Несмотря на большую долю скепсиса, появившегося в СМИ после обнародования информации о назначении бывшего красноярского губернатора «главным по Кавказу», у Хлопонина есть шанс хоть как-то исправить ситуацию и даже нарастить собственный политический капитал.
Шанс – он дается только раз
Александр Хлопонин не специалист по Кавказу, да и вряд ли он вообще когда-либо проводил в этом регионе значительное количество времени. Он - не кавказовед-теоретик, не практик. Наверное, самый специфический российский край толком не знает. По крайне мере, пока.
Однако, как показывает история недавних подобных - ассиметричных - назначений, иногда это срабатывает. Кто мог подумать, что «эффективный мебельщик» Анатолий Сердюков окажется вполне способным министром обороны. Реформа армии, о которой так долго говорили все, кто пришел на смену большевикам, началась только при нем, и идет, несмотря на масштабное сопротивление.
Кстати, предшественник Хлопонина на должности «главного по Кавказу» Дмитрий Козак, бывший в 2004 – 2007 годах постпредом в Южной федеральном округе, также добился определенных успехов (может, в других регионах это не успехи, а на Кавказе – вполне) в очень сложное время. Даже сегодня там порой поминают его добрым словом, особенно за «разруливание» ситуации в Черкесске, где взбешанная толпа чуть не разорвала на части тогдашнего президента Мустафу Батдыева вместе с его семьей за то, что его зять позволил себе закотать в асфальт конкурентов по бизнесу.
Назначение Козака тоже было ассиметричным: он не выходец из кавказской среды, не вырос на решении профильных проблем, он человек со стороны.
Однако в случае с Кавказом такая отстраненность может для удачливого управленца стать даже козырем. Не будучи связанным ни с кем из местной клановой системы, Хлопонин имеет шанс стать сильным модератором и хотя бы начать распутывать многовековой клубок проблем и противоречий. Правда, есть сложность глубинного понимания специфики региона: на ее устранение уйдет время.
Спецзадания и сверхзадачи
Хлопонин стал очередным уже чисто медведевским назначенцем. Причем под это решение подверстали даже образование нового федерального округа, что заслуживает внимания не меньше, а, наверное, даже больше, чем фигура сибиряка на кавказском фронте проблем.
Перед Хлопониным может сегодня стоять три сверхзадачи-спецзадания. Во-первых, на Северном Кавказе невероятно усиливается фигура чеченского президента Рамзана Кадырова, которого тоже прочили на тот пост, который занял бывший красноярский губернатор. Корни этого явления уходят в боевые 2000-е, они глубоки и запутаны.
В результате война в Чечне закончилась, но руководителю республики явно уже тесно в ее рамках. Он становится политиком даже не общекавказского, а федерального масштаба. Подобное, скорее всего, не входило в пакт семьи Кадыровых с Кремлем вначале Второй чеченской. Но сейчас гадать уже и смысла нет - факт свершился.
Возможно, Хлопонин призван стать своего рода противовесом Рамзану. Не менее сильный управленец, интеллектуал со светскими западными манерами, с одной стороны, и «свой парень» с брутально-популистским имиждем и почти традиционалистско-религиозной легитимностью, с другой, – интересный расклад.
Второе. Все сосредоточились на Хлопонине лично, хотя и создание нового федерального округа крайне важное событие. Не идет ли речь о возвращении к плану образования в составе РФ Горской республики (края) Козака, который он предлагал в бытность полпредом. В нее должны войти все нынешние северокавказские субъекты Федерации, границы которых действительно во многом искусственны, что осложняет решение проблем и порождает все новые конфликты.
Некоторые специалисты вообще считают, что нарезка северокавказских народов по республикам и есть корень всех бед региона. Соответственно, ключ к решению проблем - эффективным экономическим преобразованиям, преодолению коррупции и клановости - в создании единого края.
И, в-третьих, возникает ощущение, что, если Хлопонин более-менее справится с кавказскими проблемами, т.е. хорошо себя зарекомендует в самом сложном регионе, то перед ним откроются перспективы войти в высшее руководство страны уже без привязки к горящему краю, подняться над нынешней вице-премьерской прибавкой «по Северному Кавказу». О большом будущем Хлопонина говорили еще в бытность его красноярским губернатором.
Другое дело, что сверхзадачи на то и сверхзадачи, что решение их не всем под силу. Тот же Козак при всех его плюсах главный свой вопрос по Кавказу не решил, а вслед за этим, кстати, и распрощался с перспективами преемника Владимира Путина, о чем много говорили в свое время.
