой политической организации своих государств, они по разному оценивали геополитическую ситуацию и стремление США установить новый мировой порядок. Отношения между политическими партиями, различия в политической трактовке проблем имели для разных государств свою специфику. В этом смысле в период с 1994 по 1998 годы (т.е. в период, который предшествовал бомбардировкам Югославии – СРЮ) были годами когда отношения США и РФ можно было назвать хорошими, в то же время отношения между США и СРЮ стремительно ухудшались, становились все сложнее, перерастая в открытую нетерпимость и даже вражду. Одновременно как в экономическом, так и политическом смысле отношения между РФ и СРЮ, их руководителями и правительствами в тот период были хорошими, но достаточно сложными и противоречивыми. Другими словами, политические партии (Социалистическая партия и Партия югославского левого движения – ЮЛ), наиболее влиятельные в то время, по многим вопросам и по личным отношениям были близки к тем партиям в РФ, которые считались оппозиционным (например, хорошие отношения были с компартией России, с господами Рыжковым и Зюгановым), хотя неплохие отношения создавались и по государственной линии с правящими партиями и блоками в РФ. В то же время некоторые политические партии в Югославии, не только находившиеся в оппозиции, но и непосредственно ангажированные США как средство борьбы против существующей власти в СРЮ, были ближе тем российским политическим субъектам и структурам, которые на государственном уровне сотрудничали с югославскими правительственными кругами. Эти политические партии имели различную, часто противоположную позицию, когда речь шла об оценке эмбарго Югославии и оценке военных действий, которыми пытались решить балканскую, то есть югославскую проблему. Такая амбивалентная ситуация, точнее сложность политических отношений, не могла не повлиять на отношения на Балканах, что предопределило дальнейший ход событий. Анализ этой ситуации еще ждет своего исследователя, документы и высказывания тогдашних политиков, занимавшихся конфликтом на Балканах, при обьективном подходе могут дать конкретную картину событий тех лет.
РЖ: Напомните, пожалуйста, что стало причиной и непосредственным поводом натовской бомбардировки Югославии?
Д.М.: При принятии решения о бомбардировках СРЮ в качестве основной причины называлась возникновение гуманитарной катастрофы, вызванной использованием чрезмерной силы со стороны югославских войск по отношению к представителям албанской национальности в Косово и Метохии. Поводом послужил рапорт Вильяма Уокера, отставного генерала США, который будучи председателем ОБСЕ, находившегося с миссией в Косово и Метохии, утверждал, что погибшие в ходе перестрелки с югославской армией в районе села Рачак бойцы ОАК или УЧК (Армии освобождения Косово – незаконное вооруженное формирование албанцев в сербской провинции Косово и Метохии) являются мирными жителями, которые без всякой на то причины, были убиты югославскими силами безопасности (позднее несколько независимых международных комиссий установили, что речь шла о грубой фальсификации событий, подтасовке фактов). На самом деле, непосредственным поводом, а не формальной причиной послужил отказ югославской делегации принять предложенные условия на встрече в замке Рамбуйе (Франция) с представителями албанцев (на деле, с представителями верхушки албанской террористической организации ОАК). Данная встреча состоялась под эгидой администрации США в лице ее Генерального Секретаря Мадлен Олбрайт. От сербской делегации требовали отказаться от суверенитета и территориальной целостности. Именно в этом заключался смысл и цель военных действий НАТО в Югославии. Соединенные Штаты и НАТО стремились занять выгодную им геополитическую позицию на Балканах и в Европе, правительство же Югославии мешало осуществлению этих планов, оно защищало свою территориальную целостность и суверенность. В качестве доказательства этого тезиса приведу два факта:
Во-первых, если бы цель военной интервенции действительно заключалась в защите албанцев от чрезмерного насилия, то есть предотвращение гуманитарной катастрофы, то тогда бы силы НАТО вошли на территорию Косово и Метохии и встали бы в качестве буфферной зоны между двумя конфликтующими сторонами: албанской общиной и югославскими силами, разделили бы их и начали процесс примирения, процесс дипломатических переговоров
Однако вместо этого начались бомбардировки не только территории Косово и Метохии, которой якобы угрожала гуманитарная катострофа, но и всей территории СРЮ, особенно Сербии, причем бомбардировки как военных, так и гражданских объектов, городов и сел, удаленных от Косово и Метохии на расстояние в 300 км (например, бомбардировки моста в Нови-Саде). А в Косово и Метохии под бомбами погибали не только сербы, но и албанцы, становившиеся зачастую беженцами не из-за чрезмерного применения сил югославскими властями, а из-за бомбардировок. Именно после начала бомбардировок начался массовый исход албанского населения с территории провинции в Албанию и Македонию. Причем несколько колонн албанских беженцев пострадали из-за нападения с воздуха самолетов американских ВВС.
