Адаптация к стрессу

В наборе терминологического инструментария современной науки имеется такое полезное понятие, как устойчивость к стрессу или по-другому: "стрессоустойчивость". Оно применяется не только в медицине, но и в таких далёко отстоящих от биологии областях, как теория сопротивления материалов. В последнем случае под стрессоустойчивостью понимается устойчивость конструкций к ударным нагрузкам. В расширительном смысле это понятие применимо к любой системе, испытывающей время от времени необычные для себя перегрузки. В том числе оно с успехом применимо к политической сфере.

Простейшим видом стрессоустойчивости является способность системы сохраняться после запредельных внешних воздействий. В качестве примера можно привести споровые формы жизни, то есть покоящиеся формы, которые уверенно переносят различные неблагоприятные воздействия внешней среды. Подобную самую простую форму защиты от стрессового воздействия можно назвать стрессоустойчивость первого рода.

Если в биологии естественным критерием устойчивости к ударным, "пиковым" нагрузкам является способность системы к выживанию, то в системах, связанных с человеком разумным, критерием выступает не только сохранность после перенесенного стресса, но и сохранность способности к выполнению прежних функций. Например, мост должен не просто выстоять под ударом стихии, но и сохранить свою несущую способность, а система энергоснабжения при пиковых перегрузках обязана не отключаться, сохраняя саму себя от перегрева, но продолжать работать. Такую форму стрессоустойчивости можно назвать устойчивостью к стрессу второго рода. Очевидно, что эта характеристика существенна там, где существование и функция системы не вполне совпадают.

Особенно существенной стрессоустойчивость второго рода оказывается, когда речь заходить об эффективности человеческой организации. Здесь нас могут ожидать всякие "неожиданности". К примеру, экзистенция российского чиновничества и учреждений правопорядка с одной стороны, и их функциональные качества – с другой – суть различные, как иногда кажется, противоположные вещи. Так, на просторах родной державы масса общественных институций продолжает экзистировать, всё напористее заявляя о себе, но при этом она нередко показывает нулевые результаты.

Например, события минувшего лета показали, что система спасения имущества граждан от стихийных бедствий в стране отсутствует. То есть номинально она активнейшим образом «экзистирует»: есть и министерство по чрезвычайным ситуациям, и не лишенный обаяния и напористости министр, и местные власти, отвечающие за борьбу с лесными пожарами. Однако на деле в критический момент всё это «отказывает» по разным причинам. Причём общественности остается совершенно неясно, исправилась ли система после негативного опыта, или просто «заснула» до следующей природной катастрофы. Опыт ежегодной встречи зимы и весенней распутицы говорит скорее о неспособности извлекать уроки из произошедшего.

Можно сделать вывод, что наиболее дорогостоящие государственные органы, на создание и поддержание которых десятилетиями затрачиваются огромные народные средства, проявили в критический момент даже не нулевую, а "отрицательную" стрессовую устойчивость, не только не выполнив свои непосредственные обязанности, но и всячески мешая добровольцам сорганизоваться и взять на себя новые функции. Об этом написано достаточно, и вряд ли стоит занимать время читателя перечислением широко известных примеров.

Функциональная недостаточность институций в России превращается в неэффективность: свои проблемы общество вынуждено решать не путём совершенствования профессионально-организованной деятельности, а через «героизм народных масс». То есть, вместо "профессиональной армии" мы по-прежнему имеем, если можно так выразиться, "народное ополчение". В подобной ситуации наиболее рациональным поведением граждан нынешним летом было бы не трата своего ограниченного времени и сил ради участия в пожаротушении с ведёрком воды, а ясное и недвусмысленное требование к политическому руководству навести порядок в стране. Профессионалы должны добросовестно в полном объёме исполнять свои функциональные обязанности. Естественно, данный вывод нисколько не умаляет героизма российских добровольцев-пожарников, закрывших прорехи работы начальства своими телами…

Выше речь шла о недостаточности стрессовой устойчивости функционального плана: стрессоустойчивости второго рода. Однако она способна адекватно характеризовать адаптационные возможности лишь весьма специализированных, подчинённых человеческих организаций, например – государственных институций. В случае человеческого сообщества, взятого в своём максимальном проявлении, например, в случае государства в целом, критерии стрессовой устойчивости приходится усложнить. Принимая нагрузку форс-мажорных обстоятельств, общество должно не просто выживать и сохранять свою функциональность, но также и сохранять свою способность к прогрессивной эволюции. Такого рода стрессоустойчивостью можно назвать стрессоустойчивость третьего рода.

