От редакции. Чуть больше года назад Президент России Дмитрий Медведев выступил с программной статьей "Россия, вперед!", в которой обрисовал свое видение будущего нашей страны. Но не только обрисовал, но и призвал россиян, активных граждан, тех, кому не безразлична судьба России, двигаться вперед. 23 ноября 2010 года Президент выступил с новым политическим обращением в своем видеоблоге. Он рассказал о состоянии российской демократии, не утаив и недостатков, ей присущих, о наших насущных проблемах, а также о том, что удалось сделать с момента начала политической реформы. Комментирует событие президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский.
* * *
Глеб Павловский: Своим обращением в видеоблоге, как впрочем и суммой действий последнего года, президент России Дмитрий Медведев делает бесповоротный шаг. Шаг внутри миссии его президентства, окончательно ее уточняющий.
Он заявляет – после 20 лет политической истории Российской Федерации! – «мы в начале пути». Это обращение человека, который, взяв власть в стране на 4 года, возлагает на себя ответственность и за ее будущее. За государственное будущее, не только за одну «власть» или даже «вертикаль власти». Медведев смело раздвигает поле обязательств, не выходя за рамки конституционных прерогатив главы государства. Ответственность за политическую систему в целом, за состояние и взаимодействие трех конституционных властей. В конце концов, за моральное самочувствие граждан страны. На каком основании? Приведя в действие власть главы государства, особую и отдельную власть.
Это рискованный шаг. Медведев обманул многие расчеты. Выясняется, что он не будет ни «вторым Путиным», ни «вторым Горбачевым». Он не пришел «сливать» страну, ее кадры и ресурсы. Но и не намерен донашивать старую путинскую шинель. Напротив, он заявляет миссию государственного устроителя России, намеренного завершить ее обустройство – национальное, правовое, конституционное. Властью главы государства, взаимодействуя с обществом и тремя остальными властями. Он хочет быть миротворцем, устроителем справедливого порядка. После Медведева, это надо понимать ясно, власть главы государства уже не останется прежней, она сильно расширится и укрепится. Это будет уже не революционный самозахват, но и не власть временного военного вождя.
В речи Медведева усиливаются непутинские нотки – например, «я» вместо панибратского «мы» – он говорит «я определил метод и стиль этих реформ: они должны быть постепенными, но неуклонными». Это не просто тон, это новый образ президентской власти. Задающей направление, нормы и (главное!) – темп, которым двинется политическая система России. Прокладывая ей маршрут и натягивая вожжи, Медведев не откладывает в сторону кнут. У него есть право на окрик – сюда нельзя, это «застой, угроза стагнации»! Но тут же президент похлопывает политическую систему по холке – дура, не балуй! И успокаивает – «система стала более гибкой, более справедливой». Это очевидное противоречие также признак модератора у власти. Президент, вернувшийся из Иокогамы и Лиссабона с успехом, может позволить себе чуть больше надменности.
Некоторым показалось высокомерным то, как Дмитрий Медведев разъясняет свою логику («не буду утомлять вас перечислением»!), и особенно его заключение: «Политическая система, я надеюсь, скорректирована». Заметно, что речь идет уже не просто о преемственности к политике Путина – Медведев попросту включил прошлые путинские решения в собственную повестку в качестве «подпрограммы». Но сама повестка другая.
Путин собрал остатки власти на "постгосударственном" пространстве России и провозгласил авторитет институтов власти. Но реальная власть не перешла в институты. Все, кто не противостоял Путину, фактически действовали вне и помимо институтов. Авторитет власти не оспаривали, зато подрывали его, действуя "именем власти", в патриотическом камуфляже. Символ этого - измена так называемого "полковника Потеева" - большого патриота и государственника. Медведев сохраняет путинское ядро правящего класса. Кадровая концепция Медведева - уважительная эксплуатация и даже сверх-эксплуатация талантливых политических соратников. Это заметно по тому, как он "переобучил" таких ветеранов Кремля, как В. Сурков, А. Громов и Н. Тимакова. В отличие от прежнего Президента, Медведев - не хранитель кадровых древностей и не коллекционер "своих парней". Его глобальная цель, его миссия утверждающего правовое государство позволяет легко расстаться со всяким, кто не нашел себе места в новом политическом контенте. Доказательство - отставка Юрия Лужкова, в особенности форма этой отставки.
