Куски каравая от Вонга Кар-Вая

Многие горячие головы уже провозгласили только что отстрелявшийся Берлинский фестиваль несостоятельным, а жюри — никчемным и дремучим.

А все потому, что главный приз ушел румынскому режиссеру Калину Петеру Нетцеру за фильм «Поза ребенка», который, конечно же, слабее, чем многие фильмы новой румынской волны — прежде всего, знаменитого Кристиана Мунджу, чей «4 месяца, 3 недели и 2 дня» несколько лет назад в Каннах объявил начало этой самой румынской волны.

Какие нешуточные страсти вокруг обычной игры! И смертельные стрелы от федеральных каналов по безграмотному жюри, которое страшно далеко от бурь в душе русского фермера и его отношений с местной криминальной партячейкой. (Это о «Долгой счастливой жизни» Бориса Хлебникова, если кто не понял, которая тоже была в конкурсе фестиваля, но осталась без наград, хотя вполне мило была принята и публикой, и критикой). Не иначе как заговор, да-да, потому все наше родное, русское и наши березки, равно как и наша дорогая коррупция, — все это им чуждо.

Давно уже Берлинский фестиваль не пестрел такими громкими именами. Ульрих Зайдль, Гас Ван Сент, Стивен Содерберг — эти каннские любимчики (особенно первые два) предпочли суровую немецкую зиму ласковому солнцу Лазурного берега. Это заранее щекотало нервы, обещая интригу и честное ристалище. Но получилось все как-то камерно. Зайдль со своей третьей частью трилогии «Рай» — «Рай. Надежда» оказался необычайно мил и нежен, объяснив миру, что надежда может иметь обличье толстой девочки-подростка, отправившейся в лагерь для подростков с избыточным весом и там полюбившей местного тощего доктора с лицом опытного педофила. Наверное, если бы не было двух предыдущих лент из цикла — «Рай. Любовь» и «Рай. Вера», фильм Зайдля можно было бы объявить сногсшибательным, настолько он великолепен в точности режиссуры и умении выхватить из всего сонма любовных ипостасей ту одну-единственную, что приходит на рассвете жизни и, уходя, забывается навеки. Но первые две ленты были насыщены такой бешеной энергетикой и давали столько простора для различных прочтений и толкований, что «Надежда» выглядит на их фоне младшей белесой сестричкой.

Ван Сент решил немного побыть не Ван Сентом, а этаким крепким средним американским парнем-режиссером, соорудившим похожую на многие драму-триллер о честном клерке («Земля обетованная»), приехавшем в провинцию скупать земли у аборигенов для своей компании и столкнувшемся с наглым глобальным враньем собственной корпорации. Содерберг же («Побочный эффект») выкатил вперед беспроигрышную артиллерию в виде набравшего солидный драматический вес Джуда Лоу и холеной красавицы Кетрин Зета-Джонс, сыгравшей тут роковую лесбиянку.

А как бы вы хотели? Берлин — это всегда повышенный интерес к однополой любви, настолько повышенный, что вот уже тридцать лет подряд специальное жюри присуждает награду — мишку Тедди — лучшему фильму на гейско-лесбийскую тематику. В этом году младший голубой брат «Золотого медведя» достался польской ленте «Во имя» Малгожаты Шумовской, рассказывающей о католическом священнике, которому оказалось не под силу справиться со своими однополыми наклонностями. Фильм-то целился в институт католической церкви: без таких выстрелов нынешнее польское кино вообще само себя не мыслит. Но попал в мишку. Тоже неплохо. Приз за новаторство отхватил модный канадский режиссер, великан в наколках и с лицом интеллектуала, Дени Коте за картину «Вик + Фло встретили медведя» — о попытках двух лесбиянок войти в мирную жизнь после тюремного срока, попавших в прямом смысле слова в капкан, расставленный людьми из их темного прошлого. Про Зета-Джонс мы уже упоминали.

Берлинский фестиваль — он такой, ему надо много политкорректности, он ее черпает ложками, захлебываясь в ней порой и путаясь. Берлинале, организованный союзниками Германии во Второй мировой — США, Англией и Францией, — самый конформистский фестиваль, таким он, собственно, и задумывался. Его задачей с самого начала было показать миру, что тощая, измотанная фашизмом Германия способна встать во главе некоего свежего долгоиграющего художественного акта, противопоставив его буржуазной Венеции и надменным Каннам. Здесь декларативно приветствуются свежие ветры, политические заявления и геи.

Как обычно и бывает, провозгласив свои приоритеты, Берлин и стал их заложником. В какой-то момент (это случилось вскоре после прихода нового руководства фестиваля) Берлинале принялся отбиваться от упреков в слепом следовании собственным девизам в ущерб кино как таковому, искусству то есть. Нынешний год — не исключение. Хотя и с оговорками.

