Михаил Берг. Письмо президенту. СПб.: Редакция газеты "Европеец", Издательство "Красный матрос", 2005. - [192 с.]
Книга Михаила Берга "Письмо президенту" вышла уже давно. Тираж ее составил 1000 экземпляров, что при грамотной информационной поддержке не то чтобы совсем мало. К примеру, прошлой весной была переиздана избранная критика Берга во главе с известным эссе "Веревочная лестница" (1980), и тираж ее был немногим больше. Дело известное, интеллектуал издается малыми тиражами. Однако "Письмо президенту" и по форме, и по сути заслуживало более внушительного обнародования. Ничуть не бывало. От писателя, выступившего, по меркам либерального сообщества, с вполне правомочным заявлением, издатели бросились врассыпную. Другие времена. Те, кто покруче, теперь два портрета гаранта вешают - в приемной и у себя над столом, прочие либо одним ограничиваются, либо несут его в сердце, раз прячут глаза и мнутся. Митьковский "Красный матрос" в итоге согласился пригреть гидру не потому, что кто-то там чего-то не просек в подпитии. Вредительство налицо. Не зря на первой странице напечатано: "Новый самиздат. Для книг, которые невозможно издать в современной России". Кто-то скажет: уловка, книжка-то - вот она! Кто-то - поймет, что это сигнал. Не предсказание, а диагностика процесса в запущенной стадии. Странно, что "Наши" с "Идущими вместе" пока не добрались до новоявленных диссидентов. Впрочем, они еще не разобрались с другими калоедами, отравляющими воздух великой страны.
Что такого натворил писатель Берг? Да ничего особенного, заключает Лев Семенович Рубинштейн в единственной рецензии на книгу (крайне осторожный и явно меньше ориентирующийся в теме Дмитрий Травин из маргинальной петербургской газеты "Дело" почти не в счет). Берг на равных обратился к президенту. Честно, принципиально и точно сформулировал свои претензии к существующему порядку. Очень важно, что это не те мещанские "претензии" в стиле "имею право", на которые принято отвечать: "Сколько надо?" Уровень рефлексии и дистанция отстранения особенно чувствуются на фоне предпринятого автором сопоставления своей биографии с биографией адресата. Год и место рождения у них одинаковые, одни стартовые условия жизни, одни увлечения юности, поэтому письмо написано на "ты". Это не то сакральное "Ты", с которым в XVIII веке было принято обращаться к Богу и его наместнику, а бытовое, светское "ты". В этом его опасность. Могут заподозрить, уличить, заклеймить. Но выбрано оно даже не потому, что автор предчувствовал улюлюканье и обвинения в амикошонстве. Много чести. Просто ему, как заметил тот же Рубинштейн, не нужно нравиться начальству. Что уж говорить о тех, кто только и живет его, начальства, возможными реакциями.
Как вышло так, что один в 9-м классе пошел в Большой дом на Литейном, 4 и спросил, какой нужен диплом для работы в органах, а другой не имел в том же возрасте никаких политических убеждений? Как вышло так, что один выбрал пыльную комсомольскую линию, а другой слушал Deep Purple и Led Zeppelin, писал тексты и коченел от одного вида Большого дома, не имея на то выстраданных оснований. Да никак. Не потому ведь, что один невыразительный самбист с бледными глазами, а другой - холеричный дзюдоист с характерно вьющимися волосами. Хотя многие и тогда, и сейчас увлеченно объясняют, кто на самом деле виноват в бедах России. Но это отдельная тема. Берг не ищет ответов на риторические вопросы, он использует их как мотивировку для изложения своей истории позднего ленинградского андеграунда и своих историософских наблюдений - уважение к адресату заставляет его самого собраться и высказываться как можно боле ясно и просто. Инфантильность, с которой связаны как патриотизм и коллективизм, так и боязнь свободы и ответственности, презрение к личности. Социальная невменяемость от патологически не здоровающихся соседей и милиционера, использующего для коммуникации третье лицо множественного числа ("Нарушаем, мужчина!"), до президента, прячущегося от своего народа после все более жестоких терактов, или министра обороны, который, как мы теперь знаем, не видит ничего экстраординарного в ампутации ног и половых органов будущим офицерам вооруженных сил. Ребенок - он ведь набедокурит, испугается и давай выкручиваться - как угодно, любыми средствами. Хитрая жестокая машинка выживания, которую осторожно воспитывают взрослые. А если взрослых нет? А те, что есть, все, как на подбор, интеллигенты, буржуи и жиды? Таких послушаешь, пожалуй.
