Администрация первого чернокожего президента США находится у власти уже почти месяц, а прославилась пока только громкими скандалами вокруг кадровых назначений. Такой концентрации отказа от назначений в правительстве, главным образом из-за проблем с заполнением налоговых деклараций, но также из-за принципиального несогласия с финансово-экономическим курсом президента, Америка не видела давно. Также впервые в истории министром финансов стал человек, ранее попавшийся на неуплате налогов. Как показало недавнее голосование в конгрессе по антикризисному плану Обамы, эра двухпартийного согласия в сфере антикризисных мер закончилась, поскольку план был принят почти исключительно голосами сенаторов и конгрессменов, представляющих демократическое большинство.
Антикризисный план Обамы явственно отдает популизмом. И таким же популизмом веет и от первых его внешнеполитических инициатив. Намерение закрыть тюрьму в Гуантанамо само по себе похвально. Оно существовало и у администрации Джорджа Буша.
Но все упиралось в две трудно разрешимые проблемы. Куда девать после освобождения узников Гуантанамо, которых далеко не всегда готовы принять к себе те страны, уроженцами которых они являются. И по каким законам судить лиц, сражающихся против американских войск и гражданских учреждений в Афганистане и других странах, но не свершающих преступлений на американской территории? А если считать их военнопленными, то кому требуется объявлять войну – «Аль-Кайде» или «Талибану»?
Превосходно прописанные либеральные правозащитные мерки оказываются совершенно неприменимыми в реалиях войны с международным исламским терроризмом, который не имеет государственной принадлежности. И я не удивлюсь, если через год, который Обама отвел на ликвидацию тюрьмы в Гуантанамо, дело тихонько спустят на тормозах.
Не лучше положение и с предвыборными обещаниями по поводу вывода американских войск из Ирака. Пока что никакого графика вывода войск не озвучено. Более того, на посту министра обороны был сохранен министр-республиканец, что подразумевает, что никаких принципиальных перемен в военной политике в Ираке.
Обама обещает больше внимания уделить Афганистану, где активизируются талибы. Он предполагает перебросить туда часть американских войск из Ирака и побудить союзников по НАТО более активно помогать в афганской операции. Союзники, однако, отнюдь не горят посылать своих солдат под пули и мины талибов. Между тем, американский президент предпочитает не реагировать на вызов со стороны России, вынудившей Киргизию закрыть американскую военную базу Манас за двухмиллиардный долларовый кредит. Главное же, никакой политической программы в Афганистане, способной расширить социальную базу прозападных сил, равно как и конкретных программ экономического восстановления Афганистана и замещения доходов от наркотиков не выработано. И сегодня, в условиях мирового экономического кризиса, шансов создать такую программу еще меньше, чем прежде.
России устами вице-президента Байдена Обама предложил начать отношения «с чистого листа». Но тут же, в Мюнхене, выяснилось, что оба основных раздражителя в американо-российских отношениях сохраняются. США не собираются пересматривать свое отношение к российско-грузинскому конфликту и признанию Россией независимости Абхазии и Южной Осетии и не собираются отказываться от размещения элементов ПРО в Европе. Совершенно непонятно, причем здесь тогда «чистый лист».
А предложение Обамы на 80% сократить российский и американский ядерный арсенал в условиях, когда Вашингтон не отказался от размещения ПРО в Чехии и Польше, неизбежно будет воспринято как попытка лишить Россию потенциала ядерного сдерживания, независимо от того, каковы действительные намерения американской администрации.
Точно такая же ситуация складывается и в отношениях США с Ираном. Обама публично объявил о своих намерениях улучшить отношения с Тегераном и вступить с ним в прямые переговоры. Однако при этом Вашингтон не намерен отказаться от требования ликвидации иранской ядерной программы. Обама также никак не обозначил поле возможного компромисса с Ираном, а это делает шансы на успех переговоров призрачными, если только американская сторона не пойдет на очень большие уступки.
Все ограничивается громкими лозунгами, за которыми, похоже, пока что не стоит что-либо серьезное и конкретное. Внешнеполитические инициативы Обамы грозят закончиться либо ничем, либо значительными американскими односторонними уступками, которые могут оказать не менее дестабилизирующее влияние на систему международных отношений, чем жесткая линия Джорджа Буша.