Во-вторых, США сразу же после вывода югославских войск из Косово на основании Кумановского соглашения (между войсками, а не государствами) основали большую военную базу Бондстил (вблизи города Урошевац), насчитывающую 60 000 солдат. База была основана без согласия югославских (сербских) властей, несмотря на то что Югославия (Сербия) сохраняла свой суверенитет на территории Ким и после заключения кумановского соглашения.
Итак, маски были сброшены, цель военных действий НАТО заключалась вовсе не в предотвращении гуманитарной катастрофы албанцев в Косово.
РЖ: Как восприняли народы и руководство стран-соседей Югославии натовские бомбардировки?
Д.М.: Во время бомбардировок Союзной Республики Югославии, ее государства-соседи разделились на две группы. Одна состояла из государств – бывших республик СФРЮ: Македония, Босния и Герцеговина, Хорватия. Во вторую группу входили соседи СРЮ: Венгрия, Румыния, Болгария и Албания. Отношение первой группы государств определялось их выходом из состава СФРЮ и военными действиями, как в Хорватии, так и в Боснии и Герцеговине. Эти страны имели свой опыт национальных столкновений, носивших черты гражданской войны: сепаратистские силы противостояли и боролись с подразделениями югославской армии, защищавшей целостность СФРЮ как международно признанного государства и субъекта международного права. В этих столкновениях участвовали и представители сербов.
Позднее началась пропагандистская кампания, в которой ЮНА (Югославская армия) представлялась как чисто сербская армия (в ЮНА было много представителей сербской национальности, но в состав ЮНА входили не только они, но и представители других национальностей). Сложившуюся непростую ситуацию может проиллюстрировать один эпизод той войны: самолет ЮНА сбил на территории Хорватии вертолет итальянской армии, который находился там с «миротворческой» миссией. За рулем сидел пилот мусульманин-босниец. «Старые» соседи Югославии (например, Болгария), а также некоторые «новые» соседи (например, Македония) предоставили территории своих стран под базы для проведения бомбардировок, что влияло на отношения между СРЮ и этими государствами. Одним словом, можно сказать, что во время конфликта отношения между странами не были добрососедскими. В этом смысле особенно враждебно к СРЮ относилась Албания, которая различными способами представляла поддержку и помощь албанским сепаратистам и террористам в Косово и Метохии.
РЖ: Каковы политические, экономические и иные последствия бомбардировок Югославии?
Д.М.: Эти последствия были трагическими, как с экономической, политической, так и с гуманитарной точки зрения. Они привели к многочисленным жертвам среди мирного населения, как среди сербов, так и среди албанцев. Жертвы были не только в конфликтующей провинции, не только в Косово и Метохии, но и по всей стране. Уничтожались природные богатства, загрязнялась окружающая среда, так как использовалось оружие, боеприпасы, бомбы с обедненным ураном. Огромный урон был нанесен инфраструктуре и экономическим объектам. Политические последствия привели к насильственному отторжению от Сербии Косово и Метохии, что вызвало волну беженцев – как сербов, так и других народов, живших на территории края. Произошел вывод с территории Косово и Метохии югославских (сербских) сил безопасности и органов власти Югославии, несмотря на то, что ООН и дальше признавала ее суверенитет на этой территории. Наконец, за время бомбардировок и после их окончания в присутствии КФОР и УНМИК были уничтожены многие исторические и религиозные памятники сербской культуры XIII, XIV, XV веков, входившие в сокровищницу мировой цивилизации.
