РГГУ как сообщество, разобщенность и ностальгия по диалогу

От редакции. Финансовый кризис в РГГУ – третье по счету привлекшее внимание прессы событие в мире российского высшего образования, после протестов на социологическом факультете МГУ и попытки закрытия Европейского Университета в Санкт-Петербурге (оба события -- весна 2008 года). Преподаватели РГГУ в этом месяце неожиданно узнали об упразднении вузовских надбавок к зарплате -- никто не был поставлен в известность.

В настоящее время в РГГУ действует инициативная группа, призывающая ректорат к общественному контролю над бюджетом вуза. Кроме того, инициативу преподавателей РГГУ поддерживают и другие организации; в частности, молодые сотрудники РАНХиГС, НИУ ВШЭ и Московского философского колледжа приступили к сбору подписей уже под обращением к правительству с призывом оптимизировать финансирование РГГУ как важнейшего центра гуманитарных исследований. Полную хронику событий можно найти в группе "Куда катится РГГУ" (социальные сети "Фейсбук" и "ВКонтакте"). Но деятельность инициативной группы сотрудников РГГУ столкнулась с недопониманием со стороны тех, кто увидели в конструктивных предложениях группы простое воспроизведение протестных настроений.

Мы публикуем статью Татьяны Вайзер, специалиста по практической философии, дающую анализ самой ситуации: как можно "понять" протест и перейти к конкретному этическому действию. Редакция РЖ собирается и дальше участвовать в обсуждении ситуации.

Татьяна Вайзер – кандидат философских наук, специалист по практической этике, коммуникативной этике, философии Другого, автор исследований о С. Вейль, А. Мишо, Ж. Батае, Ю. Хабермасе и других европейских мыслителях, переводчик. Доцент философско-социологического факультета РАНХиГС, преподаватель историко-филологического факультета РГГУ.

* * *

Ситуация с резким и негласным сокращением и без того мизерных зарплат в Российском государственном гуманитарном университете вызвала сначала возмущение преподавателей и академического сообщества в целом, а затем – не всегда оправданный ажиотаж в прессе. Данной статьей мне хотелось бы поставить под сомнение ту “естественную”, казалось бы, перспективу, в свете которой этот сюжет был воспринят нашим общественным сознанием.

Не обоснованным, и отнюдь не “естественным”, видится, что газеты, поспешившие подхватить воспроизведенный в Фейсбуке и предназначавшийся для подписей преподавателей РГГУ текст открытого письма ректору РГГУ, практически в один голос назвали ситуацию с РГГУ “скандалом”. На мой взгляд, это свидетельствует о недостаточно развитой у нас культуре понимания процессов демократического оспаривания. Так, в Германии, Франции, США и других западных странах протестные движения – совершенно нормальная часть повседневности.

Открыто выражать свои несогласия и требования вовсе не обязательно предполагает вызывающих или заведомо оскорбительных публичных актов или действий. Более того – совсем не обязательно означает оппозицию в отношении тех, с кем не согласны или к кому те или иные требования предъявляются. Напротив, в несогласии звучит призыв к совместному солидарному осмыслению и обсуждению того, что мы делаем друг по отношению к другу в качестве членов одного – академического, профессионального или общечеловеческого – сообщества. И чем больше мы придаем этому явлению статус аномалии, тем меньше конструктивной рефлексии и вообще коммуникативного аналитического пространства нам остается.

Я вовсе не хочу здесь упрекать прессу как институт, склонный придавать событиям особую атмосферу “скандальности”. (Да и только ли пресса бывает к ней склонна?!). Я хочу привлечь внимание к тому факту, что воспринимать позицию несогласия, выраженную в форме гражданского активизма, – должно быть естественным, нормальным, закономерным для всякого демократически развитого государства.

Давайте спросим себя, что, собственно, поколение молодых преподавателей РГГУ знает о жизни, чтобы так “остро” и “болезненно” реагировать на негласное сокращение зарплат? Пожалуй – и это самое главное его достижение – что “мы способны поддерживать отношения солидарности, доверия, партнерства с людьми, с которыми мы идейно не согласны, которых мы не всегда можем убедить (как и они – нас) или которых мы не хотим просто перехитрить”[1].

Проблема РГГУ – хотя во многом это проблема способности сегодня (взаимо)поколенческого понимания вообще – заключается в том, мы не можем жить в духоте невыразимости скрытых конфликтов или в пассивной оправданности этой скрытности. Мы не можем встроить свое существование в эту логику и жить так, как если бы нам было по силам то, что было по силам еще нашим родителям – не выражать себя.

Поэтому для того, чтобы решить тот или иной конфликт – нужно сначала суметь его обнаружить как значимый для всех, имеющих к нему отношение. А значимость проблемы РГГУ, увы, не измеряется ситуацией с надбавками. Грустно слышать, когда преподаватели говорят, что не могут быть солидарны с возникшим в РГГУ “движением протеста”, объясняя это тем, что трансформации не коснулись их зарплаты, или тем, что они боятся санкций. Проблема не в надбавках и не в зарплате, а в разобщенности академического сообщества, в стабильности коммуникативного разрыва внутри него и в пассивности нашего общего восприятия.

В этом смысле нельзя позволить себе бояться санкций там, где нужно настаивать на том, что требование демократических свобод (требования, предъявляемые не однолинейно к руководству, а всех – ко всем и каждого к себе лично) – это нормальная, а не аномальная ситуация гражданской, политической и общечеловеческой активности. Нельзя пассивно жить в многомилионной стране, где каждый как со-гражданин одинок, беззащитен перед другими и все друг другу либо индиффирентны, либо оппозиционны.

В этом смысле, речь должна идти не том, кто и против кого выступает в оппозиции. И уж тем более не о том, что снижение зарплаты носит “скандальный” (т.е. из ряда вон выходящий) характер и потому протест в ответ на это – также по умолчанию является вкладом в “скандальность”. Нужно говорить о том, в чем, какими средствами и при каких условиях преподаватели могли бы быть сегодня солидарны с руководством вуза? – учитывая, что наши различия (позиций, ценностей, интересов) – наши достоинства, а не недостатки и не барьеры. Или так: в чем РГГУ мог бы быть солидарен с МГУ, НИУ ВШЭ, РАНХиГС, Московским философским колледжем и т.д. в ситуации, когда протест, требование, публичное высказывание могло бы и должно было бы признаваться нормой коммуникации, а не ее аномалией?

РГГУ – один из самых открытых, коммуникативных, граждански активных ВУЗов страны и международного академического мира. Он поддерживает связи с 240 зарубежными партнерами, в 2011 г. ректор РГГУ получил премию Правительства РФ в области образования, а иностранные коллеги РГГУ нередко считают его основным носителем демократических свобод в России. Поэтому вопрос сегодня состоит не только в том, чтобы преподавательский труд был достойно оплачен, а гуманитарное образование оценено как важное для общества, которое в противном случае нравственно деградирует, нерефлексивно милитаризируется или обворовывает само себя. Вопрос состоит в том, чтобы мы вышли из несовершеннолетнего состояния политической невыразимости, при которой всякое неправомерное или недостаточно обоснованное действие со стороны руководства называется “скандалом”, а всякая попытка открытого диалога воспринимается как анормальность.

Примечания

[1]McCarthy Th. Legitimacy and diversity // Habermas on law and democracy: critical exchanges / edited by M. Rosenfeld and A. Arato. Berkeley: University of California Press, 1998. P. 153.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67