Иные девяностые

Хроника одной революции

Меня неустанно преследует в последнее время один сюжет в духе альтернативной истории. Едва ли я когда-либо решусь оформить его в виде повести, романа или даже рассказа, для этого у меня нет ни терпения, ни настроения, ни, честно говоря, умения. Но я почему-то уверен, что это произведение, которое никогда не будет написано, должно было бы стать самым главным, что мне следовало сделать в жизни.

Тут слилось многое: и некоторые сновидения прошлого, и сериал "Lost", и реальные события начала 1996 года, и даже программные материалы Цеха политической критики. Но точку поставил вновь увиденный "Сад" Кайдановского.

Тогда и возникла догадка... Догадка о существовании альтернативных "девяностых".

...Представим себе, что перестройка победила, победила только так, как и могла победить. В этом допущении нет ничего невероятного. Допустим, что Аль-Каида нанесла свой удар по Нью-Йорку не в 2001 году, а примерно десятью годами раньше, в марте 1991 года. По сути, это и должно было произойти после оккупации американскими войсками священной земли мусульман в Саудовской Аравии. Что бы случилось в этом случае?

Американцы нанесли бы удар по Афганистану, Судану и, возможно, Пакистану уже осенью 1991 года. Израиль прервал начавшийся мирный процесс и ударил бы по палестинским лагерям в Тунисе. Цена на нефть взлетела бы до 51 дол. за баррель.

И это вывело бы Советский Союз из ситуации полного финансового банкротства. Горбачев обещал американцам всесторонню поддержку и опираясь на эту поддержку в союзе с прагматиками из КГБ во главе с Крючковым немедленно задушил российский сепаратизм. Ельцин признан невменяемым и политически изолирован, демократическое движение обезглавлено. В декабрьскую ночь 1991 года по распоряжению Крючкова по обвинению в государственной измене интернированы около 50 лидеров демократического движения и "Памяти".

Интеллигенция шумно выражала недовольство, но идти против власти опасалась. На место Ельцина приходит горбачевский ставленник Бакатин. Горбачев отпускает прибалтийские и кавказские республики, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан, которые тем не менее все равно остаются в стратегической орбите обновленного СССР, который теперь составляют РФ, Украина, Белоруссия, Молдова, Казахстан и Киргизия.

СССР прочно занимает атлантистские позиции практически по всем внешнеполитическим вопросам, безоговорочно поддерживая курс США на борьбу с "мировым исламским терроризмом". В конце 1992 года с огромным отрывом на выборах в США побеждает связка Буш-Бейкер. СССР заключает Четвертной союз с США, Европейским сообществом и Японией. Идея единой Евро-Атлантики от Ванкувера до Владивостока приобретает более менее осязаемые очертания. Запад в ситуации напряженной борьбы одновременно и с Хусейном, и с Аль-Каидой, и с восставшим Пакистаном закрывает глаза на то, что в развернувшемся в сторону Атлантики СССР нет, конечно, никакой демократии - полновластного Президента СССР по прежнему избирает полностью контролируемый им съезд, а реальный контроль над страной осуществляет сохранивший всю свою прежнюю мощь КГБ во главе с ближайшим соратником Горбачева Владимиром Крючковым...

Интеллигенция по прежнему фрондирует в прессе, примерно как оно и происходит сегодня, но политическое большинство на съезде депутатов - в руках реформированной КПСС, которая теперь называется СПСЕ - Социалистическая партия союзного единства. Никаких надежд на перехват лидерства у сторонников разгромленной ДемРоссии просто нет.

Итак, после некоторых пертурбаций в 1996 году ни у кого не оставалось сомнений. Горбачев и "перестройка" победили, Союз вышел из катаклизма конца 1980-х ослабленным, но не разрушенным, того что мы называем сегодня катастрофой просто не произошло бы. "Остров Россия" так и не всплыл. "Девяностые" не состоялись... Интеллигенция продолжала жить примерно той же самой жизнью, какой она жила вторую половину восьмидесятых.... Таким мы и застаем начало 1996 года...

... Экономический строй обновленного СССР к 1996 году выглядел приблизительно так.

