После поста о несчастной судьбе женщины-фанатки я стал внимательно следить за болезненными проявлениями феномена «Ласкового мая», ныне рецидивирующего в массовом сознании, разрастающегося и метастазирующего, как раковая опухоль, проникая во все новые сферы: возвращаясь на эстраду и приходя в кинематограф, и даже проникая на поле философского дискурса. И считаю своим долгом предупредить общественность об обнаруженных опасных симптомах (см. далее). Более того, я за этим усматирваю проявления более общих социокультурных явлений (и возможно, скрыто назревающей, автохтонной социополитической динамики общества): с одной стороны, это оживление ностальгических настроений, возврат к тому "перестроечному" состоянию общества, которое было 20-25 лет назад. (С этой точки зрения, продюсеры "Ласкового мая" и авторы фильма просто уловили зарождающиеся ностальгические настроения и снайперски точно попали в актуальный общественный запрос.) С другой - накопление в обществе скрытой агрессии, которая начинает искать выход и подталкивать общество к поляризации (чего стоит одна лишь дискуссия вокруг выступления Подрабинека против "ресталинизации" - см. многочисленные реплики в жж amoro1959 и kolobok1973). И в негативном сценарии подобное "повторение пройденного", всеобщее социальное дежа вю может, увы, привести к повторению негативных событий 1991 г. (и в целом начала 90-х с их кровавым "беспределом" и всеобщим "переделом"). Если, конечно, общество не вразумится - и не сделает выводы, дабы не наступать повторно на одни и те же грабли.
Впрочем, вернемся к воспитательно-психологической, детско-родителтской проблематике, вытекающей из попсово-музыкального фанатизма а-ля "Ласковый май".
А) Для юных дев, для девочек-подростков, для которых «ласковые майские» подростки-сиротки стали романтическими идолами, фанатичное поклонение кумирам чревато такой бедой, как культ незрелого подросткового эротизма (с тем же самым связана сегодняшняя «яойная» популярность анимэ и манги). Это инфантильные представления об отношениях полов, фиксация которых приводит во взрослом возрасте к неспособности женщины построить семью, вообще поддерживать длительные отношения. В общем, неосознанно тиражировать в своей жизни «сиротский» сценарий покинутости – для себя, и безотцовщины – для своих детей. Отсюда же и проблемы с воспитанием детей – инфантильные мамы, оставшиеся «вечными подростками», заводят ребенка «для себя», как «игрушку». Затем, когда ребенок подрастает до школьного (а тем боле подросткового) возраста, теряют над ним контроль. Особенно «повезло» дочерям таких инфантильных матерей. В силу собственной внутренней незрелости, такая мама относится к подрастающей дочери, как к «подружке» - а та, соответственно, отрицает материнский авторитет. Ни о каком послушании подростков в таких неполных семьях, где мать – сама «как ребенок», не может быть и речи… Более того, в подобном случае дочь-подросток воспринимает негативные черты поведения матери (пить, курить…), как тинейджерский образец для подражания (отсюда – отклоняющееся поведение).
Б) Для юношеской аудитории, понеже такие фанаты тоже, увы, встречаются, опасность «ласковомайского» идолопоклонничества связана с неосознанным усвоением скрытых, несловесных посланий эстрадных кумиров. Во-первых, это подростковая незрелость выражения эмоций, «чувства нараспашку» вкупе с детским нарциссическим требованием внимания окружающих. Не случайно «страдательные» интонации ласковомайского репертуара сходны с лагерно-блатным шансоном, ибо разрядка такой эмоциональности банальна – либо драка, либо бутылка… А кроме того, внимательный анализ невербальной составляющей «ласковомайского» стиля обнаруживает в нем явный гомоэротический подтекст. Неосознанное усвоение подростками подобных интонаций, «ужимок и прыжков» может делать их объектами специфически окрашенных сексуальных посягательств, превращая последующую жизнь в драму. (Об опыте психотерапии таких пациентов я уже писал ранее.)