И если общество в ответ на стресс начинает замыкаться, «уходить в себя», застывать в развитии, такая реакция соответствует низкой устойчивости к стрессу, даже когда государство продолжает сравнительно успешно выполнять свои повседневные обязанности. Усложнение критерия стрессовой устойчивости следует из конкурентного характера человеческих сообществ, поскольку каждое независимое людское сообщество для собственного выживания в качестве такового вынуждено постоянно находиться в поисках наилучшей для себя стратегии развития. Крах стратегии развития означает поражение сообщества в конкурентной борьбе даже в том случае, когда оно сохраняет функции рутинного самовоспроизведения.

Можно утверждать, что при удовлетворительной или даже повышенной стрессоустойчивости первого рода, но пониженной стрессоустойчивость второго рода социум имеет плохие показатели стрессоустойчивости третьего рода. Подходящий к завершению 2010 год предоставил свидетельства.

В конце года в стране проявилась гиперчувствительность политической власти к стрессу третьего рода, пожалуй, самая опасная наследственная болезнь российской истории. Однодневные волнения 11-го декабря на Манежной площади, микроскопические по меркам западных государств, привели к указаниям сверху «подавлять беспощадно», «разобраться с теми, кто гадил» и так далее. Напомним, что речь идет об акции нескольких тысяч плохо организованных безоружных людей, в основном – молодёжи и подростков.

Столь небольшая по своему размаху акция вызвала у верховной власти политическую «аллергию». Но в данном случае для «здоровья» страны опасность такой «аллергической реакции» может превысить непосредственную опасность воздействия самого феномена. Неспособность власти достойно «держать удар» волнений – плохой знак для власти. Можно с уверенностью прогнозировать, что подобного рода «иммунная неадекватность» очень быстро в историческом масштабе может подвести, либо непосредственно спровоцировав из малозначительных эпизодов уличного противостояния кровавую кашу реакции и контр-реакции по всей стране, либо заставив власть в очередной раз «окуклиться», замкнуться в себе и заняться «подморозкой», даже если это фактическое «замораживание» постараются оправдать либеральной риторикой.

Единственно разумной терапевтической стратегией в данном случае является «десенсибилизация» власти, то есть сознательное «приучение» власти к «аллергену» общественного неповиновения путем повторения несмертельных для страны инъекций «аллергического агента» ещё и ещё раз: до тех пор, пока государственный организм достигнет степени достаточной степени «десенсибилизации» к политическому инакомыслию, которое и означает истинную «общественную толерантность». На медицинском языке «толерантность» – это и есть отсутствие извращённых аллергических реакций. Чтобы прийти к общественной толерантности, власть должна стать живым примером для народа.

«Терапевтическая тактика» очевидна. Повышение стресс-устойчивости может произойти только на фоне как можно более частого повторения протестных акций. Таким образом, «зло» и есть основное лекарство. Дело лишь в дозе и в правильном протоколе применения.

Если же руководство страны будет проявлять упрямство и непонимание собственных проблем со здоровьем, российское государство на одном из бесконечных циклов ставшей уже традиционной «заморозки-разморозки» ожидает бунт.

Власти пора бы уже смириться с тем, что уличные волнения являются важнейшим фактором развития страны, надёжным «социальным движителем», заставляющим правительство быть более внимательным к проблемам граждан. И если в России акции подобного рода вызывают не удвоение усилий с целью решить назревшие вопросы, а поучения по адресу народа со стороны его номинальных «слуг», это означает, что страна в обозримом будущем не имеет шансов догнать передовые государства, так как один из главных побудительных мотивов развития не работает.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67