Кот над пропастью - свалится ли он вниз?

Параллаксное видение

Когда авторитарный режим приближается к своему окончательному кризису, его распад обычно проходит через два этапа. До действительного краха появляется таинственный разрыв: внезапно люди узнают, что игра закончилась, что они уже просто не боятся. Дело не только в том, что режим теряет свою легитимность, само отправление его власти представляется в качестве бессильной панической реакции. Всем нам известна классическая сцена из мультфильмов: кот достигает пропасти, однако продолжает бежать, игнорируя тот факт, что под его лапами уже нет земли; падать он начинает только тогда, когда посмотрит вниз и заметит бездну. Режим, когда он теряет авторитет, подобен коту над пропастью - стоит только заставить посмотреть его вниз, и он упадет…

В работе "Шах шахов", классическом описании революции Хомейни, Ришард Капушинский определил точный момент этого разрыва - на одном из перекрестков Тегерана один участник демонстрации отказался двинуться с места, когда полицейский прокричал ему, чтоб он убирался, и тогда смущенный полицейский просто ретировался; за пару часов все тегеранцы узнали об этом инциденте, и хотя уличные бои продолжались еще недели, каждый как-то понял, что игра закончена. Не происходит ли нечто подобное и сейчас?

Существует много версий событий в Тегеране. Некоторые видят в этих протестах кульминацию прозападного "реформистского движения", находящегося в одной линии с "оранжевыми революциями" на Украине, в Грузии и т.д., то есть секулярную реакцию на революцию Хомейни. Они поддерживают протесты как первый шаг в сторону нового, либерально-демократического Ирана, свободного от исламского фундаментализма. Им противостоят скептики, полагающие, что Ахмадинеджад на самом деле выиграл: он является голосом большинства, тогда как Мусави поддерживают средние классы и соответственно золотая молодежь. Короче: оставим иллюзии и примем тот факт, что в Ахмадинеджаде Иран нашел именно того президента, которого он заслуживает. Также есть и те, кто списывают Мусави со счетов как члена клерикального истеблишмента, чьи отличия от Ахмадинеджада чисто косметические: Мусави тоже хочет продолжать атомную энергетическую программу, он против признания Израиля, также он пользовался полной поддержкой Хомейни в бытность премьер-министром во времена войны с Ираком.

Наконец, самой грустной позиции придерживаются леваки-сторонники Ахмадинеджада: для них на карту поставлена сама независимость Ирана. Ахмадинеджад выиграл, потому что он выступил за независимость страны, выявил коррупцию среди элит и воспользовался нефтяными богатствами, чтобы повысить доходы бедняков - и это, как говорят нам, настоящий Ахмадинеджад, которого не видно за созданным западными медиа образом фанатика, отрицающего холокост. Согласно этому взгляду, в Иране сейчас на самом деле происходит то, что можно считать повторением истории свержения Моссадыка - то есть финансируемым Западом государственным переворотом, направленным против законного президента. Этот взгляд не только игнорирует факты - а именно то, что высокая избирательная явка (более обычных 55-85%) - может быть объяснена только как протестное голосование. Также он не может скрыть своей слепоты к подлинной демонстрации народной воли, по-отечески предполагая, что для отсталых иранцев Ахмадинеджад вполне сгодится - сами они еще недостаточно зрелы, чтобы им управлял какой-нибудь секулярный левак.

Сколько бы ни противоречили друг другу эти версии понимания иранских протестов, все они располагаются на оси противопоставления исламских фундаменталистов и прозападных либеральных реформистов, вот почему им так сложно определить место собственно Мусави - является ли он поддерживаемым западом реформистом, который стремится к большей свободе и к рыночной экономике, или же он член клерикального истеблишмента, и его возможная победа вряд ли сколько-нибудь серьезно отразится на судьбе режима? Сама амплитуда этих колебаний показывает, что все они упускают истинную природу протестов.

