Соправительство: заметки монархиста

Эта статья была задумана после того, как на экраны кинотеатров вышел фильм "Господа офицеры" режиссера Фомина. Группа офицеров и казаков белой армии отправляется спасать царя и всю императорскую фамилию, доживающих последние дни в Екатеринбурге. Качественный, добротно сделанный фильм. Прежде всего, духовно честный. Режиссер не пытался изменить ход истории: команда "приключенцев" добралась до цели, но сделать свое дело не успела - расстрел произошел на день раньше. "Бонусом" оказалось раскрытие горчайшего предателя в командовании белых войск.

Картина в основе своей приключенческая, поэтому рассуждать о каких-то "тонкостях композиции" нет резона. Гораздо важнее другое. "Господа офицеры" оказались индикатором важного общественного явления: стремительного роста монархических настроений. Фомин поставил свой фильм так, что основные идеи, выведенные русскими монархистами в информационное пространство с начала 90-х, представлены как элемент массового сознания. Тут ничего не надо разъяснять, комментировать - тут все и так прозрачно.

Герои фильма не знают, что не в их силах спасти царя, поскольку воля, стоящая намного выше их собственной, приготовилась принять жертвенную кровь за окаянства всего народа. Поэтому палачи монарха остаются живы в самых безнадежных ситуациях. Пистолет, направленный на одного из них, чекиста Бэйтикса, а потом и на его помощника китайца Чана, не способен послать в цель порцию смертоносного свинца, но отлично работает, когда его направляют в другую сторону. Зато вскоре после того, как их дело совершено, пуля скоро и неотвратимо находит их. Третий палач, революционный матрос Панкратьев, остается невредим так же, как и два других, но на его примере показана свобода воли, подаренная тем, кто предназначался для обагрения рук царской кровью. Панкратьев отказывается от своей роли и уходит целым в Кронштадт. Значит, каждому свыше дарован выбор: участвовать или не участвовать. Перед главным героем в одной из последних сцен проезжает телега с уже мертвым царем и его семьей...

Фомин почувствовал: массовое сознание перестало активно сопротивляться тому факту, кто Николай II, императрица и вся императорская семья, расстрелянная в 1918 году, причислена Церковью к лику святых. Вопросы у многих остались, но тех редких людей, кто продолжает наскакивать на "Николашку кровавого" и т.п., уже не слышат. А раз святые, значит, могут за смертным порогом являться людям, укрепляя их... Наконец, помимо представителей советской власти, которой к настоящему времени уже и след простыл, противником монархической идеи (т.е. в данном случае - спасения императора) оказывается... тот же самый горчайший иуда, тривиально продавшийся за звонкий металл. Никто больше в ней не сомневается, никто не критикует ее и даже не обсуждает сравнительные достоинства различных способов организации власти. Иными словами, Фомин прямо высказал идею, давно носившуюся в воздухе современной России: происходит табуирование всякой критики монархизма. Это становится то ли глуповатым, то ли непорядочным, то ли просто анекдотичным, - одним словом, начинает выходить за границы норм приличия.

Действительно, идея монархии сегодня как будто переживает второе рождение.

На протяжении трех месяцев - с января по апрель текущего года - автор этих строк побывал на трех конференциях, где обсуждалась монархическая идея в приложении к русскому материалу. Одну из них подготовила группа "Бастион", другую - Лига консервативной журналистики, а третью - общественно-культурный проект "Екатеринбургская инициатива". Аудитории отличались одна от другой кардинально, присутствовали люди очень разных мировоззрений. Однако всякий раз сторонники восстановления монархии в России (в том или ином виде) оказывались абсолютно преобладающим элементом. Вопросы о том, нужна ли стране монархия, будет ли она возвращена, стоит ли прикладывать усилия к ее реставрации, не обсуждались. Люди понимали, что в массовом сознании, да и в сознании очень значительной части национального интеллектуалитета на все три вопроса уже был дан положительный ответ. Поэтому в фокусе дискуссии раз за разом оказывались совершенно другие проблемы. Во-первых, какими должны быть конкретные шаги, направленные к восстановлению монархии (вплоть до тактических ходов) и, во-вторых, в какие политические формы должна отлиться монархия на деле. Пожалуй, обсуждалось также и то, сколь допустима иерократическая "присадка". Вот, собственно, и все.