О чем бы с вами не говорили, речь всегда идет о деньгах?
Эта американская почти аксиома для многих сегодня в России также стала правилом жизни и политики. С ней сложно, конечно, спорить, но в жизни, даже если рассуждать предельно прагматично, не всегда этот подход работает.
Судя по беседе Медведева с Хлопониным, президент видит корень проблем Кавказа в экономической неустроенности, прежде всего в отсутствии необходимого числа рабочих мест. На это будет сделан упор в ближайшие годы. Т.е. сибиряк отправлен поднимать хозяйство Северного Кавказа.
Если в 2000-е ключевым моментом в кавказской политике все-таки была силовая составляющая – обеспечение безопасности и борьба с терроризмом-экстремизмом, - то сейчас, видимо, будет дан крен в экономическом направлении.
Все это правильно. Сложно не согласиться с тем, что на Северном Кавказе экономика никуда не годится. Можно даже сказать, что ее там в привычном для нас смысле слова просто нет, и ее еще надо создать.
Вместе с тем, на Северном Кавказе есть колоссальная проблема идентичности. Этот регион во многом так и не стал Россией в полном смысле. Да, административно это, конечно, РФ, но культурно, цивилизационно – большой вопрос, особенно это касается Чечни, Ингушетии и Дагестана. Кто бывал там, понимает, о чем речь.
Наши либералы и уже некоторые националисты на это все время ссылаются, говоря о непреодолимой чуждости Северного Кавказа России. Некоторые даже предлагают и вовсе отделить его от государства на все четыре стороны, утверждая, что у РФ нет таких сил и ресурсов, чтобы «переварить» столь сложный край. И сколько бы Хлопонин не занимался экономикой, на эту жизненно важную для государства дилемму ему придется искать ответы.
Кризис идентичности переживает вся страна. Но на Кавказа данная проблема, как, кстати, и любая другая, аукается куда громче, чем где-либо еще в России. К сожалению, в Москве вообще не считают эту проблему серьезной вне экономики или вообще не замечают или не хотят замечать. Но любая программа постоянно будет наталкиваться на одни и те же грабли – неопределенность идентичности, а значит и видения будущего у населения региона.
Стихийно процесс столкновения и примирения «кавказского» и «российского» идет. Но нужно государственное участие. Дождаться, что проблема сама собой рассосется, когда у всех появится работа, не получится. Растворить Северный Кавказ в шопинге не выйдет.
Исламский фактор
Кризис идентичности на Северном Кавказе плотно увязан с исламским фактором. В регионе, особенно в его восточной части, наблюдается мощное религиозное пробуждение, подстегиваемое глобальным бурлением в мусульманском мире.
Даже все олимпийские чемпионы, кавказцы-борцы - соблюдающие мусульмане. Причем, очень серьезно соблюдающие, и в мечетях их знают именно как верующих людей. Возьмите кого угодно, это и братья Сайтиевы, и Мурад Умаханов, и Сагид Муртазалиев, и Мавлет Батыров - ими гордиться вся Россия, не зная, что после получения очередной медали они бегут в раздевалку, чтобы успеть вовремя совершить намаз.
То есть исламизация приобрела характер цепной реакции. Процесс идет очень активно, но он не всегда направлен в созидательное русло, зачастую это пробуждение приобретает экстремальные формы. В этой связи как воздух требуется широкая программа по выстраиванию механизмов конвертации этой лавы социальной энергии в конструктив.
В первую очередь, речь идет о молодежи. О той молодежи, которая росла, смотря своими глазами на две чеченские войны, осетино-ингушский конфликт, на теракты, на коррупцию, безработицу и беспредел разного рода. Та, которая, приезжая в «большую Россию», ощущала отторжение окружающих, и которая подверглась «жесткой» и «мягкой силе» радикалов.
Одни духовные управления мусульман, по крайней мере в их нынешнем виде, которым Кремль отдал данную тему, тут вряд ли справятся. Тем более, предельно силовые методы работы с исламским фактором только подогреют радикализацию. Нужно что-то вроде «созидательного джихада», как назвал эту идею московский мэр Юрий Лужков.
Вот такой перед эффективным сибирским менеджером открывается кавказский фронт работ. Прямо скажем, итог тут может быть только тот, что в известной поговорке – или пан, или пропал.