Премия "Либерти" за выдающийся вклад в развитие русско-американских культурных связей была учреждена в 1999 году в Нью-Йорке тремя русскими эмигрантами - художником Гришей Брускиным, музыковедом Соломоном Волковым и писателем Александром Генисом. С тех пор выдают и вкладывают - дай бог!
Первая церемония состоялась в Карнеги-холле во время праздничного концерта, посвященного 200-летию Пушкина. За истекшие семь лет премию получили поэты Лев Лосев и Лев Рубинштейн, художники Олег Васильев и Вагрич Бахчанян, прозаик Василий Аксенов, переводчик Виктор Голышев, культуролог Михаил Эпштейн, издатель Ирина Прохорова, крупнейший коллекционер русского нонконформистского искусства Нортон Додж, директор нью-йоркского Музея С. Гуггенхайма Томас Кренс и директор Национальной библиотеки Конгресса Джеймс Биллингтон, главный редактор журнала "Нью-Йоркер" Дэвид Ремник и выдающийся танцовщик, балетмейстер и хореограф Михаил Барышников.
В этом году "Либерти" вручали 7 октября в Американском университете (Москва) на Большой Никитской улице, новыми лауреатами стали скрипач Гидон Кремер и писатель Владимир Сорокин. Как поведал впоследствии один из присутствовавших на церемонии, тесные узы связывают этих выдающихся деятелей культуры с Соединенными Штатами. Оказывается, оба они вынесли множественные страдания - имели сложности с получением американской визы. Гидон Кремер еще в 1977 году, отвечая на вопрос посольской анкеты, не состоял ли он в коммунистических или экстремистских организациях, чистосердечно признался, что был комсомольцем. В результате попал в черный список, и в течение десятилетий его выступления в США были затруднены дополнительными проверками и собеседованиями. (После чего уже советское консульство не давало разрешения на въезд в Советский Союз.) А Сорокину, недавно приглашенному американскими славистами на очередную конференцию, посвященную его творчеству, попросту не дали визы.
Теперь, после получения премии, как выразил надежду один из членов жюри, Александр Генис, их путь в США будет более простым. Тем более что Сорокин, по его словам, играет сегодня в общественном сознании России роль Солженицына: едва ли не каждый общественный деятель считает своим долгом выступить с заявлением типа: "Я Сорокина не читал, но осуждаю".
Финансовые спонсоры премии - Американский университет в Москве и медиагруппа "Континент USA". Лауреатам вручают призы, дипломы и денежные вознаграждения (по 1000 долларов в этом году), а также они ритуально получают в подарок фотоальбом Марианны Волковой и последние выпуски журнала "Континент".
"Либерти" непрерывно развивается, в частности, получив поддержку издательского дома "Новое литературное обозрение", который теперь выпускает одноименную книжную серию. (Премиальное "либертирование" Прохоровой, надо полагать, этически и маркетингово обоснованный гол в свободные ворота.) Эта серия стартовала в прошлом году книгами Василия Аксенова "Американская кириллица" и Льва Рубинштейна "Погоня за шляпой", а 2005 год отмечен изданиями пьес Вагрича Бахчаняна "Вишневый ад" и мемуаров Олега Васильева "Окна памяти". Гидон Кремер уже пишет для этой серии книгу мемуаров и размышлений - "(Не)советский артист". А освоив ПСС Владимира Сорокина, недавно отметившего свое пятидесятилетие, читатели страны, надо думать, уверенно двинутся вперед к продуктивной словесной норме.
Бахчанян Вагрич. "Вишневый ад" и другие пьесы / Предисл. П. Вайля и А. Гениса. - М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 424 с., ил.
Именем автора можно сыграть, как мячиком на приеме у продвинутого психотерапевта. Тест: "Бахчанян", мгновенный отклик: "Тот, кто Кафку сделал былью". Есть еще несколько всенепременных припоминаний. Этот очень одинокий человек живет в мире собственного глобального остроумия. Выдержать 400 страниц словесных игр в бурлескном накале - такого напряжения не снести среднестатистическому читателю-труженику. Это не обычное "лекарство от скуки", Вагрича можно принимать только натощак по столовой ложке. Большие количества грозят несварением или заворотом, у простого любителя красного словца - кишка тонка, грозит лопнуть. Хотя этот "Бах" - совсем не грубый. (Пояснение: "Бахом" друзья зовут Бахчаняна, остальное из известной эпиграммы про жильцов и дворника: "Не в том беда, что Себастьян - грубьян, а плохо то, что "бах" какой-то грубый...") Цитировать самого художника не будем (тогда не остановиться), достаточно перечислить его редкостные книжки-объекты и их названия, вплетенные в биографический контекст. Вагрич Акопович Бахчанян родился в Харькове в 1938 году. В 1957-м поступил в харьковскую студию декоративного искусства, где учился у сподвижника Велимира Хлебникова, художника Василия Ермилова, выпустившего литографированную поэму "Ладомир" (1920). В середине 1960-х переехал в Москву, где в 1967-1974 гг. работал в отделе юмора "Литературной газеты". Его коллажи публиковались также в журналах "Знание-сила" и "Юность". Эмигрировал в США в 1974 году, с тех пор живет в Нью-Йорке.
