Две недели назад объявили лауреатов "Большой книги". В среду вручили Букер. Вроде как закрыв тем самым премиальный сезон и открыв сезон подведения итогов.
Понятно, что Букер в этом году вручается в 15-й раз, а "Большая книга" - в первый. То есть любые сопоставления заведомо некорректны и натянуты. С другой стороны, тройка лучших писателей по версии "Большой книги", а равно и выбор букеровского жюри, получились настолько показательными, что жалко было бы обозначившуюся тенденцию не попытаться назвать и объяснить уже сейчас. Пусть даже и держа в уме, что все нижесказанное не объективная реальность, а сплошные фантазии и нескрываемое стремление выдать желаемое за действительное.
Главный результат "Большой книги": казавшаяся поначалу весьма спорной идея разбавить профессионалов (критиков, литобозревателей, издателей) в жюри "представителями общественности" блестяще себя оправдала. Неприятно признавать, но выяснилось, что банкиры и политические журналисты разбираются в литературе не хуже тех, кому по долгу службы положено отслеживать и отстраивать литпроцесс. Жюри, состоящие сплошь из профессионалов, за полтора десятилетия существования в России негосударственных литературных премий считанные разы смогли угадать с выбором одного кандидата из пяти или шести. Смешанная судейская коллегия "Большой книги" сумела сходу справиться с задачей куда более сложной, определяя три лучших произведения из 15. Дмитрий Быков и Михаил Шишкин действительно лучшие прозаики современной России. Александр Кабаков действительно написал замечательный роман (точнее, замечательный на две трети, но о заключительной части мы сейчас не будем из любви к первым двум) - безусловно, лучшую свою вещь, не считая, может быть, старинного "Кафе "Юность". Я уверен, что у чисто "экспертного" жюри Кабаков все равно оказался бы в первой тройке, но не с романом "Все поправимо", а с "Московскими сказками", которые, напомню, тоже вошли в шорт-лист. Момент очень показательный, мы к нему еще обязательно вернемся.
Теперь о Букере. Его получила Ольга Славникова за роман "2017", который был и в числе финалистов "Большой книги", но в лауреатскую тройку не попал. Справедливости ради - и длинный, и короткий букеровские списки выглядели достаточно скудно, так что и выбора у судей особого не было. В шестерку финалистов кроме Славниковой попали (Рыба( Петра Алешковского, (Санькя( Захара Прилепина, (На солнечной стороне улицы( Дины Рубиной, (Иерусалим( Дениса Соболева, (Вилла Бель-Летра( Алана Черчесова.
Черчесов мало того, что насквозь литературен, - многословен так, что прозу Натали Саррот называет "лаконичной". "Вилла Бель-летра" написана в уникальной пропорции: на одно нужное слово там приходится по 20 пустых. Даже персонажи время от времени не выдерживают и просят друг друга "сократить свои излияния", "ужать их в дайджест". Но тут же получают отпор от автора.
Рубина и Алешковский написали вещи читабельные, не без занимательности и трогательности. Однако премия за лучший роман предполагает работу с жанром, а оба автора ни в чем подобном не замечены. "Рыба" и "На солнечной стороне улицы" - это качественно и с чувством рассказанные житейские истории, не менее, но и не более.
В случае с Захаром Прилепиным интересно, по-моему, лишь одно: как может человек с умом, талантом и даже не без признаков довольно интенсивной внутренней жизни всерьез воспринимать всю эту возню в революционной песочнице, под "огромным портретом Костенко в военной форме" (Костенко - это у прилепинских революционеров фюрер такой, читай: Лимонов).
Включение в шорт-лист книги совершенно неизвестного Дениса Соболева - несомненная удача жюри. Его роман в семи новеллах целиком построен на контрасте между бытовым и духовным, но этот простейший прием здесь работает. При всех очевидных недостатках в "Иерусалиме" есть подлинность, тонкость, есть, наконец, чистая лирическая нота, звучащая в книге от начала до конца.
Обосновывая решение выбрать из шестерки претендентов именно Ольгу Славникову, председатель жюри Александр Кабаков заключил: роман не отражение жизни, это отдельная жизнь, и Славниковой удалось эту жизнь сотворить. Очень забавная формулировка. Дело в том, что в "2017" есть все, что положено современному роману: есть мифология (уральская - здравствуй, дедушка Бажов!), есть стилистические изыски (по большей части заключающиеся в прямом подражании Набокову), есть актуальные антиутопизмы (здесь в качестве источника заимствований называют кто Булычева, кто Тендрякова) и не менее актуальные размышления о борьбе власти с бизнесом (тут в поисках источников дальше газет и ТВ ходить не приходится). Нет только одного - той самой жизни, о которой говорил Кабаков. И люди, и пейзажи в "2017" равно мертвы. Герои здесь - только буковки на бумаге, рациональные конструкты, созданные на голой технике, картонные фигурки, передвигаемые авторской прихотью взад-вперед. Если обратиться в поисках аналогий к спорту, то роман Славниковой можно сравнить с уверенным исполнением обязательной программы фигуристом, не подозревающим о том, что бывает еще и произвольная.
Но не скажешь, что награждение Славниковой - результат случайности. С самого начала букеровского сезона, до оглашения шорт-листа, она считалась главным претендентом на премию. Предсказуемость выбора жюри с некоторым разочарованием отмечена надеявшимися на сенсацию журналистами. Да и судьи проголосовали за Славникову практически единодушно, разве что Светлана Сорокина призналась, что поначалу колебалась между ней и Диной Рубиной.
И вот это единодушие в жюри и за его пределами хуже всего. Ибо свидетельствует не просто о неумении выбрать лучший роман из шести посредственных (это-то бы и бог с ним) - о неразличении живого и мертвого. Прожита вещь или же расчетливо сконструирована - это, кажется, вовсе не принимается большинством коллег в расчет. Отсюда, кстати, и распространенное среди литературных людей предпочтение "Московских сказок" Кабакова его последнему роману. При том что "Все поправимо" весь из подлинной тоски, а "Московские сказки" - игра в бирюльки для старшего пионерского возраста. Но эта разница не ощущается даже автором.
Вот и выходит, что литературных людей в жюри нужно разбавлять публикой со стороны - без них нас на арену выпускать категорически не рекомендуется. Их без нас, впрочем, тоже: иначе премии будут получать то Алексей Иванов, то Дина Рубина.
В общем, формула найдена. И даже один раз сработала на практике. Осталось выяснить, насколько универсальным и долгоиграющим окажется этот рецепт.