Фейт Вигзелл. Читая фортуну: гадательные книги в России (вторая половина XVIII-XX вв.) / пер. с англ., предисл. и коммент. А.А.Панченко. - М.: ОГИ, 2007. - 256 с., илл. - (Нация и культура / Новые исследования: Антропология).
Две первые гадательные книги на русском языке появились в 1765 году. Первая (всего-то 66 страниц) была озаглавлена "Новой гадательный способ переведен с арабского языка" и принадлежала к так называемому оракулу. Она содержала таблицы 12 знаков зодиака, 48 ключевых вопросов о будущем и 576 ответов в зависимости от соответствующего знака. Вторая книга - "Куриозное и краткое изъяснения любопытства достойных наук физиогномии и хиромантии". Несмотря на заманчивую отсылку к арабскому источнику, обе книжицы, как и все оригинальное в России, были переведены с немецкого. Вот с этого все и пошло-началось (хотя гадание, конечно, существовало и до всяких книжек).
Тема роскошная. Но поскольку у ленивых аборигенов руки пока не дошли, вкушать от роскоши приходится иностранцам. Однако работа Фейт Вигзелл, появившаяся исходно в 1998 году в "Cambridge University Press", имеет характер самый общий и предварительный. Это лишь отдаленный ученический подступ к теме. И вопросов к британской исследовательнице больше, чем ответов.
Автор уверяет, что устные практики предсказания судьбы и гадательные книги - не пересекающиеся культурные традиции (с.85). Это очень сильное утверждение. Но даже если это так (а у Вигзелл это только декларируется), возникает вопрос: стоит ли заниматься гадательной литературой, если она не имеет отношения к ритуалам гадания? А если стоит, то какую реальность она отражает? Не очень понятно, по какому департаменту числит себя Вигзелл: если фольклористики, то литература такого рода не ее сфера интересов. Она точно не литературовед и не аналитик текста, так как на протяжении всей книги ни в чем таком не замечена. Для того чтобы именовать себя антропологом, ей как раз не хватает антропологии. И уж точно она не компаративист - сравнением традиций и не пахнет.
Таким образом, плывет и объект, и метод.
Тема гадания настолько интересна сама по себе, что должна играть даже при самом несистематическом и сухом изложении, но у Вигзелл она, увы, не играет.
В монографии много поверхностного и приблизительного. Многих тем лучше было бы вообще не касаться, например - Пушкина. Вигзелл пишет: "В 1827 году на столе Пушкина в Михайловском лежал сонник, а в его петербургской библиотеке было руководство для гадания по картам. Были ли эти книги всего лишь исследовательским материалом для пятой главы "Евгения Онегина" и для "Пиковой дамы"? Конечно, описание любви Татьяны к соннику Задеки указывает на весьма ироническое отношение. С другой стороны, сам Пушкин был чревычайно суеверен и, как многие европейские поэты его поколения, верил, что сны могут быть вещими". И далее пушечный вывод: "Даже если Пушкин больше доверял народным поверьям, чем печатным пособиям по гаданию, благодаря его интересу к иррациональному упоминания о гадательных книгах в его сочинениях скорее выглядят неоднозначными или служат для характеристики среды, нежели осуждающими" (с.104). Мы бы не стали останавливаться на этом рассуждении, но это практически все, что сказано о Пушкине, а самое печальное - подобный ход мысли и стилистические подколесья характерны для всей книги. Переводчик А.А.Панченко, верно, был слишком занят написанием оригинального предисловия к книге, чтобы обходить такие буераки. Но чем была занята "научный редактор А.С.Архипова"? Может, будучи редактором самой серии, ей просто недосуг читать книжки, серию наполняющие?
Вигзелл надо было ограничиться дореволюционным временем, но слишком велико было искушение добраться до животрепещущей хвостом современности, и в итоге вышло, что глава 8 "Исчезновение и возрождение", посвященная исчезновению гадания в советский период и его торжественной регенерации в постсоветское время, отдает жуткой журналистской халтурой. К чему эти встречи с арбатскими свинками и рассказы о паранормальных генералах КГБ? Неудивительно, что в "Заключении" автор, в раздумьях над особенностями русской души, едва не забыл, ради чего, собственно, написана его книга.
Куда страннее и печальнее, что наш высоконаучный автор почти уверен, что гадание - род невежества, возникающего от чувства небезопасности в настоящем и страха перед будущим. Гадание остается для нее формой суеверия и пережитка непонятного иррационального свойства. Но Вигзелл - оптимистка (это самый конец ее книги): "Гадание, судя по его высочайшей популярности в сегодняшней России, выполняет важные функции, помогая людям совладать с жизнью. И есть все основания думать, что у практик предсказания судьбы в России есть не только прошлое и настоящее, но и будущее" (с.235).
Книга не удалась. Искренне жаль.
Анналы экономической и социальной истории. Избранное / Пер. Н.Авдониной, Е.Балаховской, А.Зайцевой, К.Кортуновой, М.Соколовской. - М.: Издательский дом "Территория будущего", 2007 (серия "Университетская библиотека Александра Погорельского"). - 496 с.
