О новой серии книг издательства РОССПЭН: История сталинизма. В 100 томах
* * *
На недавнем российско-немецком форуме «Старо-новые российские мифы», где автору этих строк довелось вести секцию «Миф „Сталин“», Людмила Улицкая нарисовав апокалиптическую картину современного мира в эпоху глобального кризиса, ошарашила многих признанием: «Особенно бессмысленным мне представляется рассмотрение мифологии вождя: оценка роли и личности Иосифа Джугашвили представляет сегодня академический интерес — цена барреля нефти, а еще более цена килограмма хлеба и килограмма риса в современном мире гораздо существенней, чем оценка личности
Сталина…»
Согласиться с этой идеей трудно, особенно наблюдая многочисленные вариации на тему Сталин-live на телеэкране, итоги пресловутого телевизионного проекта «Имя России» и многое другое. Сценарии мобилизационного типа развития, авторитарной модернизации обсуждаются отнюдь не только литераторами, но и экспертным сообществом.
В 1989 году Сталин замыкал первую десятку «самых выдающихся людей всех времен и народов» с 12 % голосов опрошенных, а в июле 2008 года за него высказалось 36 % взрослого населения страны, при этом доля положительно оценивающих его роль также постоянно растет и сегодня превышает 50 %. А социолог Борис Дубин, например, говорит о разломе национального сознания по отношению к этому персонажу и сшибку в этом сознании двух образов: Сталина — тирана и Сталина — победителя в войне. Причем, равные доли, свыше двух третей взрослого населения поддерживают оба эти образа.
Это не шизофрения. Это попытка массового сознания, наоборот, уйти от фрагментарности, унаследованной от эпохи перестройки, соединив доступными ментальными средствами крупные осколки разбитого зеркала, отбросив в сторону слишком «мелкие» и слишком острые.
Российское общество не проделало необходимой работы по самоидентификации, по преодолению кризиса исторического сознания, который так ясно диагностируется социологами.
Мы стремимся быть наследниками и Столыпина, и Сталина одновременно. Став правопреемником Союза ССР, Россия так и не определилась, а что из этого и предшествующего, досоветского, наследия и почему она берет / не берет с собой в будущее.
Существует мнение, что в конце 1980 — начале 90-х годов о преступлениях сталинского режима сказали все или почти все. Это такое же заблуждение, как и процитированное выше суждение Л. Улицкой. Оба, каждое по-своему, дезориентируют общество.
Так называемая «архивная революция», благодаря которой только и были рассекречены и опубликованы сотни тысяч архивных документов по советской истории, начала разворачиваться только в ранние 1990-е, уже в новой России, и еще далека от своего завершения. Но документы, практически в полном объеме позволяющие нарисовать историю именно сталинской эпохи, уже открыты и доступны историкам.
Перед участниками этой архивной революции — архивистами, историками, издателями именно сейчас встали новые задачи — дать сталинскому периоду советской истории объективный анализ, непредвзятую интерпретацию, основанную на фактах и документах, а не на умозрительных конструкциях, как это было в эпоху советологической классики на Западе и в эпоху демократической «бури и натиска» в России.
Отдавая себе отчет не только в эвристической важности постановки подобной задачи, но и ее общественной актуальности, и была сформулирована идея большого проекта, посвященного истории сталинизма. Проект включает в себя научно-издательскую составляющую и предполагает организацию общественных обсуждений сталинской темы. Научно-издательский проект ведет точку отсчета с 5 декабря 2007 года (день сталинской конституции), когда на пресс-конференции в ИТАР -ТАСС были представлены первые пять книг, вышедшие в рамках серии «История сталинизма. В 100 томах». В 2008 году были изданы еще 27 книг, представленные публике на Международной научной конференции «История сталинизма: итоги и проблемы изучения», прошедшей 5 – 7 декабря 2008 года в Москве. В 2009 году запланированы к изданию еще 48 книг.
Инициаторы проекта Издательство «Российская политическая энциклопедия» и Фонд первого Президента России Б. Н. Ельцина нашли поддержку и понимание со стороны Уполномоченного по правам человека в РФ, Государственного архива РФ, Международного историко-просветительского, благотворительного и прав защитного общества «Мемориал», Института научной информации по общественным наукам РАН.
Цель научно-издательского проекта — максимально полно представить мировую историографию сталинского периода, по возможности осветив все основные стороны жизни общества и государства. Будет осуществлена бесплатная рассылка изданных в рамках серии книг в центральные универсальные и университетские библиотеки субъектов РФ (1000 комплектов).
