Комариное сообщество

От редакции. Сегодня мы живем в новом мировом контексте – в контексте нового восстания масс. Общества отказываются признавать политику, диктуемую элитами «в их же интересах». Повестка истеблишмента отвергается как фальшивка, а стабильные режимы шатаются. Быть лояльным государству уже не модно. Насколько реален кризис государственной системы России в новом мировом контексте? «Русский журнал» продолжает обсуждение этих вопросов и публикует беседу с Сергеем Шаргуновым, писателем и политиком.

* * *

Русский журнал: Можем ли мы говорить о том, что лоялизм как идеология и лояльность как основа политического порядка сейчас находятся в кризисе?

Сергей Шаргунов: Лоялизм –не самая популярная точка зрения в любую эпоху и при любом режиме. Но нужно различать здоровый консерватизм и безоглядную преданность любому чиху со стороны власти. Зачастую лоялисты своим наивным обожествлением власти дискредитируют как ее, так и саму идею государственничества. Я всегда был сторонником живого и творческого государственничества, рассудительного, когда за каждым высказыванием видна личность человека и его осмысление происходящего в стране. Таким образом, можно говорить не о чистой воды лоялизме, а просто о многогранности и многоголосности российского общества.

Само по себе слово «лоялизм» носит негативный окрас, это навязанный термин. Поэтому подписываться под тем, что нам нужен именно лоялизм, значит подписываться под идиотизмом. Можно говорить о том, что нам необходим запас прочности в плане осмысления социальной реальности и набор здоровых ценностей, которым будут следовать ведущие аналитики, эксперты, публицисты. Необходим определенный общественный договор по базовым категориям. Главная базовая категория – это, конечно, определенное видение целостности страны, Российского государства и понимание того, что и у нас есть национальные интересы. Желательно, чтобы бóльшая часть общества пришла к пониманию, что всё так и обстоит. Но у нас зачастую возникают ситуации, когда сталкиваются две одинаково неприятные крайности: тотальный нигилизм, который превращается в рефлекторный, автоматический нигилизм, когда в штыки воспринимается вообще всё, что связано с проектностью. Вторая крайность – это молчаливое прислуживание. И большой вопрос, какая из крайностей вреднее для государства, не только как общества, но и как власти. Потому что услужливый дурак опаснее врага.

РЖ: Общественный договор существует вместе с государством, он является основой его существования. Подошел ли срок этого договора у современного российского государства, нуждается ли он в обновлении?

С.Ш.: Я считаю, что наше общество, несомненно, нуждается в содержательной перезагрузке. Необходимо публично высветить все болевые точки. Манеж, в том числе, показал: нам требуется разговор о том, что происходит последние 20 лет, о наболевших вопросах. Это не только вопросы, связанные с интересами узкой группы лиц, как иной раз пытаются представить полемику. Это беды и боли большинства людей, потому что большинство людей сегодня не видит возможности проявиться в публичном разговоре, оно, так или иначе, фрустрировано, подавлено. Создается впечатление, что они не услышаны, что их мнение никому не нужно. В чем идея общественного договора и почему он необходим? Самое страшное для целостности государства – это стена отчуждения, стоящая между меньшей, но более влиятельной частью населения и остальными людьми. Сегодня есть отчуждение между условной элитой и значительным большинством наших граждан. В этом разрыве скрыто много разных смыслов. Эти смыслы нужно вытаскивать со дна наверх, чтобы построить мост, соединяющий обе группы населения. Это я называю общественным договором. Ни в коем случае я не говорю об унификации. Конечно, мы не можем всех привести к единомыслию, этого и не нужно. Но мы все должны увидеть какие-то общие координаты общественной реальности, понять вектор движения страны, мы должны знать, куда движемся, есть ли у нас проект развития. И та часть общества, которая влияет на государственную политику, должна сформулировать базовые принципы дальнейшего движения страны. В условиях недоверия всех ко всем, в условиях дискредитации того, что уже называют бранным словом «лоялизм», конечно, такая смысловая перезагрузка требуется. Что касается меня, то у меня все базовые принципы остаются неизменными. Я абсолютно естественно соединяю в себе и вольнодумство, и государственничество. Так же, как, я думаю, и многие другие. Но то, что общество не вполне здорово, очевидно.

РЖ: Проговаривание существующих проблем, о котором Вы говорили, в какой форме оно может происходить? Может ли, например, действующий Президент сделать это частью своей предвыборной программы, если он решится пойти на выборы?

