На пути к новому суверену

От редакции. Один из самых известных блогеров-философов российского рунета farma_sohn – в миру Эдуард Надточий – прислал в редакцию свой текст на актуальную ныне тему Конституции и суверенитета. Редакция РЖ считает возмутительным использование слогана «Путин лучше Гитлера» (впрочем, в этом тексте он и не употребляется). Читатель, полагаем, поймет, что философ Э.Надточий употребляет образные фигуры «Сталин», «Путин», «Гитлер» и проч. не в том контексте, который способны воспринять подростки из движения «Наши», а контексте концепции суверенитета и чрезвычайного положения, разработанных известным немецким философом и правоведом К.Шмиттом.

* * *

Советская конституция 1936 года рассматривалась в момент принятия – и внутри страны, и за рубежом – как огромный шаг коммунистического режима вперед, к подлинной демократии («Новое совершеннолетие» – Борис Пастернак). Более того, по тем временам это была едва ли не «самая демократическая конституция в мире» (если, разумеется, вынести за скобки маленькие оговорки в тексте про руководящую роль ВКП(б), которые, на деле, были решающими). В самом деле, в предшествующих конституциях правом избирательного голоса были наделены лишь люди «правильной крови» – «трудящиеся» (на деле, действовал, кажется, варьировавшийся избирательный ценз, дававший преимущество в праве голоса рабочим).

Принято считать, что введение всеобщего избирательного права и отмена всех ограничений были всего лишь пропагандистской акцией сталинского режима, не имеющей никакого практического политического смысла. Особенно если вспомнить, что практически одновременно с принятием новой Конституции начался Большой Террор – чистка всех партийно-административных структур от старшего поколения коммунистов. Эти два события – новую Конституцию и Большую Чистку – обычно никак не связывают между собой. На мой взгляд, совершенно напрасно, всеобщее избирательное право, введенное новой Конституцией, как раз и составляет легитимную основу Большого Террора.

Было бы смешно думать, что для сталинской власти сколь-нибудь значимую угрозу представляло гипотетическое недовольство тех, кто наделен был по расистской (избирательно-штендовой[1]) ленинской конституции правом выборов представителей в советскую власть, и потому следовало их размешать, с одной стороны, во всех прочих штендах, а с другой – создать тем самым широкое поле манипуляций как голосами выборщиков, так и кандидатурами избираемых. Советская власть как таковая не имела большого веса в политической системе коммунистов, и, более того – была цензово-репрезентативной, никаких прямых выборов «президента» в СССР не было. Но даже если бы такие выборы и были, МихалВаныч Калинин или любой другой на его месте обречен бы был исполнять роль народного шута, типа медведевской. Всем управляла в любом случае тоталитарная партия и тайная полиция. Но есть куда более важные нюансы в коммунистическом способе устройства суверенности.

До 1936 года Россия жила «ленинской конституцией» власти, т.е. избирательно-штендовой (расистской), согласно которой правом выбора наделялись лишь те, кто по крови принадлежал к «трудовому народу», репрессированному при «старом режиме»[2]. Причем и здесь равенства не было, штенд рабочих по крови имел фактически более высокий избирательный статус, чем штенд «трудового крестьянства по крови». Т.е. только эти два штенда признавались легитимирующей основой коммунистической суверенности. Однако суверенность эта была весьма опосредована, на деле реальной суверенностью, согласно конституции, была наделена лишь тоталитарная Коммунистическая Партия, а высшим органом и гарантом этой суверенности было ЧК (в первой ленинской Конституции это было наивно и подробно прописано, вполне возможно, что это единственная в истории Конституция, которая основывает себя на чрезвычайном положении как своей легальной базе).