Полного краха промышленности и катастрофического падения производства не произошло, хотя горбачевскому руководству и пришлось провести серию показательных банкротств неприбыльных предприятий. Поскольку реальной властью в стране обладал крючковский КГБ, то в акционерных обществах основных кампаний на руководящих позициях практически всегда присутствовал человек из органов. Остальные доли акций распространялись среди особо приближенных к органам предпринимателей, каждый из которых должен был проходить жесткую проверку на лояльность партии и государству. В страну с середины 1990-х был открыт почти неограниченный доступ иностранному капиталу - в первую очередь европейскому, но также отчасти израильскому и американскому.

Была проведена частичная либерализация мелкой розничной торговли - так наз. кооператоры пользовались значительными налоговыми льготами, однако работа в этой сфере предполагала некие серьезные финансовые риски - банков было немного, львиная доля их управлялась государством, кредит был довольно дорогой, и желающих рисковать и получать большую прибыль на самом деле было не так много.

Молодежь, ринувшаяся в розничную торговлю и мелкий бизнес, постепенно возвращалась обратно - в сферу реального производства, в науку и образование. Рынок политических услуг, естественно, был невелик. Бизнес был открыт лишь для немногих. Именно поэтому оттока кадров из науки и образования не произошло, также как и сокрушительного падения финансирования этой отрасли.

Интеллектуальный класс, разочарованный в новой политике и не слишком преуспевший в новой экономике, однако, смог найти себя в сфере науки и культуры, благо в этой сфере прежних советских ограничений уже не было.

Поэтому как культурная и научная держава СССР с 1994 по 1996 год переживает настоящий Ренессанс. Библиотеки ломятся от посетителей, конкурсы в университеты достигают невиданных размеров, толстые журналы завышают до предела свои тиражи. Москву и другие города постоянно посещают деятели мировой науки, искусства и философии, причем каждый такой приезд оказывается событием национального масштаба.

Под Москвой создается несколько новых гуманитарных университетов. Европейцы и американцы уже к 1995 году однозначно признают Москву и ее пригороды интеллектуальным центром мира наряду с Парижем, Нью-Йорком и Мюнхеном. Постепенно подтягиваются Киев, Алма-Ата, Ленинград и Новосибирск. Понимая, что интеллектуальные кадры в России не всегда находят применение в производстве иностранный капитал охотно финансирует советскую систему образования, выходцы которой сразу же занимают лидирующие позиции в ведущих технических университетах и лабораториях мира. Признается, однако, что образование в СССР несколько архаично, оно мало связано с бизнесом и современным менеджментом, однако в области фундаментальных знаний советская школа не уступает лучшим образцам западной.

Какой-то новый взлет переживает русская философия. Марксистская идеология не отменена, 7 ноября по прежнему государственный праздник, Ленин по прежнему почитается основателем советского государства. Однако идеология стала гораздо более либеральной и толерантной в первую очередь в отношении религии и идеалистической философии. Горбачев организует под своим председательством мировой институт изучения марксистского наследия, куда приглашают преподавать за большую зарплату Жака Деррида (он становится сопредседателем Института наравне с Горбачевым), Юргена Хабермаса и Фредерика Джеймисона. Одновременно полностью реабилитируется русская религиозная философия. Философское общество в СССР носит имя Николая Бердяева, который наряду с Марксом, Лениным, Грамши и Георгием Федотовым становится одним из духовных прародителей идеологии СПСЕ.

"Русская идея" Бердяева преподается в старших классах школы. "Истоки и смысл русского коммунизма" - настольная книга Горбачева, Крючкова и других высших руководителей государства. Одновременно постоянно подчеркивается прогрессивное значение "евразийства" за вычетом его антизападных инсинуаций. Постоянно отмечается, что лучшие евразийцы приняли коммунизм, и что естественная евраизация коммунизма была пресечена сталинским режимом. Главное, впрочем, то что СССР реально смог осуществить синтез Запада и Востока и ввести евразийское пространство в кольцо Демократического Севера...

