От редакции: Виднейшая фигура радикальных левых, Ален Бадью, опубликовал книгу "Именем чего является Саркози?". Книга, представляющая собой полемические размышления, снискала успех во французских книжных магазинах. "Русский журнал" публикует интервью, которое дал Ален Бадью журналистке " Le Nouvel Observateur" Од Ланслэн 5 декабря 2007 года. Визит Алена Бадью в Россию с рядом публичных лекций ожидается в марте 2008 года.
"Le Nouvel Observateur": Землетрясение, полная потеря всех политических ориентиров - так вы представляете избрание Николя Саркози. Что именно придает ему такую специфичность?
Ален Бадью: Это событие знаменует собой конец эпохи. Эпохи молчаливого союза голлистов и коммунистов, на котором держалась национальная политика со времен Освобождения: вмешательство государства в экономику, социальные меры, критическая дистанция по отношению к Соединенным Штатам Америки. Отсюда тот период неразберихи, который мы сейчас наблюдаем, все эти объединения левых с фигурой исключительно реакционной. Это знак крушения политической трансцендентальности во Франции.
N.O.: Вы даже проводите аналогию между " саркозизмом" и "петенизмом". Что, с вашей точки зрения, позволяет провести это, по меньшей мере смелое, сближение?
А.Б.: Нет сходства в строгом смысле слова, но есть близость по духу. Я называю "петенизмом" особую форму французской реакции, существующую с 1815 года.
Ее первая особенность - выдавать политику капитуляции за национальное возрождение. Что такое "разрыв"? Ликвидация достижений в области социальной политики, тот факт, что богатые будут платить меньше налогов, что произойдет ползучая приватизация университетов, что у дельцов будут окончательно развязаны руки. Эта манера представлять капитуляцию перед глобальным капитализмом в виде национальной революции сама по себе происходит из "петенизма" в формальном смысле.
Вторая особенность - очень жесткое административное подавление, направленное на группы, которые считаются чужими по отношению к "нормальному" обществу. Все-таки не надо забывать, что победу на последних выборах принесла способность заполучить электорат Национального фронта, создать подозреваемых, африканцев или мусульман, или молодежь из предместий, туманные фигуры, каковые следует подавлять и за которым следует надзирать, - это важнейшее направление деятельности новой власти, отнюдь не только ее внешнее украшение.
N.O.: Вы также упоминаете возвращение к духу 19-го века, описывая капиталистов без комплексов, воодушевленных идеей того, что бедные - это просто бездельники, негры, умственно отсталые...
А.Б.: Речь идет о мировом, а не только французском явлении. Его главная причина, конечно же, временное крушение коммунистической гипотезы. Пока она была жива, господствующий класс обязан был вести упорные переговоры о своей власти, поскольку существовал и другой путь и поскольку этот путь пользовался массированной поддержкой в убеждениях народа и интеллектуалов. Ныне буржуазия находится в состоянии "вялого облегчения": "идея" дискредитирована, коммунистические государства и сами стали капиталистическими. Капитализм снова может предстать в виде неизбежного решения, а деньги заново введены в качестве ценности. Это все и воплощает Саркози. "Человек ситуации". По сути, он первый настоящий постсталинист во Франции ( смеется).
N.О.: Вы, кажется, без особого оптимизма относитесь к возможностям возрождения левых перед лицом этой саркозистской волны... Что делать, как говорил один из ваших предшественников?
А.Б.: Можно предвидеть, что французских левых социал-демократического толка вынудят приспособиться к реалиям глобального либерализма, "стросс-канизироваться". Это уже произошло в других европейских странах, нет причин для того, чтобы Франция этого избежала. Перед крайне левыми тоже разворачивается большой фронт работ. Фаза сумятицы и существования мелких группировок продлится долго. Это совершенно нормально. Мы же в начале 19-го века! Освободительные силы стоят в начале длинного пути.
N.O.: Еще один идеологический маркер саркозизма: присоединение к американской системе, которая, однако, находится на стадии глубокого распада... Как вы это интерпретируете?
А.Б.: Я думаю, что для Саркози было крайне важно поскорее показать, что голлизм мертв. Поэтому так быстро он выставил себя милым дружком Буша. Мои друзья-американцы, на самом деле, были в ужасе. Там Франция остается мифом. Вы просто не понимаете, говорю им я, до какой степени Франция реакционна по своей глубинной сути. Но все-таки Народный фронт преодолел наследие Петена, Май-68 - палаты депутатов "Голубого горизонта". Если взять Францию в ее массе, она ужасна. Но осторожно, это говорит вам патриот Франции. Некто очень привязанный к этой стране.
N.O.:То есть?
А.Б.: Меня глубоко привязывают к ней две вещи. Великая традиция французского рационализма, конечно, от Декарта до Лакана через просветителей. И потом горстка людей, абсолютный образ которых дает Сопротивление. В конечном счете Францию всегда спасали акробатические трюки крошечного меньшинства. На него и надо продолжать делать ставку.
Перевод с французского Инны Кушнаревой