Главная оговорка — это, конечно, жюри. Почему-то мало кто задумывается о том, что большинство режиссеров, актеров и иных деятелей киноискусства чужого кино не смотрят. С этим доводилось сталкиваться не раз и не два: они объясняют, что слишком заняты… Председатель нынешнего жюри Вонг Кар-Вай, блистательный, чудный, смелый, талантливый, снявший один из лучших фильмов мирового кино о любви — «Любовное настроение», явно не мастак по части чужих фильмов. Очень хорошая румынская драма «Поза ребенка», ставшая триумфатором Берлинале-2013, похоже, поразила воображение Кар-Вая, не видевшего других румынских фильмов. Если бы видел — знал бы, что на фоне румынского кино, еще недавно бывшего лидером мирового авторского кино, берлинский фильм — не то что не откровение, но вполне проходная картина, вобравшая в себя все румынские клише начиная с ручной камеры, изучающей глаза актеров почище любого офтальмолога, кончая непременной тряской условного грязного белья перед этой камерой.

Появись этот фильм лет десять, даже пять назад — стать ему загнутой страницей в энциклопедии мирового кино. Сегодня — поздно. Но выполнена главная задача — обласкано кино бывшего соцлагеря. Хотя если уж жюри подверглось пароксизму ласковости, то логичнее было бы приласкать оскароносца Даниса Тановича («Оскар» 2001 года за фильм «Ничья земля») с его «Эпизодом из жизни сборщика металлолома» о том, как глава цыганского семейства пытается спасти собственную жену, изыскивая деньги на операцию. Денег он не находит, но совершает подлог документов, воспользовавшись чужим полисом, и живут они себе дальше в нищете, но в согласии. Впрочем, боснийца тоже приласкали — дали второй по значимости приз, Гран-при. Утешительное такое решение. Ну и «Серебряным медведем» за лучшую мужскую роль увенчали Назифа Муджича, непрофессионального актера, сыгравшего тут самого себя вместе со всей своей цыганской семьей. Закованный в непривычный темный костюм и галстук, актер, демонстрируя обаятельную беззубую улыбку, говорил со сцены о правах обижаемых в Боснии цыган, чем подтверждал сугубую правильность выбора жюри.

Жюри много чего то ли не заметило, то ли предпочло не заметить. Судейская команда нынешнего Берлинале словно имела в кармане заготовленный список нужных тем и приоритетов. «Не обидеть Восточную Европу» — вот вам и «золото» румынам. «Отметить трудную судьбу бесправной части населения» — Гран-при боснийским цыганам. «Права человека!!!» — и словно специально — нате вам — Джафар Панахи со своим «Закрытым занавесом», и «Медведь» ему за сценарий. Джафар Панахи, напомним, — иранский режиссер, осужденный на шесть лет, а также получивший 20 лет запрета на профессию за критику нынешнего иранского режима в своих картинах. Сейчас он находится под домашним арестом у себя дома, и «Закрытый занавес» — отличный пример того, как можно снять кино так, чтобы тебя не обвинили в нарушении запрета снимать кино. Дальше. «Непременно отметить картину, в интересе к которой никому и в голову не приходило заподозрить жюри» — и «Медведя» за режиссуру получает Дэвид Гордон Грин за фильм «Повелитель лавин», милую дорожную историю, состоящую из разговоров двух дорожных рабочих, рисующих на дороге разметку на фоне обожженного пожаром пейзажа. По ходу дела напомним, что Грин — автор таких опусов, как «Храбрые перцем» и «Ананасовый экспресс». Дальнейшее — молчанье…

Без намека на печаль добавим, что Борису Хлебникову с его «Долгой счастливой жизнью» не досталось ничего, кроме, хочется надеяться, долгой счастливой жизни и неожиданно благожелательной иностранной критики. Один из ее представителей даже сравнил Александра Яценко, сыгравшего в картине главную роль — фермера, встающего на защиту своего хозяйства от бандитов-чиновников, с Шайей Лабефом. Кому радоваться, кому печалиться — дело вкуса.

Может, жюри и правда то ли перемудрило, то ли недомудрило. Может, конечный расклад мог быть веселее, взрывнее, неожиданнее и на чей-то вкус — справедливее. Но вне зависимости от того, сколь яркой либо серой окажется итоговая картина, сама игра ничуть хуже не становится. И самая главная неожиданность — яркий дебют казахского кино фильмом Эмира Байгазина «Уроки гармонии», получившим «Серебряного медведя» за операторскую работу, — не стала менее неожиданной и заметной. Аванс получен, и этим авансом торить дальше жизнь в большое кино уже легче.

А когда видишь ночью вокруг билетных касс людей в спальных мешках, залегших здесь в надежде ранним утром схватить самый первый билет, понимаешь, что все изложенное выше вообще никакого смысла не имеет.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67