... 1992–1993 годы были самым трудным периодом в истории обновленного Советского Союза. Устранение Ельцина прошло более менее безболезненно, однако, для разгона мятежного Верховного Совета РФ в сентябре 1992 года пришлось применить силу. Некоторое время казалось, что социалистическое правительство во главе с Горбачевым и Абалкиным не устоит - против него объединились все: ортодоксальные коммунисты, радикал-демократы, левые социалисты, часть российского директората и генералитета, недовольные как слишком тесным сближением с Западом, так и слишком отчетливым возвышением КГБ над другими силовыми корпорациями.

Как говорили недоброжелатели, победа Горбачева оказалась возможной исключительно в силу тайной поддержки Запада и лично Джорджа Буша. Однако после 1994 года отношения Буша и Горбачева стали несколько ухудшаться: причина была в том, что Горбачев во всех идеологических спорах неизменно становился на европейскую, а не на американскую позицию. Так, Горбачев настоял, чтобы протокол об ограничении выбросов углекислого газа в атмосферу был заключен в Алма-Ата - после этого он так и назывался "алма-атинский протокол". (Китайцы затаили явную обиду, но это лишь укрепило позиции Горбачева, который подчеркивал свою неизменную враждебность китайскому пути развития социализма). Горбачев настоял, чтобы страны Четвертного союза выступили единодушно с осуждением "смертной казни" - Буш пытался наложить вето, но побоялся оказаться в полном одиночестве. Наконец, Буша раздражала слишком явная, хотя и весьма декларативная левизна советского президента.

Между тем, именно эта культурная линия оппонирования американцам сделала Горбачева поистине кумиром западно-европейцев и левых либералов по всему миру. Когда зашла речь о создании поста председателя Четвертного союза, Буш в союзе с премьер-министром Японии не допустил такого решения - главой союза почти наверняка стал бы президент СССР.

Буш постепенно стал терять поддержку американского избирателя - справа его теснил вождь американских изоляционистов Патрик Бьюкенен, который заключил Патриотический пакт с лидером правых республиканцев Патриком Робертсоном. Слева ему активно оппонировал губернатор Вермонта и пылкий поклонник Горбачева Билл Брэдли, самый вероятный победитель на выборах 1996 года. По слухам, Билла Брэдли активно поддерживал большой друг Горбачева, автор книги "Реформатор капитализма", меценат и филантроп Джордж Сорос.

Постепенно внешние успехи Горбачева оказались конвертированы во внутреннюю поддержку: жители СССР стали привыкать к новым порядкам, тем более, что неадкватность недавнего кумира россиян Бориса Ельцина была подтверждена наглядно и доказательно. Многие были недовольны сохранившимся культом Ленина и большевизма, сталинисты вздыхали по Сталину, но в целом - большинство оказалось готово принять режим, который хотя и своеобразно, односторонне, но все-таки открыл страну Европе и, более того, сделал СССР если и не экономическим, то бесспорным культурным лидером прогрессивной Европы.

В общем к середине 1995 года основные трудности, казалось, были позади и порядок восстанавливался, однако назревала другая опасность - в Русской Православной Церкви, похоже, стал назревать раскол. Госбезопасность стала фиксировать в среде церковных православных признаки острого недовольства новой ситуацией...

ПЦ уже давно довольно настороженно относилась к горбачевским преобразованиям. С одной стороны, именно Горбачев фактически вернул Церкви публичный статус, разрешив торжественно отметить 1000-летие Крещения Руси в 1988 году, с другой стороны — сам Горбачев не был ни православным, ни вообще верующим христианином, и многим деятелям Церкви, не говоря уже о простых верующих, явно не нравился демонстративный и много раз декларированный плюрализм его религиозной политики.

РПЦ был предоставлен высокий статус в СССР, на территории России, Украины и Белоруссии она явно возвышалась над другими конфессиями, все поползновения украинских самостийников к расколу были немедленно подавлены, однако горбачевское руководство явно не проявляло больших усилий по предотвращению католической миссионерской активности на православных территориях. Обращение в католицизм приобрело массовый характер, на территории одной Москвы возникло, по меньшей мере, семь новых костелов. Мода на обращение в католицизм захватило верхи культурной и даже отчасти политической элиты. Подозревали, что католичеству покровительствуют мэр Москвы Леонид Зайков и министр образования Юрий Афанасьев. Точно также руководство страны ничего не предпринимало в отношении протестанских деноминаций, которые тоже получили бурное распространение на территории СССР, хотя и не столь мощное как католики.