Одно из ключевых мест в исследованиях сталинской эпохи занимает тема модернизации страны, перехода от традиционного сельского хозяйства к индустриальному обществу. Сталинская индустриализация проводилась за счет ограбления российской деревни, исследованию истории которой в этот период посвящен целый ряд монографических исследований, издаваемых в рамках серии. Переводится, например, книга Л. Виола (Peasant Rebels under Stalin: Collectivization and the Culture of Peasants Resistance), понимающей коллективизацию как подлинно гражданскую войну между городом и деревней, в которой власть стремилась установить свое господство над деревней, колонизовать ее. Массовость «повседневных форм сопротивления» дает возможность ставить таким образом вопрос не только ей, но и целому ряду других историков как, например, президенту Итальянской ассоциации исследователей новейшей истории А. Г рациози, чья книга «Великая крестьянская война в СССР» уже опубликована в рамках проекта.
Общий методологический подход — смотреть на проблему снизу, в ракурсе социальной истории объединяет Виолу с классиком русистики — Ш. Фитцпатрик, чьи книги «Сталинские крестьяне» и «Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: город» также выпущены в рамках серии в 2008 году.
В. В . Кондрашин, солидаризируясь с этим подходом, основное внимание, однако, уделяет анализу причин, масштабов и последствий голода (около 7 млн умерших, напомним, в крупнейших аграрных регионах страны) как результата экономической политики центральной власти. Аргументированной критике подвергнута и концепция «голодомора» или «геноцида украинского народа голодомором». Не находят оснований для подобных интерпретаций и Р. Дэвис и С. Уиткрофт, чья ставшая классической уже книга (The Years of Hunger: Soviet Agriculture, 1931 – 1933) также издается в рамках серии. Работа эта основана на уникальных источниках о хлебофуражных балансах СССР в начале 1930-х гг., а также демографических потерях советской деревни.
Ряд исследований, публикуемых в рамках серии, посвящен процессу «социалистического раскрестьянивания» в форме высылки сотен тысяч крестьянских семей на спецпоселения в комендатуры ГУЛАГа. Основная из этих работ — книга С. А . Красильникова «Серп и молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы», в ней показано как осуществлялись массовые и локальные депортации, изучены формы крестьянского сопротивления, масштабы и структура эксплуатации труда депортированных сталинской системой.
Совершенно неожиданный взгляд на ресурсную базу сталинской индустриализации представляют книги Е. А. Осокиной: «Золото для индустриализации: Торгсин» и «Золото для индустриализации: Антиквариат». Как оказалось, Торгсин в первой половине 1930-х гг. дал ценностей в объеме, достаточном для покрытия пятой части расходов на импорт промышленного оборудования и технологий, а в 1933 году по объемам валютной выручки, выкачанной из карманов именно советских граждан, Торгсин перегнал главных добытчиков валюты для страны — экспорт хлеба, мяса и нефти!
В центре внимания книги П. Грегори «Политэкономия сталинизма» уже комплексный анализ советской экономической системы в сталинский период. Автор исследует процесс формирования и функционирования бюрократического аппарата, наглядно демонстрируя, что управление сложными экономическими системами с трудом может осуществляться из одного центра, так как информационные и транзакционные издержки в этом случае имеют тенденцию стремиться к бесконечности.
Ключевой темой, обсуждаемой историками, является политическая система сталинизма. Крайне существенным является при этом понимание того факта, что схожие со сталинизмом формы тоталитарного правления имели место и в других европейских странах и уже по этой причине история сталинизма — одна из ключевых тем для понимания исторических форм, а значит, и природы современного общества, безотносительно к его идеологии.
В своей книге «Красный террор. История сталинизма» Й. Баберовски ведет разговор о крайних формах насилия, совершавшегося в сталинской системе и о культуре, которая породила это насилие. Баберовски различает историю сталинизма, ушедшего в небытие со смертью Сталина и историю советского государства. Сталинизм представляет собой определенный тип цивилизации, сущностью которой стал террор. Баберовски отвечает на вопрос о том, откуда произошел террор и к каким последствиям привел. Автор убежден, что даже при наличии комплекса социальных и политических причин, без вождя с его личностными особенностями не было бы и сталинизма как системы.
