От редакции. Сегодня мы живем в новом мировом контексте – в контексте нового восстания масс. Общества отказываются признавать политику, диктуемую элитами «в их же интересах». Повестка истеблишмента отвергается как фальшивка, а стабильные режимы шатаются. Насколько реален кризис государственной системы России в новом мировом контексте? Каков сегодня основной вопрос Realpolitik внутри России? В чем ось повестки будущих выборов и их основная интрига? «Русский журнал» открывает обсуждение этих вопросов рядом публикаций, развивающих дискуссию о государстве, начатую на Мировом политическом форуме в Ярославле и продолженную на страницах ньюслеттера Ярославского Форума.
* * *
Нынешнюю ситуацию можно характеризовать как застой лоялизма, превращение его «высоких» образцов в окаменелые археологические формы, которые одновременно рассматриваются как явная архаика и как предмет сатирических упражнений. Лоялизм проваливается, поскольку власть и ее сторонники не сумели развить риторику образца 2006-2007 года и придать ей динамику. Говорить на языке власти 2007 года сегодня нельзя, но другого языка у власти нет. Риторические трудности власти обусловлены неспособностью создать в рамках нынешней системы эффективный инструмент обратной связи между обществом и государством, в нормальных демократиях эту функцию должен реализовывать парламент. Отсутствие обратной связи означает, что никаких представлений о том, как надо действовать, у власти сегодня нет. Поэтому президент занят в основном переименованием ведомств и реформами времени, т.е. такими вещами, которые никакой информации о жизни страны не требуют. Этот главный фактор застоя и дезориентации власти накладывается на экономический кризис и рост коммуникационных возможностей интернета. Лоялистом в этом новом мире быть очень трудно.
Актуальный лоялизм образца 2011 года сохраняется в основном за счет эффекта «инерции стабильности», который сводится к тому, что большинство людей, встроенных в государственную систему, сохраняют свои посты и полномочия, неизменный спектр возможностей, доставшийся им в наследство от 2007 года. Любая попытка изменения правил игры со стороны власти автоматически будет означать откат от позиций лоялизма, что мы сегодня и наблюдаем в рамках медведевской «оттепели».
Лояльность к власти в России исторически является проблемой. Для российской интеллигенции со времен Чаадаева и Белинского власть является абсолютным чужим, внешним инородным телом, противопоставленным мышлению, априори основанном на неприемлемом насилии. Сотрудничество с властями всегда было моральным преступлением, так что «фоновый лоялизм» является традиционной формой признания легитимности власти: мы признаем власть лишь пассивно, с неохотой. Короткий период энтузиазма от сотрудничества с властью в новейшей истории имел место лишь в конце 80-ых годов прошлого века и быстро закончился. Провоцировать моду на активную лояльность сегодня – означает инвестировать в протестные настроения.
Консенсунс между властью и обществом возможен в том случае, если общество осознает себя как самостоятельного политического актора и будет систематически влиять на политические решения, которые принимаются в стране, выполняя правозащитные, законотворческие функции и функции обратной связи. Общество должно отказаться от инфантильных требований, которые оно в последние годы предъявляет власти, критика власти должна быть конструктивной и предлагающей некоторую альтернативу, с такой критикой властям придется считаться. Разумеется, все это становится возможным благодаря интернету. Политическая консолидация людей никогда еще не была такой простой, дешевой и эффективной как сегодня. И только сегодня мы начнем узнавать ценность консолидированной защиты коллективных интересов. У власти есть здесь две возможные стратегии: либо обреченная на провал логика полного игнорирования тех политических изменений, который приносят с собой новые технологии коммуникации, закрытая, консервативная позиция, либо сотрудничество с обществом, открытость таким реальным политическим инновациям, рождение которых мы наблюдаем сегодня. Основной лозунг протестной активности последних полутора лет – «Соблюдайте наш закон». Наша задача сегодня состоит не в том, чтобы быть лоялистами, а в том, чтобы заставить власть дрейфовать в сторону требований общества, в противном случае вся политическая конструкция современной России рухнет.
Рост легитимности для власти может быть связан сегодня только с поэтапным отказом от старых моделей поддержания лояльности за счет прямой скупки ключевых игроков политического рынка. Политический рынок сегодня становится более подвижным, и на практике это означает, что создать фигуру вроде Навального можно в считанные месяцы без использования ресурсов центрального телевидения. Следовательно, легитимность покоится сегодня не на личной преданности режима, но на способности режима отвечать на обозначенный выше запрос общества.
Безусловно, существует запрос на дееспособное государство. Более того, имеется очевидная динамика, направленная на конкретизацию этого запроса, его риторического и институционального оформления. Сейчас проблема сводится не к тому, желает ли общество дееспособного государства, а в том, окажется ли соответствующее требование конструктивным или деструктивным. Вопрос будет еще какое-то время вызревать, а потом встанет ребром: революция и возможный распад государства или реальная модернизация политических институтов, формирование работоспособного парламента, конкурентных политических партий, представляющих реальные интересы граждан.
Аналитика демонстрирует, что опорой государства в преобразованиях может стать так называемый ответственный класс, прослойка в обществе, состоящая из самостоятельных и активных людей, которые задают высокие стандарты требования к себе и к обществу в целом. Сегодня они составляют ядро протестных движений в стране. Успех перехода Российской Федерации к дееспособному государству будет зависеть от того, сумеет ли власть рекрутировать этот ответственный класс, «новых злых», для решения задач по конструктивному обновлению политической, экономической и социальной жизни страны.
В России вопрос признания элит и их самоидентификации стоит остро в силу тех социальных потрясений, которые страна пережила в течение XX века. На сегодняшний день стабильной группы, которая может заявлять о себе как об исторически сложившейся элите, в России нет. На практике это означает, что сегодня в силу вступает принцип «кто хочет – тот может», который около десяти лет назад был провозглашен девизом вики-движения. То есть заявляют о себе как об элите те люди, которые занимают активную социальную позицию, активизм становится и целью и содержанием существования элитных групп. Специфика такой элиты заключается в том, что она не нуждается в признании извне, поскольку признание возможно только от других социальных активистов, т.е. других частей элиты. Мы должны ставить в качестве задачи постоянную ротацию элитных групп, находящихся у власти.
Рекрутинг новой генерации власти уже начался, и он идет спонтанно и самопроизвольно. Возникают неформальные группы «опричников», которые проникают во властные структуры, занимают в ней все более высокие посты, инфильтруют собой государственный организм, и готовятся к выходу в публичную сферу. Новые охранители возникают сегодня вокруг идеи модернизации власти. Охранительство в данном контексте – это вера в способность власти меняться, создавая конструктивные формы взаимодействия государства и граждан. Охранять придется и уже приходится саму идею модернизации, а также убеждение в наличии у руководства страны политической воли для проведения стратегии обновления.