Т.е. по сути, всей полнотой суверенитета было наделено лишь ЧК и как его легитимирующий базис – коммунистическая тоталитарная партия. В этом смысле ленинская модель конституирующего суверенитета далеко превзошла и фашистскую, и нацистскую Конституции. Даже нацисты не додумались сделать ядром конституирующей суверенности Гестапо или SS. Хотя в ленинской Конституции, кажется, и не формулировался закон против смешения рас, но на деле смешение рас «трудящихся» и «эксплуататоров» достаточно серьезно преследовалось и создавало смешивающим расы людям правильной по Конституции крови большие проблемы.

Сталин пришел к власти и победил всех своих влиятельных врагов, легитимируясь суверенностью именно ленинской модели и как ее наиболее последовательный защитник (война с НЭПом именно что утверждала всю полноту суверенитета того, кому она была гарантирована ленинской конституцией).

Однако экономическая и гуманитарная катастрофа, проистекшая из этой войны с «поднимающей голову» отрицательной расой эксплуататоров, поставила Сталина перед угрозой потери власти, что и было наглядно зафиксировано выборами на «съезде победителей» (1934). Недовольство как самой правильной расы (т.е. штенда «рабочих»), так и тех, кто был реальными носителями тоталитарной коммунистической суверенности – партии и ЧК – фактически делегитимировало Сталина как верховного политического представителя этой конституирующей власть силы.

Вот именно отсюда и проистекает сам запрос на новую Конституцию, которая должна была переопределить принципы конституирующего субъекта суверенитета. ЧК из нового текста фактически окончательно исчезло, о партии говорится достаточно глухо (хотя этого достаточно, чтобы не менять легальное обоснование тоталитаризма), зато полностью ликвидирована сама расистская суть ленинской конституции. Отныне субъектом суверенитета становится «советский народ», имеющей всеобщее равное избирательное право. Т.е. Сталин совершил целую революцию (или государственный переворот?), поменяв саму легальную и легитимную основу конституирующей власти, создав тем самым совершенно новый принцип суверенности власти. Именно этой сменой Конституции определена легально-легитимная база для войны с прежним субъектом легитимации, т.е. для тотальных чисток тоталитарной партии и ЧК.

Отныне партия становится передовым авангардом всего советского народа, в этом абстрактном народе черпая свою легитимацию (отсюда эта абсурдная для прежнего способа легитимации и конституирования власти формула «блок коммунистов и беспартийных».) Прежняя штендовая модель тем самым потеряла конституирующее политическое значение (хотя и никуда, конечно, не делась из жизни). Именно этой Конституцией-36 заложена легальная основа для харизматической доминации. Этой революцией Сталин победил своего грозного врага – доминацию административного государства («коммунистической бюрократии») и получил возможность прямой легитимации конституирующей суверенностью «всего советского народа». Т.е. он осуществил своей конституционной революцией то, что предлагал в 33 году Карл Шмитт в «Государстве-движении-народе».

На практике это дало сталинской манипулятивной кадровой машине неограниченные возможности для маневров в создании своего прочного и уверенного «сталинского большинства», а также создало легальные возможности для любых будущих перестроений на любом уровне административной вертикали.

С этой точки зрения – как мы наглядно убедились на прошедших выборах, прекрасно воспроизведших сталинские техники манипуляции легитимной базой «всего народа», - всеобщее избирательное право в его нынешнем виде остается одним из гарантов тоталитарной суверенности ресурсного государства. Оно опирается, за ширмой абстрактной конституирующей легитимации «всего российского народа», на чрезвычайное право администрации харизматического лидера (фюрера) и аппараты тайной полиции как главный инструмент осуществления этого права.

На данный момент перед получившим мандат от имени «всего народа» Путиным стоят абсолютно те же задачи, что и перед Сталиным - 34. Чтобы вернуть себе всю полноту реальной власти и утвердить фактически свою легитимность «национального лидера», построенную на харизматической доминации, ему предстоит теперь освободиться от своей зависимости от тех, кто гарантировал ему его сталинскую манипулятивную победу на выборах. Т.е. от поместной служивой бюрократии, обеспечившей на выборах голосование своих вассалов-рабов.