Массовые репрессии в СССР в 1937 – 1938 годах вошли в мировую историю XX века как символ преступлений правящего руководства страны против своего народа. В исследовании В. Н. Хаустова (начальника кафедры истории Академии ФСБ России) и Л . С амуэльсона (профессора Стокгольмской высшей школы экономики) на основе изучения архива Сталина, материалов о деятельности Главного управления госбезопасности НКВД СССР показаны механизмы организации и проведения карательного курса во второй половине 1930-х годов и роль Сталина. До сих пор не обнаружено ни одного сколько-нибудь значительного решения, принятого помимо Сталина и, тем более, вопреки ему. Это касается не только террора, но и всех управленческих решений. Анализу механизма властвования посвящена новая книга О. В . Хлевнюка «Хозяин», выход которой запланирован на лето текущего года. Как свидетельствуют многочисленные документы, Сталин выступал как самостоятельная функция в политической системе, накладывая отчетливый личностный отпечаток на все принимавшиеся решения. Отпечаток этот — административно-репрессивного свойства. Новые источники подтверждают: сталинизм был избыточно репрессивным.
Дополняют друг друга книги Е. Ю. Зубковой «Прибалтика и Кремль. 1940 – 1953» (вышла) и Тыну Таннберга «Политика Москвы в республиках Балтии в послевоенные годы (1944–1956)» (в производстве).
Когда у Сталина возник замысел проекта советизации Прибалтики? Как менялись методы инкорпорации Прибалтики в советскую систему? Как складывались отношения между Кремлем, представителями балтийских элит и населением? Каковы были механизмы принятия решений по советизации, что за люди стояли за ними — вот те вопросы, на которые читатель найдет ответ в этих книгах.
Со временем открытия советских архивов много написано о повседневной жизни в сталинскую эпоху. Профессиональные историки в большинстве своем отказались от представлений о советском обществе как абсолютно подавленном государственным контролем (западная советология) или, наоборот, демонстрирующем единство власти и народа (советская историография). Большинство исследований сегодня представляют советскую повседневность как результат сложного и активного взаимодействия государства и общества. Книга Е. А . Осокиной «За фасадом сталинского изобилия» как раз и является одной из первых книг, в которых советская повседневность представлена как история двух взаимодействующих факторов — государства и людей. В книге исследованы взаимодействие планового распределения и рынка, черный рынок и его роль в формировании социальной структуры, сращивание этих двух систем, проявлением которого стала коррупция и др.
Различным аспектам социальной истории посвящен целый ряд других работ. В книге М. Г. Мееровича «Наказание жилищем» ясно показан инструментальный подход государства — использовать предоставление жилища как способ прикрепления к месту работы, принуждения к требуемому уровню производительности труда и предписываемому образу жизни. В ряду книг по социальной истории нельзя не отметить единственное в своем роде исследование Мальте Рольфа («Советские массовые праздники»), в которой автор проследил формирование специфической культуры массовых праздников, с помощью которых «инсценирующая диктатура» демонстрировала свои достижения, прививала обществу свои идеологические и культурные стандарты.
Чрезвычайный интерес представляет коллективная работа российских и французских исследователей «Режимные люди в СССР», в которой режимность предстает как привычный образ жизни советских людей вне зависимости от их отношения к нему. Сфокусированный таким образом взгляд позволяет продемонстрировать читателю режимность как основной принцип управления хозяйством, как способ организации людей на производстве и в быту.
Подводя итоги очень краткому и фрагментарному обзору начальной стадии научно-издательского проекта, нельзя не отметить очевидного, а именно — реактуализации исторического прошлого политической практикой настоящего. Уже одного этого достаточно для того, чтобы подвергнуть рефлексии исторический опыт, с такой настойчивостью раз за разом вторгающийся в день сегодняшний. Очевидно и другое — факты позволяют усомниться (как минимум) в категорических утверждениях об исторической оправданности сталинизма как неизбежного метода запаздывающей модернизации. На смену никогда не превалировавшим в обществе представлениям о сталинской политике как репрессивной и разрушительной в последнее время пришли концепции эффективного сталинского менеджмента. Подобные умозрительные идеологизированные конструкции не являются результатом серьезных научных исследований и неприемлемы с моральной точки зрения. Нельзя не вспомнить в заключение в этой связи мысль В. О . Ключевского, зафиксированную им ровно сто лет назад в своем дневнике: «…дедовские безыдейные нужды, привычки и похоти судите не дедовским судом, прилагайте к ним свою собственную, современную оценку, ибо только такой меркой измерите вы культурное расстояние, отделяющее вас от предков, увидите, ушли ли вы от них вперед или попятились назад».