С.Ш.: Кто бы ни пошел на выборы, та модернизационная риторика, которую мы видим, должна наполниться содержанием. Потому что слово «модернизация» – это не то слово, которое должно быть обесценено. Слово «модернизация» должно быть подкреплено реальными предложениями и инициативами. Это слишком громкое слово, чтобы оно звучало впустую. И развитие производственное, промышленное, экономическое, социальное – всё это, конечно, важно. Так же как и развитие гражданского общества. Ведь гражданское общество – это не только два-три журналиста. Это и защита людей от произвола милиции, это возможность нормально отслужить в армии, это защита от криминала, к примеру, чтобы ситуация с Егором Свиридовым не повторилась. А, к сожалению, никаких гарантий нет. Правозащита и гражданское общество – это реакция на миллионы беспризорников, бездомных людей, людей, которые гибнут от паленой водки и отравленных лекарств. Поэтому никакая модернизация невозможна без исцеления таких открытых ран нашей жизни.

РЖ: Я хотела вернуться к тому, что Вы говорили об условной элите. В этом звучит некоторый момент непризнанности существующей элиты. Общество в какой-то степени отторгает ее, не считает существующий класс, претендующий на элитный статус, элитным. Так ли это?

С.Ш.: Если мы говорим об отдельных богатых людях, то, конечно, общество относится к ним с раздражением. И надо признать, что многие богачи дают для этого повод. Нет впечатления, что они готовы вкладываться в развитие государства. Вместо этого постоянно приходит информация об их наглом и безнравственном стиле жизни. Если мы говорим о звездах шоу-бизнеса, с одной стороны, «пипл хавает», с другой стороны, общество с большой неприязнью смотрит на пляску шутов в золотой пыли. А что касается смысловых элитариев, то, конечно, сегодня мы наблюдаем значительную нехватку таких персон в эфирном пространстве. Конечно, есть замечательные литераторы, философы, художники, есть техническая интеллигенция, есть ученые, есть люди, которые даже сейчас создают нечто новое и важное. К сожалению, эти люди неизвестны и не видны. Я уж не говорю о героях, потому что слово «герой» книжное и сегодня не срабатывает. Но среди обычных людей, среди врачей, пожарных, учителей есть немало тех, о ком можно было бы рассказать в праймтайм, и чья отдельная судьба вызвала бы, думаю, не меньший интерес, если это правильно сделать и отснять, чем фильм на тему взаимоотношений Максима Галкина и Аллы Пугачевой. Когда мы не видим того, что принято называть драйвом, когда мы не видим движения навстречу обществу, общество холодеет, становится безразличным. А нигилистическая часть общества значительно усиливается. Поэтому вопрос элиты не прост. Думаю, что, конечно, нам всем нужен большой разговор. А как будут расставлены акценты в этом разговоре – это зависит на самом деле от самих участников. Но мы никогда не придем, ни к общественному договору, ни к формулированию смыслов, если участники будут рассеяны, как комары, когда включают «Фумитокс». На самом деле, чем в первую очередь недовольно общество? – ощущением «Фумитокса». Что вот есть некие силы, которые заняты своими делами, своими финансами, а все остальные – это комары, разлетевшиеся по разным углам старой, дряхлой дачи.

РЖ: А обновление элит, лиц, находящихся у власти, может помочь это общественное равнодушие преодолеть?

С.Ш.: Конечно, возможно. Но я думаю, обновление должно происходить под конкретные проекты. Если мы будем просто манифестировать идею привлечения абстрактных свежих сил, нам может грозить маниловщина. Россия – страна огромная, и при этом маленькая. Так сложилось, и в силу деградации общества, и ряда других причин, тут осталось не так много вменяемых людей. С людьми нужно работать. Но думаю, что через конкретные проекты, где человек может проявлять свои дарования, мы, конечно, можем развить общество. Но, к сожалению, пока об этом сложно говорить. Думаю, что сама идея обновления правильная. Я, например, разъезжая по стране, в каждом городе вижу энное количество отличных, абсолютно возрожденческого типа молодых людей, которые сочетают свои общественные интересы, устремления и познания с гуманитарными и техническими специальностями, в которых они тоже преуспевают. Конечно, в России рождаются яркие люди. Другое дело, способны ли мы их привлечь для какого-то большого дела. Большого дела, которое выстраивается через маленькие проекты. Способны ли мы им предложить что-то, в чем они смогут реализовываться. Пока это остается под вопросом. А иначе мы будем иметь краткосрочные истории, которые все будут бранить словом «лоялизм». Это значит, мы найдем там талантливого человека и мгновенно спалим ему репутацию, или мы найдем неталантливого человека и превратим его в абсолютное пугало и посмешище. Но в любом случае я уверен, что нужно в какой-то степени уходить от излишне обостренного конфликтного сознания. Нужно понять, что российское общество – это очень сложный механизм, и при правильном подходе полезны все, включая даже самых редких нигилистов. Их энергия тоже может быть направлена на здоровое дело, пущена по верной траектории. Но для этого требуется умная режиссура.

Беседовала Ксения Колкунова

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67