Президент ничего не намерен «отменять» – ни в обществе, ни в государстве, но намерен многое расчистить, он не собирается «перестраивать» нынешнюю политическую систему. Скорее, он пытается придать ей какое-то новое начало. Об этом свидетельствует и его утверждение годичной давности, согласно которому нынешняя система просто стоит под вопросом из-за своей несистемности, подтверждение чего граждане страны видят в каждом отдельном локусе своего существования, будь то подъезд Олега Кашина или станица Кущевская. Это как в известном анекдоте, везде якобы государство есть, а вот здесь его нет. Отсюда вопрос, сколько таких мест, где государства нет? И сколько в таком случае остается места для государства вообще. И это-то Дмитрия Медведева абсолютно не устраивает. Он стремится придать государству новое основание, осуществить проект, как я это называю, кодификации государства.
РЖ: Но в развитых демократических государствах происходят преступления, подобные Вами перечисленным. В чем принципиальное отличие избиения журналиста Олега Кашина от убийства, например, голландского режиссера Тео Ван Гога?
Г.П.: Преступления любого масштаба – бывали и будут. Но преступления, о которых речь, носят особый характер – «разгосударствления России». Они как басаевские теракты, каждый раз демонстрируют вакуум государства. Я напомню, что Басаев в своем дьявольском противостоянии Путину стремился доказать, что власти в России нет, что властью будет – он, Шамиль Басаев. Подобное самомнение, басаевский hibris в конце концов, и привело его к гибели. В таких событиях, как избиение Кашина, как убийства в станице Кущевская на первый план выходит именно ощущение граждан, что государство отсутствует. Власть есть лишь там и тогда, когда ей бросают прямой вызов – а нет вызова, нет и власти. Кашин не бросал вызов власти, и, те, кто его избивал насмерть, тоже не бросали ей вызов – они действовали как оккупанты в серой неправовой зоне – зоне деградации, о которой говорит президент.
Отсюда проблема, которую осознал Дмитрий Медведев. Государству необходимо вернуться в поле, узурпированное негосударственными силами. В том числе силами, костюмированными в мундир «вертикали власти», подобно Цапку и его покровителям. В современном мире страна, лишенная регулярного государства, и обороняющаяся импровизированными, переходными, временными инструментами власти – долго существовать не может. Такая военно-сырьевая «времянка» будет бесконечно воспроизводить раскол между правящим классом и населением, между властью и ее бесчисленными «приватизаторами» – и «народом», т.е. получателями распределяемой доли ВВП. России нужно свое, суверенное правовое государство.
РЖ: Многие обратили внимание только на одну фразу президента Медведева, согласно которой политическая система в России находится в застое. Как Вы полагаете, действительно ли именно этот тезис является самым важным в видеообращении президента?
Г.П.: В своем видеообращении президент сказал очень много. Например, им представена иная концепция большинства, чем прежде. Это не «статическое большинство», а большинство «политическое, активное». Медведеву нужны не только социологические цифры «доверия», а действенное, активное, умиротворяющее страну государственное большинство. Которое может быть опорой не просто текущих политических мер, а государства в принципе. Большинство, которое станет основой государственного консенсуса. Есть в современной России такое большинство? Спорный вопрос, иногда оно вдруг «пропадает». А это ведет к реальной неустойчивости институтов, недоверию к ним, к поиску криминальных «крыш». Непризнание институтов, правил игры в государстве, ведет к тому, что они деградируют, а вслед за ними исчезает и большинство, о котором говорит Медведев. Президент ищет решение проблемы в «конкурентном большинстве», и здесь возникает тема возможных коалиций. Здесь путь к другой политике, путь к созданию нового большинства.
