"Путин сумел многих обмануть"

От редакции. Многие считают, чтоВладимир Путин как руководитель страны состоялся, начиная с событий в Дагестане августа 1999 года. Начало президентства Дмитрия Медведева – события в Южной Осетии. Можно ли говорить о том, что эти две агрессии – каждая по своему – определили повестку президентств Путина и Медведева? Тк ли это на самом деле? На эту тему "РЖ" побеседовал с политическим журналистом и телеведущим Максимом Шевченко.

* * *

РЖ: Уважаемый Максим Леонардович, Как Вы считаете, свидетельствует ли деятельность Путина за последние десять лет о том, что у него была программа действий или он просто реагировал на некие события внешнеполитического и внутриполитического характера? Если у него была программа действий, то в чем она заключалась? Если же такой программы не было, то какие события предопределили его стиль как руководителя страны?

Максим Шевченко: Путин сочетал наличие некоей определенной программы политических действий и ситуационную реакцию на появление новых внутри- и внешнеполитических вызовов. Это связано с тем, что в 1999 года, когда Владимир Путин был назначен премьер-министром, перед Россией встал целый ряд очень серьезных вызовов. Во-первых, обострение ситуации на Северном Кавказе, в регионе Чечни и Дагестана. Вторжение вооруженных групп чеченских радикалов в Дагестан. Во-вторых, в 1999 году последствия дефолта 1998 года все еще сотрясали страну. Соответственно шло очень тяжелое восстановление и экономики страны, и жизненного уровня населения. В-третьих, тотальное господство олигархических кланов, которые использовали интересы России как разменную монету в своих интригах, отдавая предпочтение реализации собственных приоритетов. В-четвертых, взрывы домов по всей стране, но, прежде всего, в Москве, которые были связаны с эскалацией войны на Кавказе.

Также не стоит забывать, что в 1999 году и ситуация на внешнеполитической арене для России не была благоприятна. Наша страна потерпела очень серьезное дипломатическое поражение в Югославии. Летом 1999 года сербы были разгромлены, и это лишило Российскую Федерацию последнего союзника в Европе. Впрочем, Югославия потерпела военное поражение во многом из-за того, что сама Россия заняла предательскую позицию по отношению к военной агрессии НАТО.

В той ситуации Путин, которого некоторые рассматривали как марионетку, возглавил силы, которые вынуждены были бороться, в первую очередь, за восстановление суверенитета страны. С потерей суверенитета власть полностью переходила к ставленникам мировых ТНК в лице т.н. олигархов и их реальных марионеток, и для советской номенклатуры, переродившейся в постсоветскую бюрократию (в том числе и силовой) это означало угрозу утраты того, что они держали под собой, начиная с 1990-го года.

Кроме того, под знаменем восстановления суверенитета, безусловно, поддерживаемого подавляющей частью народа, можно было провести атаку на «олигархов, захвативших нефть и газ» (по Пелевину). И этот план увенчался полным успехом.

В 1990-е годы Россия просто лавинообразно утрачивала свой суверенитет, и Путин, очевидно, выступил во главе консенсуса элит, которые можно назвать по-разному – силовиками, бюрократией, - выступивших за сохранение суверенитета в том виде, в каком его можно было сохранить.

В 1999 году Россия, накануне выборов, находилась в ситуации полного раскола. Шла настоящая информационно-политтехнологическая война против группы Лужкова-Примакова-Шаймиева. Эта война велась с использованием всех возможных пропагандистских технологии, что свидетельствовало о наличии очень серьезных противоречий среди кланов тогдашней политической элиты. С этой точки зрения ставка группы, блокировавшейся вокруг Ельцина, на Путина была, вероятно, единственно возможной.

Путин символизировал собой некую третью силу – он был связан и с советским прошлым через принадлежность к КГБ и руководство силовым ведомством ФСБ, и, одновременно, обладал вполне либеральным мышлением за счет долгой работы с одним из пастырей либеральной революции – Анатолием Собчаком.

Естественно Путин должен был реагировать на серьезные вызовы, стоявшие перед распадавшейся на глазах страной. Он показал себя человеком, который смог сначала фактически создать (организуя «питерских» по принципу личного знакомства), а потом и консолидировать своих единомышленников, оказавшихся способными, руководствуясь жесткой дисциплиной и волей, двигаться в соответствии с намеченным планом переформатирования власти.

РЖ: Вы упомянули, что некоторые считали Путина марионеткой. Являлся ли Путин самостоятельной фигурой? Если нет, какие политические круги оказывали на него определяющее влияние?

