Последний столыпинский вагон

Мне не очень нравится возникшая в последнее время мода цитировать слова Столыпина о двадцати годах покоя внутреннего и внешнего. 20 лет слепого доверия власти – это непомерное требование в современных условиях. Представьте, что любой реформатор – да хоть тот же Чубайс - запросил бы такой фантастический ресурс. Долгие годы внутреннего и внешнего покоя достались в разное время Брежневу и Путину – а много ли толку? Но все же Столыпин имел право обратиться за таким кредитом. Необходимость в двадцати годах покоя была обусловлена экстраординарным обстоятельством – неразвитостью русской буржуазной нации и тем, что мимо России проезжал уже последний вагон в демократическое будущее. В тот момент выяснялось, превратится ли русский в крепко стоящего на ногах собственника и в полноправного гражданина или… Получилось "или", причем теперь запустить этот процесс гораздо сложнее, если вообще возможно: постиндустриальная модель нуждается в вечно живущих в долг потребителях и не терпит самодостаточной личности.

Недавно Константин Крылов написал в аллегорической форме о том, как у русского народа выпытывают "все наши секреты и секретики до донышка", на что сразу последовали недоуменные вопросы: да какие у русских могут быть секреты? Получилось смешно. Речь у Крылова, конечно же, шла не о конкретных секретах, а о праве "секретничать", то есть устанавливать, как это делают другие нации, границы своего национального присутствия в политике и культуре. Реакция на это всегда одна: у вас нет права на секреты, больше двух – говорят вслух, будьте как все и т.п. Почему такое отношение? Я не верю в антирусский заговор, все гораздо проще: русский (простой русский, который не Пушкин и не Достоевский) не оформился в полновластного "взрослого" хозяина. Поэтому и отношение к нему как к ребенку.

Русский человек может быть ленив или работящ, может геройствовать или отчаянно трусить, он не может только одного – быть хозяином, нормальным pater familias. Довлатов очень здорово подметил характерную бытовую деталь: вопрос "Ты спал?" мужчина переживает чуть ли не как оскорбление. Почему? Потому что он чувствует себя таким человеком, к которому в любой момент могут быть предъявлены какие-нибудь претензии.

Есть ли у самих русских претензии, например, к американцам? Конечно. К англичанам, украинцам, евреям? Сколько угодно. Но все эти претензии выдвигаются по каким-то конкретным "искам", поводы для которых реальны или надуманы (бомбят Ливию, оттяпали Крым, спаивали русский народ и "не дают жизни русскому человеку"), а претензии к русским предъявляются вовсе без обоснований и сводятся к тому, что русские должны измениться, то есть должны перестать быть такими, какие они есть. В рассказе Чехова "Обыватели" Иван Казимирович Ляшкевский, поручик из поляков, исходит злобой, глядя на беспечного русского, своего, кстати, домохозяина. Да что там чеховский поручик! В те же годы умница Александр Николаевич Энгельгардт описывает народ в Смоленской губернии совершенно этнографически, создавая классические записки путешественника, сродни сочинениям Брема, Ливингстона и Семенова-Тян-Шанского.

Русский как он есть, самодостаточный и уверенный в себе, такой, каким его могли бы сделать столыпинские реформы, страшит сегодня и самих русских. Неслучайно "Жила-была одна баба" – фильм о том, как русский человек пытается стать на ноги под ударами судьбы, как он упорно стремится к самостоятельности, к своему хозяйству, своей любви и своей правде, - этот фильм был сочтен чуть ли не русофобским.

Консервативные устремления Столыпина были направлены не в прошлое, а в будущее, к развитию личности, к самодостаточности и свободе. "Правительство желает поднять крестьянское землевладение, оно желает видеть крестьянина богатым, достаточным, так как где достаток, там, конечно, и просвещение, там и настоящая свобода", - говорил Столыпин 10 мая 1907 года в Государственной думе. Ирония судьбы в том, что наши современные "государственники" терпеть не могут самодостаточной и свободной личности.

Знаменитый пассаж из переписки прокремлевских деятелей про "отбросы провинциальных городов и деревенских у*бищ", недавние слова президента о "городских сумасшедших" и "деревенских дурачках" и даже замечание патриарха, противопоставившего православие "местечковым традициям" народа – все это слишком красноречиво свидетельствует об отношении сторонников государственного величия к народу. Столыпин умел видеть в свободе подданных величие страны, нынешние же консерваторы не способны на это. Они – не создатели нового, а потребители былой государственной славы. Для них человек – это винтик государственного механизма, и основная его функция – делать качественной ту картинку "великой страны", которую горе-консерваторы желают ежедневно видеть перед собой.

Так что напрасно наши государственники записывают Столыпина в свои единомышленники. Впрочем, этот спор имеет теперь только теоретическую ценность. Последний столыпинский вагон в гражданское общество все равно уже ушел.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67