В "Синтаксисе" (Париж) и других издательствах опубликованы книги: "Демарш энтузиастов" (1985; с С. Довлатовым и Н. Сагаловским); "Синьяк под глазом: пуантель-авивская поэма" (1986); "Ни дня без строчки (годовой отчет)" (1986); "Мух уйма: художества" (Екатеринбург, 2003) и т.д. Или, например, штучный книжный набор, хранящийся в домашней коллекции художника - двенадцать томов собрания сочинений: "Сын Полкан", "Праща-оружие", "Пиковая дама с собачкой", "Отцы и дети капитана Гранта", "Сорочинская ярмарка тщеславия", "Трое в лодке, не считая собаки Баскервилей", "Женитьба бальзамированного", "Серапионовы братья Карамазовы", "Репортаж с петлей и Анной на шее", "Нецензурное слово о полку Игореве", "Витязь в тигровой шкуре неубитого медведя", "Тихий Дон Кихот". Уже устали? А все действующие лица бахчаняновских пьес перебрасываются именно такими репликами.
В 1973 году он создал декорации к спектаклю театра-студии М. Розовского "Палата # 6". Некоторые его пьесы, из числа помещенных в сборнике "Вишневый ад", пытались ставить в домашних условиях знакомые и сослуживцы автора. Сами же и хохотали - неизбежные условия междусобойчика.
Тоже ради смеха, вероятно, в качестве предисловия к книге Бахчаняна помещен текст 1990 года Вайля - Гениса (соавторов, давно уже не пишущих вместе) - статья "Лишний человек - это звучит гордо". И по забывчивости в предисловии оставлен в первом же абзаце анонс о картинках, которые будут "представлены здесь". Всю книгу обыщите, этих иллюстраций не найдете. Уже не смешно. А жаль, эта книга да не будет покрыта, как скульптура своего времени, мраком Неизвестного, и пусть ее автор по-прежнему живет на содержании у формы. (Вот теперь - это цитаты.)
Брускин Гриша. Подробности письмом / Послесловие М. Липовецкого. - М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 528 с., ил.
Брускин не менее известный персонаж, чем Бахчанян, просто более удачливый (никто его за то и не винит). Тест: "Гриша Брускин", ответ: "русский Сотбис". На знаменитом московском аукционе 1988 года его картина "Фундаментальный лексикон" была продана за баснословную сумму и тут же стала классикой соц-арта. (Художник как-то в интервью поведал, что родимое государство руками своих чиновников исхитрилось вернуть ему только 6% от этого "баснословия".) Брускин эмигрировал в США и заключил контракт с влиятельной нью-йоркской галереей. Живет в Нью-Йорке, временами выставляется и постоянно издается - в Москве.
В остроумии, конечно, автор проигрывает Бахчаняну (да и тягаться не пытается). Это вовсе не его амплуа, он проходит по разряду "мудрого дитяти". "Подробности письмом" - третья книга "телеграфной серии". Первые две - "Прошедшее время несовершенного вида" (2001) и "Мысленно вами" (2003), разумеется, изданы тоже в НЛО. Для серии "Либерти" Брускин не подходит, самому себе никто премии давать не станет (разве что В. Топоров сподобится), в этом и нужды нет. А вот порезвиться на этой почве, отчего же нет? Зря, что ли, "нос" - главное действующее лицо "Подробностей", вынесенное даже на обложку? А кто остается с носом - вопрос не праздный.
Премия "Либерти" - один из объектов мистификаций. Известно, что решение жюри принимает в процессе обсуждения, но без голосования. Брускин в маленькой макабрической быличке повествует: "Вместе с Соломоном Волковым и Александром Генисом я вхожу в состав жюри премии "Либерти". В 2004 году решили присудить премию Михаилу Барышникову. Договорились, что с Барышниковым свяжется Генис и сообщит мне о результатах. Через некоторое время получаю "результаты" в виде электронного письма: "Написал Бродскому. Ответа почему-то не получил. Саша" (с. 171).
Для расширения границ разыгрываемой в междусобойчике пьесы рассказ о потусторонних связях обрастает подробностями. Как заметил А. Генис на одной из церемоний, статус премии до сих пор не слишком определен. Зато есть очень мощные "небесные покровители" - Набоков, Стравинский, Бродский, Баланчин. Поэтому финал "пьески" (обращение к Бродскому) - понятен. Не ясно только, почему согласование должно проводиться с самим лауреатом (Барышниковым)? То ли он подменяет голос С. Волкова, то ли это опечатка, то ли очередной розыгрыш. А, впрочем, по законам жанра "подробностей" - нет никаких двух больших разниц.