Со времени основания Школы Анналов прошло больше семидесяти лет. Современная историческая наука начинается именно с нее. И до сих пор это одно из самых динамичных направлений современной историографии.
В случае анналистов мы точно можем назвать дату рождения научной школы - выход в свет первого номера журнала "Анналы экономической и социальной истории", основанного двумя выдающимися французскими историками - Марком Блоком и Люсьеном Февром в 1929 году. В истории школы три периода: тридцатые годы (самый интересный и насыщенный этап), когда в боях с позитивизмом вырабатывались основные методологические положения; время после Второй мировой войны, после смерти Февра всеми делами начинает заправлять Фернан Бродель; и наконец, третий период связан с уходом Броделя из редакционной коллегии журнала в начале 1970-х годов, когда руководство Школой переходит в руки третьего поколения - Ж. Ле Гоффа, Ж.Дюби и др.
Они поняли простую вещь. Никакая чистая история невозможна. Точные методы в истории - мура собачья. Мы никогда не узнаем того, что было на самом деле (это предел, к которому можно лишь бесконечно стремиться). И мы не можем из описания выскоблить личность историка, она останется элементом и возмущающим фактором любой дескрипции. Позитивист начинал работу со сбора материала, а затем, обобщив все данные источников, излагал в виде связного текста. Для анналиста же отправная точка не сбор материала, а постановка проблемы, формулировка вопроса. Теперь, по словам Февра, историк не тот, кто знает, а тот, кто ищет. Как ни странно, не было ни одного сугубого теоретика - все так или иначе были практикующими историками. Как правило - медиевистами.
Серия "Университетская библиотека Александра Погорельского" в рамках издательского дома "Территория будущего" была запущена в 2005 году и рассчитана на десять лет. Это масштабный проект, унаследовавший, в частности, идеи прекратившего свое существование издательства "Дом интеллектуальной книги"
(В.Анашвили). В серии четыре магистральных направления: "Философия", "Социология. Политология", "История. Культурология" и "Экономика". Уже в первый год была опубликована масса интересных книг: "Анализ ощущений" Э.Маха, "Избранные сочинения" Э.Гуссерля, "Избранные работы" Л.Витгенштейна. В социологической серии - "Социология революций" П.Сорокина, в исторической - "Обзор истории русского права" М.Владимирского-Буданова. Серия "Экономика" была представлена "Избранными сочинениями" В.Зомбарта и работой К.Менгера "Основания политической экономии".
В 2005 году был издан двухтомник избранных статей журнала "Логос" (1991-2005), год спустя "Журнал "Erkenntnis" ("Познание"). Избранное" и, наконец, появились избранные статьи из знаменитого журнала "Анналы". Такой дайджест кажется куда как более уместным (поди доберись до полного перевода и издания, получи права и т.д.), а тут тебе - готовенькая выборка, в одном томе и отличном издании.
Все статьи тома разбиты на пять разделов: "Торговля и промышленность" (к примеру - Иосиф Кулишер "Крупная промышленность в XVII и XVIII веках: Франция, Германия, Россия"); "Финансы и банки" (Марк Блок "Проблема золота в Средние века", Е.Гутман "Проблема золота. Сегодня: Как увеличить мировые резервы" и др.; "Социально-экономическая история" (представленная текстами Н.С.Б.Грас "Бизнес и история бизнеса", Л.Февр "Экономическая история и жизнь. Урок одной выставки" и проч.); "Город и транспорт" (Андре Пиганьоль "Средиземноморье и Римская империя", М.Хальбвакс "Большой Берлин": Гигантская агломерация или крупный город?", Ш.Жийар "Проблемы истории дорог. Открытие Готарда"; "Образование, наука, искусство" (с лучшей здесь статьей: Марк Блок "Историческое образование и экономическая деятельность: Пример Америки").
Выбирайте - кому что больше по душе. Единственное, что осталось непонятным: по каким критериям отбирались статьи из "Анналов".
Александр фон Шенбург. Искусство стильной бедности: Как стать богатым без денег / Пер. с нем. С.Городецкого. - М.: Текст, 2007. - 190 с.
При всей зазывательной привлекательности названия книжка до последней степени бесприютная. Во всех отношениях. Бесполезней даже, чем гламурные журналы, пытающиеся обучить компатриотов хорошему вкусу. Как предполагает украинско-польский фольклор, "що можно попови, то дьякови зась". Что кажется важным немецкому журналисту, то даже по касательной не может задевать российского обывателя. Сослагательное и одряхлевшее противостояние Штольца и Обломова. К тому же автор бестселлера, журналист Александр фон Шенбург, не простецкий деловой немец, а выходец из семьи обедневших аристократов. И для него завышенная самооценка чуть ли не обязательный знак его сословной геральдики. А потому большинство его бравых выкладок и веселых рецептов звучат для нас наивно и даже простофильно.
И впрямь, кого волнует, например, такое чудное умение правильного досуга, как охота или игра в карты? Тут уж выбора нет - или ты богат или хотя бы знатен, и тогда тебе не нужна стильная бедность, или ты бедный простолюдин - и довольствуйся традиционным домино.
