От редакции. Сегодня мы живем в новом мировом контексте – в контексте нового восстания масс. Общества отказываются признавать политику, диктуемую элитами «в их же интересах». Повестка истеблишмента отвергается как фальшивка, а стабильные режимы шатаются. Насколько реален кризис государственной системы России в новом мировом контексте? Каков сегодня основной вопрос Realpolitik внутри России? В чем ось повестки будущих выборов и их основная интрига? «Русский журнал» открывает обсуждение этих вопросов рядом публикаций, развивающих дискуссию о государстве, начатую на Мировом политическом форуме в Ярославле и продолженную на страницах ньюслеттера Ярославского Форума.
* * *
Русский журнал: Могут ли арабские революции и протестные выступления, имеющие место и в России, и в Америке, проиллюстрировать кризис лояльности?
Владимир Плигин: Мы говорим о фундаментальных мировых событиях. В их основе лежат те проблемы, с которыми мир столкнется в XXI веке. Принципиальным здесь является изменение демографической картины мира и появление глобального общества. В тех странах, где сейчас происходят столь сложные события, в течение последнего времени наблюдался быстрый прирост населения, рост числа молодых людей. Национальные экономики этих стран не смогли приспособиться к этому явлению. Точно так же и политическая система не нашла в себе способы встретить те требования, которые выдвигают молодые поколения. Целый ряд стран в принципе не обладает ресурсами для того, чтобы обеспечить более или менее достойную жизнь большого количества молодых людей.
Глобальное информационное пространство дает очень четкие представления о тех возможностях, формулах, формах жизни, которые кажутся естественно привлекательными и важными. Эти формы жизни ассоциируются со свободой, с равенством, с возможностью достижения при приложении некоторых усилий определенных целей, которые часто оказываются недостижимыми и реально невозможными. Именно в этом и состоит кризис, который привел, в конечном счете, к кризису легитимности власти.
РЖ: Это естественный процесс в глобальном обществе, который всегда приводит к испытанию легитимности?
В.П.: До конца соотношение глобального и конкретного «государственного» понять очень сложно. В глобальных миграционных процессах участвуют более 300 млн. человек. Государственные формы должны адаптироваться к этим сложным явлениям. Для государственных форм это вызов, практически во всех странах. В том числе, вызов с точки зрения реализации концепции мультикультурности.
РЖ: Для реализации самых разных проектов, в области межнациональных отношений, для экономической, политической перестройки власти необходима дополнительная легитимность. Как можно добиться этой легитимности, сохранив при этом имеющуюся?
В.П.: Есть классические формулы, которые наиболее адекватны в настоящее время, несмотря на споры вокруг них. Это формулы демократических, свободных обществ. Одновременно нужно понимать, что государство, в котором существует общество, должно быть правовым. Необходимо сочетание постоянного диалога в рамках демократических процедур, которые обеспечат институт доверия, и, одновременно, выполнение установленных правил, которые определяют легитимность государства.
РЖ: В последнее время в России мы наблюдаем некоторое отторжение традиционных демократических институтов большинством населения, некоторое равнодушие, может быть, аполитичность. Почему лояльность власти сейчас не в моде?
В.П.: В России мы не наблюдаем отторжения демократических институтов большинством населения. Даже в том случае, когда мы говорим о пассивности и отстраненности, то нужно понимать, что это мотивируется не отторжением демократических институтов, а запросом на дополнительное развитие демократических институтов. Действительно, значительное число лиц (но не большинство!) чувствуют себя вне системы. У них часто существует желание построения некоей иной модели, может быть, не до конца оформившееся. Но это не отторжение демократических институтов.
РЖ: Существует ли в обществе запрос на какую-то новую элиту, новый политический класс?
В.П.: Российская элита еще, в принципе, не сложилась. Тем не менее, существование собственно российской элиты крайне важно. Формирование элиты – процесс непростой, занявший в ряде обществ столетия. Но мне кажется, что у нас есть шанс пройти его быстрее. В России появляется динамичное поколение людей, которое связывает свою жизнь с собственной страной, и есть надежда, что они составят основу будущей элиты. Мне нравится встречаться со студентами и молодежью, я вижу, что они заинтересованы в развитии своей страны. Они образуют будущий политический класс. Они приобретут те нравственные стандарты, которые действительно привязывают элиту к обществу.
РЖ: На основании чего возможен консенсус общества и формирующихся элит?
В.П.: Консенсус возможен на основе потребности в современном, прозрачном, открытом, не коррумпированном государстве, дающем возможность достойно жить и обеспечивающем свободу и безопасность. Безопасность, свобода и возможность для самореализации – это очень привлекательная и абсолютно прагматичная формула, которая видится, с моей точки зрения, многим, особенно молодым людям. Я встречаюсь с представителями многих крупных компаний, которые говорят о необходимости развития государства по формуле, указанной выше. Эта формула им уже необходима. Запрос есть, нужно приложить усилия для формулирования ответа.
Беседовала Ксения Колкунова