Пока Путин имеет двойную легитимацию, харизматическую и административно-государственную, из которых вторая существенней первой. Чтобы вновь превратиться в настоящего крестного отца, каким он был в 2003-2008 годах, ему необходимо обрести всю полноту именно харизматической доминации, т.е. доминации, основанной исключительно на конституирующей суверенности абстрактного «российского народа», без всяких конкретных посредников.

Единственным средством уничтожения такой зависимости является проверенный на эффективность Сталиным «террор врагам народа», дающий быструю ротацию кадров в административном государстве и избавляющий харизматического вождя, ведущего от имени «всего народа» борьбу за его жизненные интересы и за охрану его суверенности в качестве исключительного источника конституирования власти, от всех, кто мешает осуществлению всей полноты харизматической доминации фюрера.

Собственно, именно об этом говорят первые же произнесенные Путиным «победные речи», где он позиционирует себя как харизматический лидер, охраняющий право народа на суверенность, речи, наполненные угрозами против неназванных «врагов народа». Остается неизвестным лишь насколько готов субъективно идти до конца в такой программе утверждения своей власти сам фюрер, а также – насколько будет на этот раз способен к сопротивлению сам штенд поместной служивой бюрократии, обеспечивающей административную доминацию в ресурсном государстве. Могу предположить, что на этот раз поместная служивая бюрократия куда сильнее, чем в 34 году, а силы, обеспечивающие харизматическую доминацию, куда слабее. Если мое предположение верно, то война, развязанная Путиным против поместной служивой бюрократии (если он на таковую решится и борьба с административной бизнес-семейственностью перерастет во что-то большее), будет стоить ему дорого.

Однако самое интересное во всех этих раскладах – сам принцип всеобщего избирательного права, служащий в нынешней ситуации, продолжающей историю советского ресурсного государства, легитимирующим принципом харизматической доминации и техническим орудием манипуляций выборами на дело Фюрера. Отсюда встает интересная проблема возвращения в том или ином виде к системе избирательных цензов, которые гарантировали бы нормальное легальное существование штендовой системы привилегий в поместной федерации[3] и блокировали бы возможность осуществления фюрер-принципа.

Примечания

[1] Stand (мн. -Stände) – термин, концептуализированный Максом Вебером и не имеющий прямого перевода на русский язык («сословие» сильно ограничивает его немецкий смысл), но по смыслу наиболее адекватно переводимый как «статусная группа». Термин происходит из немецкой имперской политической системы эпохи средневековья, и Макс Вебер даже пишет о специальном типе «штендного государства». Штендом может быть не только социальная группа людей (русское «сословие») но и, к примеру, целый город. Вероятно, именно штенд а не сословие стоит применять Симону Кордонскому для описания того, что он концептуализирует как «сословную структуру ресурсного государства».

[2] Права голоса были лишены все, «не живущие производительным трудом» и занимающиеся «посреднической деятельностью», а также все, обслуживающие отправление религиозных культов и «политически пораженные в правах» (на деле, часто судимость по обвинению в действиях против советской власти полностью исключала возможность голосовать после отбытия наказания). По факту же те, в правильном происхождении кого имелись сомнения, могли произвольно лишаться права голоса в порядке подзаконной практики, простая переквалификация в «трудящиеся» не несла автоматической перемены статуса, т.е. принцип крови продолжал играть роль, особенно для детей «отщепенцев». Еще больший произвол царил, конечно, в деревне, где определение «трудового элемента» носило весьма поверхностный и волевой порядок, и переменить статус можно было лишь прямым и публичным отречением от семьи, сопровождавшимся прямым предательством близких родственников.

[3] Того, что Симон Кордонский в «Поместной федерации» описывает как состояние «на самом деле» российского ресурсного государства, в отличие от «реального» состояния, конструируемого законными актами и всей российской карго-наукой).

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67