Книга - домашний альбом (фотографии в алфавитном порядке, с подписями) и разговоры в ней ведутся на эзотерическом языке семейной кухни (понимают только избранные). Читатель - в роли соглядатая, если он согласен быть призванным и допущенным. Но никакого высокомерия, все гостеприимно, мягко и выжидательно. Хочешь - читай, не интересно - отложи. Например, портрет А. Жолковского есть, а подпись к нему (из осторожности?) отсутствует. Ответ следует искать в армянском (или татарском?) анекдоте.
Типологически книга напоминает архивные альбомы Алексея Крученых, который тащил в дом все: что "с глаз он видал, то с рук он хватал". Потом заумник аккуратно составлял коллажи с подписями. В ход, как известно, шло все: наравне с кальсонными пуговицами употреблялись и рисунки Малевича, О. Розановой, И. Терентьева, рукописи поэтов и конфетные обертки. Весь этот бесценный материал сейчас многогранно изучается (если на то дается "добро" архива).
По книгам Гриши Брускина тоже будут изучать нашу кафкианскую эпоху. Но это вовсе не мемуары, потому не будем слишком доверчивы.
Например, ни одна еврейская хозяйка, даже упомянутая на с. 38 Фаина Моисеевна, не в состоянии к праздничному столу подать "гусиные шейки" (т.е. несколько "гефилте гелзеле"). Для сего гастродейства требуются как минимум два веселых гуся, а это уже непредставимо, даже для Паниковского. Изготовленные Фаиной Моисеевной "тейглах<и>" тоже не кипят по образцу русского множественного числа. Ну, а все остальное пусть благополучно размножается на радость нам всем. Особенно если это картины, книги, шутки, мистификации и... премии.
Васильев Олег. Окна памяти / Вступ. статья Э. Булатова - М.: Новое литературное обозрение, 2005. - 272 с., ил.
Автора этого сборника ни по каким параметрам нельзя назвать культовой фигурой. В частности, и премия "Либерти" присуждена ему оттого, что он прекрасный художник, недооцененный на родине.
Олег Васильев (р. 1931) закончил Художественный институт имени Сурикова (специализировался на станковой графике). С 1950-х годов в содружестве с Эриком Булатовым занялся иллюстрированием детских книг. Вместе они проработали тридцать три года. Сильнейшие влияния на Васильева оказали "три Ф" - В. Фаворский, Р. Фальк, А. Фонвизин. С 1990 года живет и работает в Нью-Йорке, а его картины выставляются по всему миру. Наконец, в 2004 году в Москве и Питере успешно прошли его выставки "Память говорит (темы и вариации)". Собственно, в книге "Окна памяти" повторены статьи из каталога, приуроченного к этим выставкам. Работы художника - тихая помесь гиперреализма с традициями русского авангарда, тем они и увлекают зрителей и ценителей его дара. А вот его "либертианская" книжка благодаря невозможному смешению темпераментов получилась гремучей смесью с дурным запашком, что можно считать крупным промахом художника, ступившего на литературную стезю.
У кого-то из пишущих художников получается великолепно, у кого-то похуже и поскучнее. Так вот Васильева черт попутал для вящей сумятицы предоставить сорок страниц своего и без того тоненького сборника для громокипящих проливней Всеволода Некрасова. Семидесятилетний поэт с задором, достойным лучшего применения, решает в прорубях васильевских окошек памяти насущные проблемы эпигонов и приоритетов: кто у кого, что и когда наихудожественным образом украл. Пересказывать не станем, а процитируем в качестве иронического ответа В. Некрасову (и заодно ответственному О. Васильеву) притчи двух предыдущих авторов.
Вагрич Бахчанян (в интервью): "Помню, как-то встретил меня Витя Щапов, муж лимоновской музы, Елены де Карли-Щаповой. Муж... Муз... - она ведь тоже пишет. Так вот, Муз меня встретил и говорит: "А! Вагрич! Вот анекдот хороший, даже в твоем стиле. Встречаются Ван Гог и Бетховен. Ван Гог у Бетховена спрашивает: "В каком ухе звенит?" Я говорю: "Это не только в моем стиле, это я и сочинил".
Гриша Брускин (в "Подробностях"): "Пришел Соломон Волков и с увлечением рассказывает одну историю за другой. Говорит, в какой-то книге недавно прочитал. Автора не помнит. Все истории были из моей книги "Прошедшее время несовершенного вида". И рядом фото: бурно резвящиеся С. Волков, Г. Брускин и В. Бахчанян.
Чудная типологическая последовательность не только не сталкивается лбами внутри притч, но мирно сосуществует во времени и смеховой культуре.
Вывод простой: каждый занимается своим делом с легким чувством юмора (каким Бог наградил) и чувством собственного достоинства (надежно благоприобретенным). И хватит уже воинственно размахивать неувядаемыми портянками взаимных обид, лопнувших приоритетов и доморощенных домыслов. Теперь и Васильеву не отмазаться. Червяка сомнения нужно давить самому, а не давать это делать лакею.