Итак, вначале в среде низового духовенства, в первую очередь черного, а потом и среди отдельных иерархов начинается брожение - неприятие всего того что принесла с собой горбачевская перестройка. Роль архимандрита Фотия сыграл иеромонах Симеон, выступивший с резкой брошюрой "Новейший плюрализм как христианская ересь". В этой книге он проследил зачатки плюралистической идеологии - в масонстве XVII веке, которое распространилось в России в первые годы правления Александра Благословенного и потом определило собой всю траекторию развития секулярного образования - вплоть до заблуждений сегодняшнего времени.

Притом что в книге ни разу не упоминалось имени ни одного из лидеров советского государства - все оценили выход книги иеромонаха Симеона как выпад против существующего строя. Псково-печерский монастырь становится своего рода местом идеологического паломничества тех верующих православных, кто усматривает в этом скрещении марксизма с учением русских религиозных философов опаснейшую ересь, а то и - страшно сказать, прообраз будущей религии Антихриста.

Неслучайно, одним из самых популярных произведений 1990-х в среде православных фундаменталистов становится соловьевская "Краткая повесть об Антихристе", в герое которой многие верующие открывают очень знакомые черты. Основная идея фундаменталистов - то что культурное возрождение, которое переживает СССР, со всем этим расцветом искусств и наук под эгидой хотя и плюразировавшегося, но оттого оставшегося не менее безбожным марксизма, не имеет никакого оправдания с религиозной точки зрения. Зачем истинно верующим вообще говоря даже знать о других, заведомо ложных религиозных учениях, тем более посвящать себя их изучению. Да и сама наука нужна только и исключительно для удовлетворения мирских нужд, к делу спасения души в лучшем случае безразличных. Еще благо бы наука служила поддержанию и укреплению православного Царства, а тут вместо православного Царства мы имеем какой-то еретическое плюралистическое государство с Марксом и Бердяевым в качестве главных идеологов.

Интересно, что приобретавший все более опасные формы бунт православных поддерживают противники Горбачева из числа вождей разбитого КГБ демократического движения. Этот странный альянс оправдывается лозунгами: мол, православный фундаментализм и есть истинная демократия, а подлинный либерализм немыслим без внятной религиозной определенности. Возникает даже некое полулегальное движение "Демократическая ассамблея" во главе с шахматистом Гарри Каспаровым, в которое вступают как представители ортодоксальных кругов, бывшие православные диссиденты типа Виктора Аксючица, так и некоторые лидеры демократов. "Демократическая ассамблея" выпускает в свет обращение к Александру Солженицыну, который до сих пор проживает в Вермонте, но в конце 1995 высказывает желание вернуться в СССР. Многие оппозиционеры надеются, что Солженицын сможет, возглавив формально "Демассамблею", стать реальным объединителем православных фундаменталистов и демократов. Под Солженицына даже резервируется место в Президиуме "Демократической ассамблеи". Сам Нобелевский лауреат пока хранит напряженное молчание.

Между тем, власть, понимая, что в лице православного фундаментализма она столкнулась с серьезным противником, пытается организовать своего рода идеологическую контрпропаганду, мобилизовав в том числе и научные среды. В частности, предпринимаются определенные усилия в области истории русской философии. Историки русской философии должны опровергнуть многие вредные мифы, распространенные в среде верующих и подтвердить, что движение в сторону прогрессивного имперского европеизма и религиозной толерантности вполне согласуется с православным вероучением.

Итак, в декабре 1995 года доцент кафедры истории русской философии и специалист по позднему творчеству Вл. Соловьева Вадим Станиславский, уже прославившийся своим неортодоксальным взглядом на происхождение и идейный смысл "Краткой повести об Антихристе", был вызван в партком Московского государственного университета для одного важного и строго секретного разговора...

Источник: http://magic-garlic.livejournal.com/

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67