Не хотелось начинать с грустных новостей. Но придется: участники петербургских протестных гуляний опять стали «перемещенными лицами». Сперва была Исаакиевская, потом – Александровский сад у Адмиралтейства, теперь – площадь Искусств. Надолго ли? Никто этого не скажет.
Тем не менее, падать духом они и не думают. Собирают вещи – гитары, пледы (петербургские ночи в мае бывают холодными), весь прочий нехитрый скарб. И вперед.
Но кто они такие, эти участники протестов? Сколько их? Принадлежат ли они к каким-то партиям? Это только молодежь?
«Союз Белой ленты»
На вопрос «сколько?» ответить не так просто.
Ранним утром на площади может обнаружиться 15–20 протестующих. К вечеру – до ста, а то и гораздо больше. А в питерском варианте «контрольной прогулки» 20 мая участвовало свыше тысячи человек.
Но самое главное, что нет постоянства состава. Люди сочетают протесты с учебой, работой. Поэтому каждый раз замечаешь новых людей.
Только ли молодежь?
Нет.
И на Исаакиевской, и у Адмиралтейства собирались петербуржцы самого разного возраста. Хотя, конечно, выдержать смену Гражданской вахты, а то и несколько смен, под силу более молодым.
К каким партиям принадлежат?
К самым разным. Есть националисты, либералы, «красные», анархисты. Очень много тех, кто ни к каким партиям себя вообще не относит – например, гражданские активисты, наблюдатели на прошлых выборах. Да и просто люди, которым не все равно. Для которых презрительное «тебе что, больше всех надо?!» давно стало разновидностью самой грязной матерной ругани.
Белый – «родина» всех прочих цветов. Вот и небольшой (в сравнении с «Оккупай Абай») состав петербургского «союза Белой ленты» оказывается невероятно пестрым.
Небольшое население питерского Гайд-парка сумело очень быстро организоваться. Тем, кто привык к жесткой иерархии, «вертикали», сложно понять, как это вообще может быть: люди решают все сами. Для объявлений и организации жизни лагеря существует Ассамблея. Но никого, похожего на «президента», нет и в помине. Есть люди, которые отдают лагерю протеста больше времени – но и о них нельзя сказать, что они «всем рулят».
Между тем, ничего удивительного тут нет. И ничего нового – это хорошо, старательно, но все же не до конца вычеркнутая из памяти людей форма организации. Она наша, исконная, не заимствованная откуда-то – вече, казачий круг, русская артель. У кого-то что-то лучше получается – к примеру, организация лекций, информирование, решение бытовых вопросов. Он берется – и работает, к работе подключаются остальные. В этом деле его, наверное, можно назвать старшим. А в остальном он – равный.
Есть в Гайд-парке свои живые легенды – люди, которые находятся там едва ли не с самого момента его основания, когда несколько активистов решили выразить солидарность с москвичами, организовавшими свои протесты. Например, Лика, «девочка-с-красными-волосами», без которой очень сложно представить какие-то серьезные события в жизни лагеря.
Появился и свой фольклор – в основном, связанный поползновениями очередных провокаторов навредить лагерю и нейтрализацией этих попыток. Чаще всего, провоцировали протестующих нетрезвые граждане – безуспешно, их удавалось отогнать. Кстати, одно правило в Гайд-парке принято с самого начала и исполняется неукоснительно: «Ты – нетрезвый? Ты не с нами!» «Сухой закон» на Исаакиевской, у Адмиралтейства, а теперь и на площади Искусств очень жесткий, зато он куда эффективнее, чем в Америке в 30-е годы.
Были и провокации посерьезнее, но удалось управиться и с ними. А когда депутат Законодательного собрания от «Единой России» Милонов решил принести на Исаакиевскую еду «согласно либеральной диете», то народ просто отказался от «троянских гамбургеров», отвернувшись к скамейкам и стараясь не слишком резко реагировать на подколки и самые настоящие оскорбления от некоторых «делегатов» из депутатской свиты. Так что операция с «дарами данайцев» от МГЕР и «Единой России» былинно провалилась.
Тогда-то за Исаакиевскую и взялись коммунальщики, устроив первое выселение.