На протяжении последних трех-четырех лет (если не больше) механизм власти в России держался на двух гвоздях: постепенном нарастании "национально-ориентированного вектора", достигшего предельной силы в конце 2007 и начале 2008 года, а также на высочайших личных рейтингах В.В.Путина, в котором массовое сознание считывало признаки "истинного государя". Рассеянное в массах, искаженное десятилетиями полутабуированного бытия, монархическое чувство ожило и громко заявило о себе. Прочие "подпорки" государства играли второстепенную роль.

Было бы наивным считать, что всякая масштабная информационная кампания оставляет в умах быстро стирающийся след: вот она прошла, вот закончилась естественная инерция восприятия, вот о прежних словах никто уже и не помнит. Нет. Порой для удовлетворения сиюминутных нужд мастер-политтехнолог ставит спектакль, который затрагивает очень глубокие слои коллективной личности народа. Получив желаемый эффект, устроитель спектакля наслаждается после премьеры аплодисментами, подсчитывает гонорар и готов отправиться домой, но тут директор театра сообщает ему: "Батенька... зрители почему-то не уходят" - "Как это?" - "А вот так. Сидят в зале и требуют продолжения" - "Что будем делать?" - "Вы заказчик, вам и расхлебывать. Пожалуйте на сцену, поговорите с ними, а я пока вызову милицию".

И вот человек оказывается перед полным залом. Он говорит: "Господа! Спектакль окончен, просим вас двигаться к выходу". А ему отвечают: "Командир, давай продолжение!" В растерянности он осведомляется: "Какое еще продолжение? Я... не понимаю". А ему в ответ: "Вы тут нам говорили очень правильные вещи. Вы нам истину показали, а потрогать не даете. Отчего такой обман? Давай сюда злодея, будем его рвать на части всем обществом! И царя давай, будем присягу приносить! Раз царь - так уж пусть будет царь". Что остается сказать? "Да ведь это был всего лишь спектаклишко, и злодей ненастоящий, и царь ненастоящий, все не взаправду... вы ведь поняли, господа?" После этого можно получить из зала - для начала! - огрызком яблока по фасадной части тела, да и фразу: "Царь не бывает ненастоящий! Куда прячешь царя, гад! Братва, не раскатать ли нам этих козлов по бревнышку?" И кто-то уже недобро ухмыляется, достав зажигалку: "Если я принес огоньку, что мне с ним делать?" В этой ситуации придется лихорадочно подсчитывать шансы: удастся ли добежать до выхода, скоро ли приедет милиция, да и справится ли она с погромом... или, может быть, сама к нему присоединится.

Ох, беда.

Так вот, информационная работа провластных сил в последние годы вытащила на свет Божий кое-что важное, и это важное, глубинное, почувствовав близость поверхности, почувствовав солнечные лучи, принялось расти с необыкновенной быстротой. Национальное чувство рука об руку с чувством монархическим перестали быть простой реакцией на информационные мероприятия и зажили собственной жизнью. Уже не отменишь. И не дай бог сказать, что "все было не взаправду".

Нынешнее "двоение" власти как механизм, "запирающий" монархическую идею, не воспринимается. С этой задачкой национальное самосознание справилось очень быстро. После терминологических экспериментов с "диархией" и т.п., в разговорах об устройстве современного властного олимпа все чаще стало проскакивать словечко "соправительство". А что? Вполне логично. Если государей два, это не значит, что один из них теряет ауру "истинности". Было соправительство в Древнем Риме. Практиковалось оно в Византии и даже стало там частью политической нормы. Совершенно так же и российская историческая традиция дает целый ряд примеров соправительства. У нас оно оказалось в пределах нормы в XV столетии. У Василия II Темного был соправитель - сын Иван, впоследствии ставший Иваном III Великим. В свою очередь, роль соправителей Ивана III также играли сыновья - Иван Иванович Молодой и Василий Иванович, будущий Василий III. В 80-х - 90-х годах XVI века роль правителя при фактически неправящем царе Федоре Ивановиче играл Борис Годунов. Равновеликим государем при царе Михаиле Федоровиче был его отец патриарх Филарет, а уж пример совместного правления Петра I с братом Иваном V стал просто хрестоматийным. Нетрудно было бы отыскать аналогичные примеры из более поздних эпох, но их список и без того оказался длинным. Наверное, достаточно.

Фактическое восприятие власти в наши дни отталкивается именно от схемы соправительства. Притом такого соправительства, в котором монархический "ритуал" постепенно превращается в суть вещей, в порядок, легитимизированный в гораздо большей степени свыше, нежели в результате очередной "выборной кампании".

И пусть пока это называется "управляемой демократией".

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67