Зеленый цвет, маркирующий сторонников Мусави, крики "Аллах Акбар", доносящиеся с крыш Тегерана в ночной темноте, ясно показывают, что свои действия эта сторона считает повторением революции Хомейни 1979 г., то есть возвращением к ее корням, отменой позднейшего разложения революции. Это возвращение к корням - не только пункт программы; еще в большей степени оно касается способа действия толп - воодушевленного единства народа, его всеохватывающей солидарности, творческой самоорганизации, импровизации способов выражения протестов, уникального соединения спонтанности и дисциплины, как в знаменитом марше тысяч людей, проходящем в полном молчании. Мы имеем дело с подлинным народным подъемом обманутых сторонников революции Хомейни.

Из этого понимания следует извлечь пару ключевых следствий. Во-первых, Ахмадинеджад - это не герой исламской бедноты, а исходно коррумпированный исламо-фашистский популист, что-то вроде иранского Берлускони, чья смесь клоунады и безжалостной силовой политики вызывает беспокойство даже у большинства аятолл. Осуществляемое им демагогическое распределение крох беднякам не должно обмануть нас - за ним стоят не только полицейские репрессивные органы и вполне вестернизированный пиар-аппарат, но и сильный класс новых богачей, сам являющийся следствием коррупции режима (иранская "Революционная гвардия" является не милицией рабочего класса, а мега-корпорацией, самым мощным распорядителем богатств страны).

Во-вторых, следует провести четкое различие между двумя главными кандидатами, противостоящими Ахмадинеджаду - Мехди Каруби и Мусави. Каруби на самом деле является реформистом, в сущности предлагающим иранскую версию политики идентичности, которая обещает блага всем частным группам. Мусави же - это нечто совершенно иное: его имя означает подлинное возрождение народной мечты, которая поддерживала революцию Хомейни. Даже если эта мечта была утопией, следует признать в ней подлинную утопию самой революции. А это означает, что революция Хомейни не может быть сведена к простой линии исламистского захвата власти - в ней было нечто намного большее. Сейчас пора вспомнить невероятный подъем первого года после революции с его перехватывающим дыхание взрывом политической и социальной креативности, организационных экспериментов и спором между студентами и простыми людьми. Именно тот факт, что этот взрыв пришлось притушить, показывает, что революция Хомейни была аутентичным политическим событием, мгновенным открытием, которое освободило неслыханные силы социальной трансформации, мгновением, когда "все казалось возможным". За этим последовало постепенное закрытие, осуществляемое посредством захвата политического контроля исламским истеблишментом. Если говорить на фрейдистком языке, сегодняшнее протестное движение - это "возвращение вытесненного" революции Хомейни.

И последнее, но не последнее по значению: все это значит, что в исламе есть подлинный освободительный потенциал - чтобы найти "хороший ислам", не нужно оглядываться на 10-й век, он есть у нас уже здесь, прямо перед нами.

Будущее не определено - по всей вероятности, власть имущие сдержат народный взрыв, и в пропасть кот не свалится, а снова найдет опору. Однако это будет уже не тот же самый режим, а просто еще одно коррумпированное правление, одно из многих. Каков бы ни был исход, жизненно важно помнить о том, что мы являемся свидетелями великого эмансипационного движения, которое не укладывается в рамки борьбы между прозападными либералами и антизападными фундаменталистами. Если наш циничный прагматизм лишает нас способности распознать это эмансипационное измерение, значит мы на Западе на самом деле вступаем в пост-демократическую эру, и надо готовится к нашим собственным Ахмадинеджадам. Итальянцам уже известно его имя - это Берлускони. А остальные пока стоят в очереди.

Источник (оригинал): http://supportiran.blogspot.com/2009/06/slavoj-zizeks-new-text-on-iran.html

Источник (перевод): http://www.liberty.ru/groups/Intellektualy/Kot-nad-propast-yu-svalitsya-li-on-vniz

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67