Политический университет? Скорее, подготовительное отделение
Можно ли считать лагерь оппозиции на Исаакевской – у Адмиралтейства – на площади Искусств политическим протестом?
И да, и нет.
Больше всего это похоже не на политический, а на моральный протест. В самом деле, где законодательные нормы, регулирующие прогулки? Где внесение белой ленточки, приколотой на груди, в перечень экстремистских материалов? Отдельные фанатики договаривались и до такого, но это – мечтания маргиналов, а не законодательные инициативы.
А раз так, то кто и по какому праву может запретить компании друзей собраться на площади?
Попытка людей отвоевать у власти свободное пространство – вот что это такое.
Ну, а чем себя занять, дружеская компания решит сама. Кто-то играет в шахматы, которые, как сказал поэт, «вождям полезней» (забыв добавить – ограниченным народным парламентом, не сакральным, не самодержавным).
Кто-то читает.
А кто-то общается. И это – еще одно достижение протестного лагеря.
Все участники протестов время от времени общаются. В соцсетях, например. Когда, в самом лучшем случае, мы видим фото своего визави. А чаще – даже не фото, а аватарку, юзерпик. Много ли узнаешь о человеке в Интернете?
Еще общение оппозиции происходит на маршах и митингах. Где каждый отыскивает свою группу, присоединяется к ней, и… какое уж тут общение на ходу или во время речи очередного выступающего?!
А потом народ расходится – опять же, все по своим группам.
Вот белоленточный Гайд-парк – совсем иное дело. Можно и поговорить, и поспорить, и подискутировать. Когда такое прежде случалось – мирная (!) дискуссия националистов и анархистов?! А на Исаакиевской – было.
А еще – множество лекций, презентаций своих идей, возможных будущих партий. И благодарные слушатели непременно найдутся.
Нельзя сказать, что все до выселений было так уж безоблачно. Иногда шли серьезные споры. К примеру, о символике: «майское древо» – куст, росший возле скамеек на Исаакиевской, где располагались протестующие – было решено украсить белыми лентами. Но не только – разные организации предложили свою символику: от черно-желто-белых лент националистов до желто-красно-синих цветов флага Ингерманландии, как издревле назывался край, где позднее был построен Петербург. А вот понравилась эта идея далеко не всем.
Назревавший спор, как водится, разрешил тот самый лесник из древнего анекдота, который всех прогнал: коммунальщикам не понравилось украшение, и пришлось снимать все ленты вообще. А вскоре Исаакиевскую выселили – под предлогом обновления покрытия дорожки скверика.
Коммунальщики даже пытались делать вид, что они что-то там убирают и обновляют – правда, получилось у них неважно. Больше всего переживаний было за клумбу, которую старались по мере сил оберегать оппозиционеры. Что-то с ней станет после проведения работ?
Во второй раз разгон оказался куда более стремительным. Или же, учитывая повод, стремимимительным.
«Мимимитинг»
Что такое «мимимитинг», Интернет узнал от Рустама Адагамова, посетившего Петербург. Но идея «протеста игрушек» была опробована и прежде – например, в Барнауле.
Несерьезно?
Конечно, несерьезно.
Но в этой несерьезности и заключена моральная правота протестующих. Ну что можно возразить игрушкам с микроплакатиком «Жульчики и ворчики – пять минут на сборчики!» или «Оппозиция – няшечка»? Да ведь ничего! Стоят себе у оградки памятника Михаилу Юрьевичу Лермонтову. (Если бы он воскрес, то сильно удивился бы, наверное! А потом, вполне возможно, пополнил бы собрание игрушек оловянным солдатиком).
Стоят. А заодно привлекают внимание проходящих мимо граждан. Детям просто любопытно, а взрослые могут и к скамейкам подойти, поговорить. И уж всяко сфотографируют «мимимитинг» и сфотографируются сами.
Несколько дней в Александровском саду существовала самая настоящая рукотворная достопримечательность Петербурга. А в субботу ее решили разогнать.
Сами протестующие сообщают, что все началось как раз с повышенного внимания полиции к «мимимитингу». Не понравились им плакатики, которые держали игрушечные котята, лягушата и белочки.