Еще один момент в методах проведения внешней политики новой американской администрации может существенно подорвать позиции Барака Обамы. Во время предвыборной кампании упор делался на то, что в случае победы вопросы внешней политики будет курировать вице-президент Джо Байден, имеющий большой международный опыт. И сейчас именно Байдену было доверено произнести программную речь в Мюнхене. Если и в дальнейшем Обама готов будет уступить Байдену инициативу во внешней политике, то может сложиться уникальная ситуация. Вице-президент, как известно, в американской системе власти играет достаточно декоративную роль. Как правило, внешнюю политику определяет президент во взаимодействии с государственным секретарем. Но Обама, по крайней первое время, скорее будет набираться внешнеполитического опыта и слушать советников, в том числе и Байдена. Госсекретарем у него Хилари Клинтон, явно имеющая потенциальные президентские амбиции на 2016 год. Ситуация, когда президент может устраниться от того, чтобы сказать решающее слово во внешнеполитической сфере, передав эту функцию вице-президенту, создает большой потенциал для конфликтов между госсекретарем и вице-президентом. Это грозит американской внешней политике параличом, поскольку по конституции главную роль здесь должен играть президент.
Но еще более важное значение для Обамы играют вопросы внутренней политики, связанные с борьбой с мировым экономическим кризисом. Поскольку кризис имеет всемирный характер, борьба с ним неизбежно приобретает международное значение. Все в мире понимают, что, пока из кризиса не выйдет Америка, из нее не выйдет и весь мир. Но в отношении выхода из кризиса план Обамы внушает мало оптимизма. Конечно, о первых результатах одобренных конгрессом мер можно будет говорить лишь через несколько месяцев, если вообще не через год, но некоторые пороки плана видны, что называется, невооруженным глазом.
Обама явно идет по стопам Франклина Рузвельта, которому удалось совладать с Великой депрессией. Он, как и Рузвельт, инициирует масштабные инфраструктурные проекты и систему помощи безработным. Это создает новые рабочие места и позволяет людям, потерявшим работу, как-то сводить концы с концами. Однако масштабное вливание в экономику почти 800 млрд. государственных денег потребует создание громоздкого аппарата их распределения. И есть опасения, что аппарат и съест значительную часть выделяемых средств. И декларируемое планом снижение налогов в итоге рискует оказаться пустым звуком.
Но еще хуже другое. Для 1930-х годов инфраструктурные проекты Рузвельта действительно могли рассматриваться как средство цементирования американской экономики, которая тогда являлась «мастерской мира». Сегодня ситуация изменилась. В «мастерскую мира» скорее превратились Китай, Индия и «азиатские тигры». А Америка выступает главным образом в качестве главного архитектора мировой финансовой системы и поставщика основных технологий, используемых в мире. И к этой американской роли инфраструктурные проекты прямого отношения не имеют. А вот о том, как реформировать американскую и мировую финансовую систему и как сохранить и приспособить к современным условиям функцию Америки как главного поставщика технологий, план Обамы ничего не говорит. Инфраструктурные же проекты, пособия и замораживания выплат по ипотеке позволяют лишь поддерживать функционирование экономики в условиях кризиса, но не способствуют сами по себе ликвидации кризиса. И если через несколько месяцев выяснится, что света в конце тоннеля по-прежнему нет, американская общественность, которая, несмотря на череду скандалов, все еще верит Обаме, может в нем разочароваться.
Барак Обама, несомненно, мечтает войти в историю как новый Франклин Рузвельт. Но в случае неудачи его может ждать судьба другого президента-демократа, Джимми Картера. Он тоже пришел в Белый дом с идеалистической программой во внешней политике, тоже столкнулся с финансово-экономическим кризисом, и в результате ушел после одного президентского срока под влиянием внешнеполитических неудач, особенно в Иране, и углубления кризиса. Не грозит ли Обаме участь Клинтона, если его план спасения американской экономики потерпит неудачу? Впрочем, тут у американцев и мира есть еще надежда на то, что экономические кризисы развиваются по своим законам, на которые далеко не всегда влияют действия правительств, и в свои сроки кризис может пройти независимо от того, сколь успешно будет бороться с ним новая американская администрация.