РЖ: Но не значит ли это, что для возникновения новой политической системы необходимо не просто провести ревизию сфер, которые работают ненормально, но и видоизменить сам характер их деятельности, то есть: а) провести полный разрыв с эпохой Путина, б) сломать ту социальную систему, которая складывалась в течение правления Путина, переформатировать социальные страты, в этот период появившиеся?
Г.П.: Такой идеи в видеообращении Дмитрия Медведева не было. Наоборот, президент здесь ясно изложил свой подход. Смысл этого подхода в следующем: мы обнуляем все предыдущие споры. Теперь значимы лишь те споры, которые предлагаю и санкционирую я, Президент Российской Федерации. И разрешение этих споров будет проходить по законным процедурам – и по моим правилам. Главное – в ритме, который задает Президент страны, выступающий как «наследник всех своих родных» по прошлой политике.
В результате президент берет на себя роль ведущей стороны и инициатора создания коалиций на благо страны. Именно об этом Дмитрий Медведев и говорил, когда указывал на опасность «забронзовения» российских политических партий. Собственно говоря, список забронзовелых, ранее открытый именами так называемых "политических тяжеловесов" Рахимова, Шаймиева и Лужкова, скорее всего пополнится в будущем другими почтенными партийными именами.
РЖ: Считается, что для обеспечения нормального развития страны со стороны власти, государства, должны последовать почти насильственные ходы. Как Вы полагаете, возможны ли они?
Г.П.: Сильные ходы – это то, на что Дмитрия Медведева непрерывно провоцировали, провоцируют и будут провоцировать, и он это хорошо знает. Я думаю, что он не доверяет «сильным ходам». Ему ближе комбинации. То, что называют теорией малых дел. С моей точки зрения, это лозунг некоего поиска мирной модели политики, внутренней разрядки. Всю эту сверхпресыщенную, промокшую от насилия и вымокшую в навыках этого насилия и рабства систему, которая каждый призыв к «реформам и перестройке» готова превратить в новый мандат на насилие, Медведев пытается «перехитрить» – втягивая власть в процесс огосударствления.
И это возможно – единственный выход. Поскольку систему нельзя обновить никаким видом реформ, она просто ответит на них каким-то новым, еще не известным видом яростного сопротивления, который, в конечном счете, даст новый круг насилия. Отсюда та мирная тактика преобразования, замещения власти государством. Я думаю, что это и есть пафос его видео-выступления как попытки вытеснения возможности сильного хода.
Говорят будто президент дистанцировался от "Единой России". Но замечу, не Путин, а он, Медведев стал называть «Единую Россию» – правящей партией. Президент Медведев дистанцирует правление от исполнения. Правящая партия - не то же, что исполнительная власть, и слияние ее с исполнительной администрацией недопустимо, - говорит он. Кстати, президент подчеркнуто различает между своей властью главы государства и исполнительной властью, "всего лишь" одной из трех остальных властей.
Медведев, я полагаю, спасает сложившийся при Ельцине и Путине правящий класс от его собственных вредных привычек. В основании устойчивого государства Россия должно лежать уважение граждан к собственным элитам - звание, которого нынешний политический класс за двадцать лет от населения не добился. Это грозит государству вечно неполной легитимностью. И в данном контексте не случайно, что президент заострил внимание на своем новом понимании стабильности. Он специально отметил, что стабильность не может быть кандалами, в том числе и для самого правящего класса.
В этом смысле очень важно то, что, говоря о несовершенстве демократии, Президент указывает на приоритет обновления. Он не желает вести свою политику переоснования государства самым «простым и естественным» для России путем – путем катастрофы. Это резко отличает модель Дмитрия Медведева от горбачевской Перестройки – т.е. модели «модернизации через катастрофу». В модели развития Дмитрия Медведева принцип системности, судя по всему, будет соблюдаться на всех этапах.
Беседовали Ирина Чечель и Александр Павлов