Вот еще ходовой совет по выработке достойного "вкуса" - не бояться холода и сквозняков, то есть не тащить в свою просторную квартиру всякую дребедень (электронику, технику, ковры, кресла "ар-деко", книги и литографии Миро). Или предложение по части пропитания: всегда есть бесплатная возможность основательно перекусить и выпить несколько бокалов вина на множестве встреч в иностранных культурных центрах. Необходимо выполнить всего несколько условий - жить, например, в Берлине, быть прилично одетым и уметь себя вести. Приглашение на вечер к послу вас ожидает в почтовом ящике или у консьержа.
Автор вовсе не так уж далек от России, как может почудиться, - у него множество здешних предков княжеских родов. Это дает ему право предположить, что весь мир мог потерять прекрасного писателя Владимира Набокова, не лишись он своего огромного состояния. Ведь при деньгах быть бы ему богатым коллекционером бабочек и второразрядным поэтом.
Еще более гордится автор своими исконно аристократическими венгерскими корнями. Тут-то мы с удивлением узнаем, что "Голливуд, да и вся киноиндустрия, - это изобретение венгерских эмигрантов". Дальше среди прочих перечисляются Джордж Кукор, Вилмош Фокс, Адольф Цукор... Немецкая политкорректность в действии: вообще-то все они, как и следовало ожидать, евреи (и вряд ли им удалось стать богатыми без денег).
Так что пример своей расплывчатой приблизительностью слегка подрывает устои предлагаемого руководства.
В общем, книга годится для чтения в качестве сборника розового абсурдистского юмора, если найдутся бедные охотники до таковых записок.
Джованни Ребора. Происхождение вилки. История правильной еды. / Пер. с ит. А.Ивановой. - М.: КоЛибри, 2007. - 224 с. - (Вещи в себе).
В конце книги воспроизведена гравюра из антикварного фолианта "Пословицы в картинках" (Болонья, 1677). Задумчивый виночерпий цедит из бочки в кувшин драгоценную влагу под плакатной надписью. Смысл фольклорной премудрости прокомментирован под изображением: "Пословица "la botte da il vino che ha" (из бочки можно почерпнуть только то вино, что в нее налито) означает "от дурака не жди добра". Может быть, по-итальянски это и так... А вот по-русски нет такого изречения, разве что в гумилевской вариации ("И лучшая девушка дать не может больше того, что есть у нее"). А посему пренебрежем аллегориями о дураках и девушках и подойдем к высказыванию о сосуде чистосердечно-прямолинейно, то есть вывернем афоризм наизнанку. Бочка-книга Д.Реборы заполнена напитком доброкачественным и изысканным, знаний и сведений в ней преизбыток, и после чтения крепнет подозрение, что у автора много еще чего вкусного и полезного осталось про запас. Из этой бочки можно извлечь много больше, чем в нее по конфигурации налито.
В определенном смысле все же читательские ожидания будут не удовлетворены - книга вовсе не о вилке как таковой, ее происхождению посвящена ровно одна информативная страница. Перед нами никак не журналистское повествование, состоящее из общих мест, а увлекательный и дотошный научный труд о поэзии кухни - как части "материальной культуры". Здесь не только книжные разыскания, но и исследование живописи и гравюр, коллекций старобытных меню, писем и мемуаров, а также протоколов и таможенных деклараций генуэзского порта многовековой давности. Ведь автор - профессор университета Генуи, экономист и специалист по истории мировой кулинарии. И он авторитетно свидетельствует, что "эта тема сейчас в моде".
(См. также статью Андрея Ваганова "(Раз)вилка прогресса ".)
Игорь Богданов. Лекарство от скуки, или История мороженого. - М.: Новое литературное обозрение, 2007. - 192 с., ил.
Книга для тех сластен, кто не утратил инфантильного и всеядного пристрастия к мороженому, статистике, анекдотам и всяческой ностальгической машинерии. Читателя, не попавшего в тон, Игорь Богданов может смутить какой-то заигрывающей интонацией и бравадой. В ином разе иронично-веселый стиль автора книжки окажется вполне уместным. Ничего не поделаешь, некоторые дурно воспитанные любители мороженого предпочитают поливать изысканный продукт еще и лимонным сиропом. Именно для них резвые и игривые отклонения Богданова от наукообразных описаний внесут приятное разнообразие во вполне компетентно преподносимый материал о происхождении десерта.
Богданов начинает свое повествование с древнейших времен, затем переходит к истории сладкого продукта, покорившего Россию. Книга имеет посвящение - "75-летию российского мороженого". Именно столько лет тому назад в СССР началось промышленное изготовление лакомства, ставшего доступным для всех слоев населения и никогда не переходившего в разряд дефицита. Заканчивается авторский рассказ прикрепленным к нему шлейфом приложений, среди которых стихи Игорь-Северянина, Мандельштама и Маршака, проза Михаила Зощенко, Джанни Радари и других. Разумеется, все опусы содержат хвалебные оды мороженому. Да и кто, когда, за что посмел бы его хулить?