За примером далеко ходить не надо. Берг выложил книжку на своей страничке. Народ читает и высказывается на форумах. "Много слов и бездна рекомендаций типа Вован - бяка-закаляка". "Вся подобная шняга написана будто под копирку". "И вообще, создалось такое впечатление, что товарищ просто хочет показать, как он близко знает президента, и внутренне этим горд". Автору инкриминируется также желание лишить народ права выбирать своего президента, монархические и тоталитарные настроения. Это превосходно. Можно отмахнуться от всяких глупостей, что публичные интеллектуалы обычно и делают. Но Бергу, скорее всего, небезразлична реакция "широкого читателя". Небезразлична в той же степени, в какой остается безразличным к открытому письму его эксплицитный адресат. Хотя бы потому, что имплицитным адресатом является рядовой российский гражданин. Президент - тоже мотивировка, которую многие принимают за сущность. Кроме честно накипевшего раздражения, у этой книги есть одна причина. Надежда на то, что, если долго стучать в дверь, она все же когда-нибудь откроется. Без полумер, обходных маневров и "особого пути". Без поправок на детскую аудиторию.
Берг не слишком уверен в том, что нынешний популистский авторитаризм будет сколько-нибудь способствовать росту личной ответственности. Ближе к концу письмо постепенно превращается в обвинительный акт одному-единственному человеку, что играет на руку критикам. Добровольный уход президента - жест, но не выход, и Берг это знает. Что будет дальше, ему ясно не больше, чем всем остальным, и только раздражает пошлость самого вопроса. Его письмо - в первую очередь письмо писателя, для которого дело есть слово. Поколение, менее зависящее от книжной культуры, местами вообще не поймет, о чем это он. В особенности те его представители, кто знает, что делать. О них - книга журналиста Виктора Савельева "Горячая молодежь России".
Горячая молодежь России. Лидеры. Организации и движения. Тактика уличных битв. Контакты. - М.: ООО "Кванта", 2006. - 288 с.
Это, собственно, даже не книга, а справочник. Каждый его раздел - это действующая на данный момент в России молодежная организация. Состав раздела варьирует, но включает преимущественно анкетные данные (название, символика, год создания, учредители, география по РФ, число сторонников и т.д.), цели и задачи, список основных акций, устав или выдержки из него, основные персоналии с краткими биографиями. Авторского текста в справочнике почти нет, и фамилия составителя на обложке не фигурирует. Но это не менее сильное, нежели письмо Берга, обращение к власти и президенту, в частности. Бывший уральский, а ныне московский журналист, по возрасту чуть старше писателя и президента, выступил посредником по установлению контактов. Опять-таки возможность получить систематизированные сведения о молодежных движениях России появилась и у "широкого" читателя. И получил он по полной.
Примитивный количественный подсчет показывает, что из почти что трехсот страниц так называемым либеральным партиям отведено около двадцати. Авторская селекция здесь ни при чем - что есть, то есть. Идиосинкразия полная, шансов нет. Ну и Бог с ними. Что преобладает? Державные (они же "евразийцы" под началом Александра Дугина, лучшего колумниста журнала Rolling Stone, и угрожающая организация "За Родину" - и за ту, что советская, и за ту, что под началом Рогозина) - ненамного больше. Красные и левацкие, из которых наиболее цивилизованны "нацболы", заметны, но разобщены и малочисленны, почему и держатся на громких акциях, энтузиазме, переходящем в фанатизм, и лобовой саморекламе. Настоящий авангард молодежи - никакой не АКМ с любимым автоматом на логотипе, а прокремлевские силы - упомянутые "Идущие вместе" с "Нашими", РСМ (тот же комсомол, причем в экстремально пыльной версии) и молодежное "Единство", которое на деньги одноименной партии проводит благотворительные акции и всячески заняты белым пиаром правительства. У "Идущих вместе" акции не тише, чем у "нацболов", они лишь более нелепы, так как пропагандируют толерантность, беспрестанно срываясь на крик. Несмотря на то, что все сведения о численном составе получены Савельевым из официальных источников, то есть от самих партий, не приходится сомневаться в том, что движения в поддержку генеральной линии преобладают на молодежной политической карте. По той же, собственно, причине, по которой нынешний президент действительно получает поддержку большинства населения, не прибегая ни к каким фальсификациям. В недавнем "Русском Ньюсуике" (? 6, 13-19.02) с темой номера "Культ личности" была приведена точка зрения социального психолога Игоря Дубова, указавшего на сделанный в свое время расчет политтехнологов. "Электорат - это люди со средним специальным образованием. <...> Они ходят на работу каждый день, не хватают звезд с неба и всегда голосуют. Таких в России не меньше 40%. Они же являются и электоральной базой Путина". Скорее всего, аналитик прав, однако хотелось бы сказать больше: в армию выпускников техникумов и ПТУ, "не хватающих звезд с неба", стремительно вливается подкрепление в лице людей с высшим образованием. Планка их жизненных потребностей была сильно занижена в 1990-е годы, теперь же им, оседлавшим эту пониженную планку, хорошо и спокойно. Так что в лояльных юниорских движениях студентов и обладателей вузовских дипломов едва ли меньше, чем всех остальных. Пусть даже и не так много, как заявляют Василий Якеменко и прочие "молодежные" функционеры.