РЖ: Как политик, не видите ли Вы аналогий между военными событиями 1999 года на Балканах и событиями на Северном Кавказе в августе 2008 года?
Д.М.: Ответ на этот вопрос требует тщательного исследования. Основой для начала исследований могут послужить известные и подтвержденные сведения. Во-первых, оба конфликта были вызваны попытками укрепления нового политического мирового порядка с США во главе. Во-вторых, эти конфликты, если и не были вызваны, то как минимум сопровождались антиславянскими, антиправославными и антихристианскими эмоциями.
РЖ: Как ветеран дипломатической службы и известный в России и в мире ученый в области социальной экологии, что бы Вы могли пожелать нынешним политикам, чтобы трагедия югославских народов не повторилась?
Д.М.: Современным политикам хотелось бы пожелать в большей степени учитывать взаимозависимость всех обществ мира друг с другом, их взаимосвязь с природой. Основу международных отношений должно составлять понимание и терпимость к культурному многообразию в широком смысле этого слова, что подразумевает уважение национальных чувств и культур как богатства человечества в целом.
РЖ: Вы являетесь почетным доктором Международного независимого эколого-политологического университета. Что Вас сегодня связывает с МНЭПУ, ведь Вы уже давно не живете в Москве?
Д.М.: Моя привязанность к МНЭПУ носит личностный и профессиональный оттенок. В начале моей деятельности в качестве посла СРЮ в РФ, МНЭПУ был одним из первых университетом, наряду с МГУ и Университетом Дружбы народов, которые наладили государственные и научные контакты с нашей находящейся под эмбарго страной. Эти университеты меня приняли и поддержали не только как коллеги, как члены академического цеха, они отнеслись именно по-дружески, с братской сердечностью. Во МНЭПУ, учитывая мои занятия социальной экологией, меня приняли как представителя дружественного государства, выразив готовность и открытость к сотрудничеству. Я выступал с лекциями перед студентами, перед преподавательским составом, был включен в состав Ученого совета университета. Я познакомился с прекрасными учеными, готовыми вести увлекательный научный диалог, мне довелось участвовать в дискуссиях с людьми, открытыми к любому виду сотрудничества. Я имел честь и удовольствие познакомиться с великим ученым и гуманистом Н.Н. Моисеевым. Я часто встречался с уважаемым ректором Станиславом Александровичем Степановым. Университет и в частности его ректор помогли мне установить контакты с другими университетами, с известными профессорами и учеными, как например с профессором из Черногории Джорджем Перичем, работавшим в Таллинне. Благодаря сотрудничеству с МНЭПУ я познакомился с Александром Зиновьевым, известным исследователем и теоретиком проблем современного общества. Я предложил свои услуги по установлению сотрудничества МНЭПУ с сербскими университетами в Нише и в Нови-Саде. МНЭПУ начал издавать мои книги и труды. Я почувствовал себя членом научного сообщества МНЭПУ и это чувство близости остается до сих пор и является основой не только моего уважения к этому Университету, но и основанием для продолжения сотрудничества с ним.
Сотрудничество с МНЭПУ я рассматриваю не только как свой скромный вклад в культурное и научное сотрудничество, но как важный элемент межгосударственного сотрудничества Сербии и России. Мне кажется это важно для сохранения традиционно добрососедских отношений и плодотворного сотрудничества между народами России и Сербии в целях сохранения коллективной памяти.