М.Ш.: Этот вопрос достаточно подробно описан в разного рода изданиях и книгах. С моей точки зрения, уже тогда в 1999 году Путин верил в торжество принципов "свободной экономики", почерпнутое им в период работы в мэрии Санкт-Петербурга под началом Анатолия Собчака. Таким образом, Путин свято верит в принципы экономического либерализма. В то же самое время, не стоит забывать и о том, что он выходец из системы КГБ. Соответственно, он верит в организованную касту, в организованную систему. Роль этой организованной касты играет новая бюрократия, созданная самим Путиным. Эта бюрократия обладает двумя чертами. Во-первых, она связана с силовыми структурами. Во-вторых, она одновременно участвует в свободном рынке и заявляет о себе как держателе государственного суверенитета.

Кроме того, не стоит забывать, что некоторое время Путин возглавлял ФСБ и, соответственно, имел доступ к высшим военным и государственным секретам. Едва ли можно предположить, что человек, пришедший из столь серьезной организации, где он имел доступ к столь серьезным секретам, был чьей-то марионеткой. Наверное, в безумии кому-то такое могло показаться. Так Березовский в одном интервью заявлял, что именно он привел Путина к власти, но Березовский по сравнению с КГБ и бюрократией, заключившей союз с преемницей КГБ, просто карлик, несмотря на все его влияние, ум и аналитические способности. Он не смог переиграть эту систему, а Путин явился ее выразителем, плотью от ее плоти. Сама же эта бюрократия представляла собой модернизированный вид советской бюрократии второго уровня, ставшей на рельсы свободного рынка.

Именно эта бюрократия в итоге и захватила основную часть приватизированной собственности. Путин же сумел справиться с так называемыми "лендлордами приватизации", подчинив их воле того бюрократического клана, от имени которого он и выступает как политический лидер.

Таким образом, Путин ни в коей мере не был ничьей марионеткой. Наоборот он сумел многих обмануть. Он сумел обратить внимание своих противников на несущественное, для того чтобы сконцентрировать силы и захватить существенное, Путин оказался способным на поступки, которых от него не ожидали. Например, его жестокая расправа с олигархическими врагами – Гусинским, Березовским, Ходорковским, всеми теми, кто угрожал бюрократическому клану, показала, что он достаточно сильный политический игрок, очень быстро принимающий жесткие решения.

РЖ: Стиль Путина сегодня часто противопоставляют стилю 1990-х годов, но, как известно, тогда на политической арене присутствовали и альтернативные Путину проекты. Нельзя, например, забывать о Лужкове и Примакове, которые, как считалось, в случае получения высшей власти в стране должны были пересмотреть, возможно, даже более радикально, чем это сделал Путин, наследие 90-х. Какие последствия могло бы иметь избрание на пост президента страны Примакова или Лужкова?

М.Ш.: Необходимо отметить, что Путин сумел победить именно потому, что не был таким сильным и влиятельным как группа Примаков-Лужков-Шаймиев. Понятно, что если бы эта группа одержала победу, то итоги приватизации были бы радикальным образом пересмотрены. Олигархи, которые выбирали Путина как меньшее зло, были уверены в том, что смогут его контролировать. Они знали, что по своим убеждениям Путин экономический либерал, а значит он, в принципе, может пойти на соглашение с ними.

Победи группа Примаков-Лужков-Шаймиев, страна развивалась бы по иному пути. Наверное, много можно было бы избежать, но в то же время, это привело бы к политическому кризису, чреватому даже гражданской войной. Путин же для обеих группировок – олигархов и сторонников пересмотра итогов приватизации – оказался компромиссной фигурой. Как показали последующие 10 лет, он сумел не только сохранить хорошие отношения с Примаковым, Лужковым и Шаймиевым, завоевав их уважение, но и приструнить олигархов.

Сейчас вполне вероятно недооценивают ту опасность, которую представляла группа Примаков-Лужков-Шаймиев, но в конце 1990-х она вызывала ужас у окружения Ельцина, начиная с Волошина и заканчивая Чубайсом. Это было воплощение мощной советской бюрократии, связанной с недвижимостью, большими городами, инвестиционными проектами, ВПК, нефтегазовыми компаниями. Соответственно окружению Ельцина ничего не оставалось, как заключить соглашение со спецслужбами, которые и олицетворял Путин. В результате союз группировки Ельцина и группировки Путина, олигархически-силовой альянс, выступил против номенклатурно-советского блока Примакова, Лужкова и Шаймиева, и достаточно легко, как показывает история, его одолел. Это кстати говорит, что серьезными политическими ресурсами, а главное решимостью их использовать, группа Примакова-Лужкова-Шаймиева и не обладала.

РЖ: Можно ли говорить, что агрессия в Дагестане, ознаменовавшая начало правления Путина, и "Пятидневная война" в Южной Осетии, пришедшаяся на первый год правления Медведева, предопределили политическую повестку дня лидеров России? Можно ли утверждать, что главная задача президентства Путина состояла в не повторении Дагестанской ситуации, а главная задача президентства Медведева состоит в недопущении повторения ситуации "Пятидневной войны"?