Учитывая сказанное, броский заголовок "Горячая молодежь России" обрастает скорее эротическими, чем политическими значениями. Не важно, кто кого имеет, важно, что активная сторона считает это само собой разумеющимся, а пассивная получает от этого удовольствие. Хотя если брать не числом, а уменьем (каламбур уместен), какие-то щели, где происходит возгонка энергии, все же остаются. Известно же, что на фоне общего произвола искры сопротивления кажутся ярче.
Вадим Дамье. Забытый интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами. Том 1: От революционного синдикализма к анархо-синдикализму: 1918-1930. М.: Новое литературное обозрение, 2006.
Тем, кто обратил внимание на заголовок, могло показаться, что цитата из Лермонтова - не более чем плоское острословие. Если с писателем и журналистом все ясно, то читатель тут явно для комплекта. Между тем читатель в этой виртуальной компании - Вадим Дамье, и это никакая не натяжка. Это скорее парадокс, так как его труд превосходит по объему вместе взятые книги Берга и Савельева как минимум в два раза. Однако ни Бергу, ни Савельеву не пришлось осваивать то безбрежное море источников, сквозь которое водостойкий историк Дамье прошел, как атомная субмарина. Кандидат исторических наук (тема диссертации - "Движение зеленых в ФРГ" 1986 г.), старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН и одновременно лидер группы радикальных анархо-синдикалистов, ранее выполнявший обязанности секретаря конфедерации анархо-синдикалистов, член координационного совета Лиги зеленых партий - лишь формальные характеристики, за которыми стоит редкая способность с равным успехом переключать внутреннюю и внешнюю точки зрения на предмет. Как сторонник "прямого действия", анархо-синдикалист Дамье двигает партийную идеологию и всячески отстаивает позиции своего движения, декларируя его исключительную правоту в соответствии с правилами игры. Как исследователь, он последовательно сохраняет вненаходимость и стремится к безличной трансляции фактов.
Бессмысленно пытаться пересказать основные направления исследования, занимающего 900 страниц только на пространстве первого тома. Тем более что ограничиваются эти направления простым хронологическим изложением истории, решительно неизвестной ни советским историографам, ни их отрекшимся потомкам. Большевистский извод марксизма и европейский "марксизм без пролетариата" от Лукача до Франкфуртской школы (см. одноименное исследование А.Дмитриева) - все это медведи, с которыми в одной берлоге еще могут ужиться какие-то компромиссные методы чуждых политических программ, но никак не идеология, конкурирующая с ними по основным мировоззренческим вопросам. Анархо-синдикализм имеет довольно опосредованное отношение к анархизму в его "глянцевой" версии от батьки Махно до фан-клуба группы Exploited. Это, говоря словами автора, поиск пути общественной самоорганизации и самоуправления в ходе повседневной борьбы за права и интересы наемных работников в деле создания нового, справедливого социального строя. Эта линия противостояла и либеральному капитализму, и реформистским планам "социального государства", и большевистскому плану на полное огосударствление общества.
Анархо-синдикалистский интернационал, возникший в 1920-е годы, был результатом некоего социального сверхусилия, предпринятого рядом профсоюзных деятелей в ответ на тупиковую послевоенную ситуацию с ее ощущением пустоты и бесперспективности. Интернационал вырос из "практики прямого действия", выработанной в ходе поисков рабочим движением подходящей доктрины. Неудивительно, что в настоящее время позиции анархо-синдикалистов сильны не в центре "развитого" постиндустриального общества, где деньги делают деньги, а на его периферии, куда вытесняется производство и, соответственно, есть основания говорить о наемных работниках как о социальной силе. В последние годы это в первую очередь Латинская Америка. Россия тоже часть этой периферии, сколько бы Москва с ее призрачной включенностью в Европу (банкоматы, клубы, салоны Maserati и Bentley) ни присваивала себе права говорить от имени страны.
Еще два года назад в питерском издательстве "Новое культурное пространство" вышел сборник пролетарской прозы "Красная полоса", знаменательно проигнорированный критикой и СМИ. Авторы сборника и его герои - та самая незаметная, но колоссальная армия наемных работников, за чьи права уже восемьдесят лет борется революционный анархо-синдикализм. Иногда они встречаются. Чаще - нет. Это вопрос информации и выбора. Стан изгоев может стать опасным, когда там оказываются люди из разных ниш. Отношение общества к "Письму" Берга и сборнику "Красная полоса" наводит на размышления.