Стивен Фрай, любимый комик русской интеллигенции, узнав о приговоре Таганского суда над современным искусством, написал у себя в блоге: "Oh Russia. What have you become? What shame you bring on yourself. Don't think I'll be visiting again in a hurry :( Можно представить себе, какого рода ущерб международному имиджу государства Россия нанесла судья Александрова, если простая запись в твиттере Фрая способна поднять продажи какого-нибудь товара на 6000%. И проблема ведь совсем не в том, что мы рискуем больше не увидеть у нас в гостях мировую ЛГБТ-икону Фрая, эка потеря…
Только в немецкой прессе за прошедшие сутки опубликовано несколько десятков статей, лейтмотивом которых является следующий пассаж: "За решением суда стоят еще большевистские рефлексы, которые тренировались 74 советских года: любой инакомыслящий должен идти вон! Православная церковь, "Единая Россия" и ее молодежные организации подняли нетерпимость до статуса добродетели: Мы - большинство, а демократия означает, что ни у какого меньшинства нет права нарушать наше право, наше святое национальное и религиозное чувство. Тот, кому это не нравится, должен исчезнуть! Русского большинство не любит толерантность. Так как она может перейти когда-нибудь в настоящую демократию".
История с выставкой "Запрещенное искусство" попала в уже существующий фрейм восприятия России как страны душегубов и мракобесов, только его усилив. Ничего тут, увы, не поделаешь – репутационные издержки Российской Федерации настолько же трудно скалькулировать, насколько трудно объяснить "православным гражданам", что это вообще такое – международная репутация. Что же в этой истории является самым отвратительным, так этот то, что началась она как банальная аппаратная интрижка мелкого чиновника. А закончилась – как международный скандал.
Григорий Чхартишвили (который Борис Акунин) очень точно охарактеризовал состояние нормального ответственного гражданина своей страны после приговора: "Приговор – если использовать его же формулировки – лично меня "подвергает психо-травматическому воздействию" и доставляет мне "нравственные страдания", а кроме того он "унижает достоинство" моей страны. Вердикт судьи Александровой наносит тяжкий удар по репутации России, низводя ее до уровня какого-нибудь мракобесного восточного государства, где на людей охотятся за карикатуры религиозного содержания".
Удивительно, как история с выставкой "Осторожно, религия!" 2003 года, судебное преследование организаторов которой вылилось в международный скандал и повлекло впоследствии смерть одного из них, ничему не научила политических менеджеров, желавших лишний раз порезвиться в стороне от схватки "прогрессивной интеллигенции" и "православных граждан".
Впрочем, важнее другое: политика раскола общества оставляет государство наедине с самим собой. Кто вынес приговор, от чьего лица и кто несет за него ответственность, кроме лично судьи Александровой? Российское государство осудило современное искусство. Но КТО есть это государство?
Сторона "современного искусства", поддержанная "незаконным политическим формированием" движением "Солидарность", как и объединенный хор прогрессивного человечества, утверждает, что именно государство их преследует. Суд – это государство. Прокуратура – это государство (а если не государство – то что?). В конце концов, "православные граждане" и РПЦ вообще – это тоже "государство". Вообще, все кругом превратилось в "государство", и лишь они одни, художники и либеральная интеллигенция, пасутся на свободе.
В конфликте РПЦ и "Ордена современного искусства", монастыря и музея (так его подавал куратор Ерофеев в своем, на мой взгляд, блестящем "Последнем слове") каждая из сторон представляет дело так, как будто воюет с государством. Мы в большей степени слышим именно голос интеллигенции, которая владеет СМИ, формируя либерализованные зоны, слышим голос современных художников и их кураторов, а также наблюдателей. Они уверяют нас, что РПЦ сегодня – это ЗАО РПЦ РФ. Что Церковь у нас – это госинститут.
Но есть и другой голос. С той, совсем другой стороны, обвинители и "гонители свободы" воспринимают современное искусство... как то же самое государство! И они тоже считают, что ответчиком на суде является... государство. Именно "это государство", в котором, по их мнению, правят бездуховные олигархи; где, куда ни кинь взгляд, кругом сидят "евреи" и прочая "нерусь"; в котором право на работу гарантировано лишь гастарбайтерам, а "русские люди" голодают; в котором "черным" позволено все, а "белым" – ничего; в котором преданные и проданные русские солдаты лежат тысячами трупов в морозильных камерах ростовской генетической лаборатории, и в котором можно оскорблять православие, но нельзя – мусульманство и иудаизм. Нет, это не их государство.
И они, поэтому, пошли в чужой им суд и в чужую прокуратуру – чтобы не оскорбляли их святыни. И они знают, что уже проиграли до суда. Потому что их вынудило "это государство", чтобы пресс-служба Патриарха чуть ли не извинилась, попросила... не карать тех, кто "не ведает, что творит". И их не посадили. И даже условного срока, как было после выставки 2003 года, куда более взвешенной, кстати, не дали. Просто оштрафовали как за ДТП. А это отнюдь не нищим господам, которых, по версии наиболее отмороженных "православных граждан", покрывает, разумеется, "всемирный сионизм", что за семечки заплатить.
Резюмирую: история с выставкой "Запретное искусство 2006" показала лишний раз, что в "этой стране", успешно победившей товарный дефицит, существует невероятный дефицит совсем иного – ответственности за государство.
В "трипартистском" процессе "интеллигенция – Церковь – государство" на стороне государства не оказывается никого. Только его собственная машинерия, отождествляемая с фигурами чиновников и судей. Российское государство оказывается ничьим – ни "русских людей", ни Церкви, ни интеллигенции, ни буржуазии, что мелкой, что крупной, ни "креативного класса", ни пролетариата, ни бюджетников – оно ничье.
Кто может, кроме судьи Александровой (которая, кстати, вполне имеет право сказать, что это не она лично как гражданин осудила современное искусство, а Суд РФ) может присвоить приговор? Согласиться с ним и признать себя той стороной, от лица которой и в интересах которой суд совершил свои предписанные законом действия? Кто мог бы еще до суда сказать, что да – я согласен с приговором, каков бы он ни был? Кто бы мог сказать до суда, что это он осудил Самодурова и Ерофеева?
Я не знаю.