Сперва полиция внимательно изучала содержание плакатиков (наибольшие подозрения вызвал лозунг «Путин, Путин, мы с тобой играть не будем!» – видимо, решали, есть ли в этом «играть не будем» нечто оскорбительное). Потом полицейские пытались выяснить, кто владелец игрушечных зверушек. А после и вовсе сообщили, что протестующие провоцируют несанкционированную акцию и нарушают закон о благоустройстве. Никаких бумаг «сверху», как в прошлый раз, ожидать не стали – просто дали двадцать минут на сборы. И людям пришлось быстро сворачиваться и покидать насиженное место.
Такой вот диалог происходит пока что у протестующих с властью.
До свидания, «Оккупай Лермонтов», здравствуй, «Оккупай Пушкин»!
В Петербурге существует немало красивых мест, где бывает много народа. А особенно много его в День города. Так что выбор площади Искусств – на мой взгляд, самый оптимальный. В конце концов, площадь уже познакомилась с протестующими – во время «контрольной прогулки», когда у аникушинского памятника Пушкину свои песни исполняли Михаил Новицкий и Вадим Курылев.
А теперь настала пора переселяться на эту площадь, которая в совсем уж неформальных петербургских кругах получила в «нулевые» название «Готовальня». Дело в том, что именно ее облюбовали в свое время девушки и юноши в черных мрачных костюмах, слушающие не менее мрачную музыку и относящие себя к субкультуре готов. А вот теперь «готичность» площади Искусств будет несколько разбавлена белыми (и наверняка не только белыми) лентами.
Пока люди обустраиваются на площади Искусств. Судя по фото и сообщениям в твиттере, народа субботним вечером там довольно много – кто-то и без того намеревался поучаствовать в народном гулянии в выходной, а кто-то решил поддержать изгнанников, ставших кочевниками поневоле.
Что будет теперь?
Сами участники Гайд-парка намерены сохранить постоянно действующий лагерь оппозиции до 12 июня – дня, на который намечен большой протестный митинг. Насколько это у них получится – поглядим. Но очень хочется, чтобы у них все получилось.
Немного о болевых точках
Но почему протест в Петербурге не столь массовый, как в Москве? Да и Гайд-парк могло бы поддерживать гораздо больше народа.
На то есть несколько причин.
Москва – гораздо больше. Но даже не это главное. Именно к столице притягиваются взгляды, именно к ней прислушиваются чаще. Где, к примеру, живет большинство наиболее известных в рунете блогеров? В Москве.
Но с прошлого года, с первых массовых митингов, это положение начало стремительно меняться.
Вторая причина – «звезды» все же обитают преимущественно в Москве. Кто был на «контрольной прогулке» в Петербурге? Режиссер Александр Сокуров, музыканты Михаил Новицкий и Вадим Курылев, несколько литераторов.
Третья, а, быть может, и первая по значимости причина. Вокруг чего всегда строился протест в Санкт-Петербурге? Люди собирались ради защиты своего города. Так было прежде – идет ли речь о разрушении «Англетера» или спасении дома Дельвига, которые для молодых участников нынешних протестов уже стали седой историей. Так было и в «нулевые» – предполагаемое строительство четырехсотметровой махины «Охта-центра» взбудоражило общество. Недаром на «майском древе» вместе с прочими появилась и синяя лента – знак градозащитников.
Боль за старый Петербург способна объединить очень и очень разных людей. Именно это вместе со вполне риторическим вопросом «да как они посмели не спросить нас?!» может сделать протесты массовыми.
Пока что вопрос «как они смеют?!» задает Гайд-парк. Безусловно, у него есть положительная программа. Сводится она даже не к честным выборам, а к требованию дать людям дышать. И жить. И говорить «не хочу» без требования непременно обосновать причины. Как когда-то делал профессор Преображенский у Булгакова:
«Хочу предложить вам, – тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, – взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.
– Нет, не возьму, – кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.
Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом.
– Почему же вы отказываетесь?
– Не хочу.
– Вы не сочувствуете детям Германии?
– Сочувствую.
– Жалеете по полтиннику?
– Нет.
– Так почему же?
– Не хочу».
Может быть, в том и состоит задача подготовительного отделения будущего политического университета граждан: научиться говорить это «не хочу».