М.Ш.: Главная задача президентства Путина состояла вовсе не в предотвращении повторения чего-то аналогично тому, что произошло в Дагестане в августе 1999 года. Соответственно главная задача президентства Медведева не состоит в предотвращении новой "Пятидневной войны". Это фантомные цели, которые отвлекают внимание от основной канвы политической реальности. Ни события в Дагестане в 1999 году, ни события в Южной Осетии в 2008 году не являются ключевыми. Это события, которые лишь задали фон. Конечно вторжение в Дагестан отрядов Шамиля Басаева положило начало Второй Чеченской войне, которая по своей жестокости и кровопролитности превзошла Первую войну 1990-х годов. Во Второй Чеченской войне тяжелое вооружение применялось в широких масштабах. Но это был всего лишь фон для Путина, главная задача которого состояла в том, чтобы выжить и одержать победу над главным врагом, находившемся не на Северном Кавказе, а в Москве. Врагом этим являлась клика олигархов. Соответственно главная задача, которую решал Путин, состояла в отрешении от власти олигархической группировки, связанной с транснациональными корпорациями, перехвате у них каналов влияния, каналов распределения ресурсов, изымания у них каналов общения с международными элитами, прежде всего с американцами, и в укреплении суверенитета новой бюрократии. Чеченская же война была побочным явлением, поскольку ее успех зависел от решения этой главной задачи.

События в Южной Осетии, несмотря на их трагизм, я не рассматриваю как знаковые для президента Медведева. Это скорее легкий фон того, что происходит, нежели поворотный пункт в развитии мира. Мировая повестка дня совершенно не поменялась. Ведь "Пятидневная война" началась не внезапно, конфликт в Южной Осетии длился, то затухая, то разгораясь в течение трех лет. Конечно, действия Саакашвили были абсолютной авантюрой, но Москва ожидала чего-то подобно, и для нее это не было неожиданностью. Я не знаю, насколько Медведев успел тогда войти в суть руководства страной и вооруженными силами, однако все решения были достаточно адекватными и разумными. У меня, даже сложилось впечатление, что решение об участии в "Пятидневной войне" были приняты не Медведевым единолично, но коллегиально.

Намного более значительный отпечаток на решения Президента Медведева наложил экономический кризис. Это испытание стоящее нескольких десятков южноосетинских войн.

РЖ: Как Вы в целом оцениваете десятилетие правления Путина? Можно ли назвать период правления Путина духовным пробуждением России?

М.Ш.: Десятилетие правления Путина – это постепенное, очень медленное развитие новых социальных сил, в частности новой национальной буржуазии. Духовное же пробуждение России я бы связал с именем покойного Патриарха Алексия II, но, как известно, на патриарший престол он был избран задолго до того, как Путин стал Президентом России. Путин скорее ассоциируется у меня с пробуждением национального самосознания. Несколько его речей были прямо направлены на это. Я имею в виду, прежде всего, его речь после Беслана, когда он сказал, что надо быть сильными, поскольку слабых бьют. И это, конечно, Мюнхенская речь. Впрочем, многое из того, что Путин говорил, начиная с 2004 года, носило содержательный политический характер, но это скорее не духовное пробуждение, а оживление неких политических сил, связанных с концепцией суверенитета.

Впрочем, о каком духовном пробуждении страны можно говорить, когда интеллектуальные профессии совершенно непрестижны, когда учителя получают крайне низкие зарплаты. В России интеллектуальная элита, которая и должна отвечать за духовное возрождение, по сути дела ведет полунищенское существование. Поэтому, если бы действительно хотели бы опереться на интеллектуальную элиту, то необходимо было бы обеспечить ей доход сопоставимым хотя бы с тем, который, благодаря различным грантам, получают правозащитники, ориентированные на западные центры.

Если же рассматривать большее внимание к Русской Православной церкви, которое наблюдалось в десятилетие правления Путина, то, с моей точки зрения, это Православная церковь укрепила свое положение как сила общественной жизни, а не государство. То есть Церковь по сути дела оттеснила государство, заняв определенные высоты, что наметила для себя ранее. Одной из таких высот является введение в школах уроков религии. Государство же за эти годы практически ничего не сделала для духовного возрождения страны, если не считать таковыми деяниями покупку зарубежных футбольных клубов или приход в Санкт-Петербург многомиллионных яхт в дни экономического форума.

Более того, мне кажется, что прагматически мыслящая государственная элита не смотрит на страну сквозь призму возможного духовного возрождения. Она считает это словосочетание уделом маргинальных идиотов, к которым относится интеллигенция и интеллектуалы, не способные заработать денег. Нынешняя российская политическая элита состоит сплошь из материалистов, прагматиков, которые верят лишь в деньги. В этом их проблема и залог будущих трудностей, с которыми вполне вероятно столкнется система, созданная в путинское десятилетие. Материалистическая элита, оценивающая мир сквозь призму финансового успеха, не может делать историю. Историю делают идеалисты.

Беседовал Александр Павлов

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67