Жители Байкальска

Город после комбината. Социально-экономические стратегии жителей города Байкальска. Коллективная монография / И. Корюхина, Т. Тимофеева, Т. Гребенщикова, И. Абдулова, В. Куклина, М. Рожанский // Под общ. ред. М. Рожанского. – Иркутск, 2012. – 140 с.

Малые города – и в особенности малые города в глубокой российской провинции – редко попадают в фокус подробных исследований. Внимание к ним обращается редко, как правило, поводом к тому становятся массовые волнения, как в Пикалево, или же они служат иллюстрацией для построенных по шаблону рассуждений о кризисе «городской глубинки» (или же для куда более редких противоположных размышлений на тему относительного преуспевания – в условиях подразумеваемой неблагоприятной среды). Собственно, если не брать в расчет немногочисленные путевые очерки и репортажи, то как правило дело ограничивается – если речь идет о городах, достаточно отдаленных от центра – социологическими исследованиями, опирающимися на «быстрые» или «дистанционные» методы: т.е. либо всевозможное анкетирование, либо интервью с «экспертами», которые можно проводить дистанционно. Среди этой разреженной атмосферы монография, подготовленная Центром независимых социальных исследований и образования (ЦНСИО), резко выделяется – как редкое качественное и глубокое исследование малого моногорода, причем проведенное специалистами из того же региона. Последнее обстоятельство немаловажно, поскольку исследовательской группе хорошо известен местный контекст – и в результате внимание оказывается обращенным именно на конкретную специфику Байкальска, его положение моногорода, где общие черты малых городов региона не сливаются с уникальными характеристиками данного конкретного города: исследование оказывается построенным в двух планах, регулярно соприсутствующих: (1) изучения Байкальска и (2) социологического изучения моногорода (в том числе, для сопоставления и отстранения от погруженности в специфику Байкальска, проведено относительно небольшое исследование в Северобайкальске, на противоположной стороне озера).

Это повествование о «другой России», той, которая обычно находится вне фокуса внимания, сосредоточенного на немногих крупных городах, соединенных мощными транспортными коридорами, и которую в лучшем случае видят из окна поезда – если городку посчастливилось стоять на большой магистрали (и тогда, кстати, его положение еще далеко от критического). Собственно, за пределами оказывается большая часть страны – которая не поддается никакому унифицирующему описанию, включая и разнообразные типы сельской жизни и сельских сообществ, и разнообразные городские поселения – от старых малых и средних городов до массы городов советского, почти исключительно послевоенного времени, с теми типами городских сообществ, что складывались в условиях быстрой советской урбанизации.

Следует отметить, что случай Байкальска – нетипичен в том смысле, что положение города относительно благоприятно: он достаточно заметен не только для областных, но и для федеральных властей – в силу природоохранных дебатов, ведущихся почти с самого основания местного ЦБК и оказавшихся в центре тогда еще общесоюзного внимания в 80-е годы; город расположен на Транссибирской магистрали и всего в полутора сотнях километров от Иркутска; хотя он и является исторически моногородом, построенным вокруг и ради Байкальского целлюлозо-бумажного комбината (БЦБК), однако местность рядом с ним туристически привлекательна – и отчасти уже сейчас вовлечена в туриндустию, имеющую, насколько можно судить, возможности для развития. Тем самым город оказывается обладающим некоторыми возможностями для дальнейшего развития – за пределами прежнего, индустриального режима существования, шансами воспринимать изменения не только как угрозу, но и как некоторые (пусть и худшие с точки зрения местных жителей по сравнению с «золотым веком» города) возможности. Однако «в публичном пространстве тема кризиса Байкальска не рассматривается ни как шанс для города, ни как вызов городскому сообществу, скорее – как экзамен для власти всех уровней. Взяв на себя социальное обеспечение города при внезапной остановке комбината в 2008 году, государство, с одной стороны, выполнило свои социальные обязательства, с другой – адресовалось к патерналистской психологии горожан. Горожане предстают как слабый партнер взаимодействия – их интересы нужно услышать, их нужно спасти от катастрофы, но сами по себе люди не действуют и от них мало что зависит» (стр. 95). При этом конкретный анализ раскрывает положение слабого партера в его субъектности: «Оценка ситуации в городе, которую дают жители, выглядит достаточно жесткой. За жесткостью оценок, на наш взгляд, стоит как реальная проблемность ситуации, так и привычка к дискурсу проблематизации как “правилу игры”: считываются нотки взаимной манипуляции в сложившейся системе “власть – жители”. Привыкшие к опросам общественного мнения горожане любой опрос воспринимают как один из способов взаимодействия с властями, а не высказывание собственного мнения. Патерналистские отношения насыщены взаимной манипуляцией, а не ожиданиями “заботы” от государства» (стр. 44).

Те личные/семейные экономические стратегии, которые выделяют авторы исследования в поведении жителей Байкальска, оказываются в основном сводимыми к двум основным: (1) «клубничному бизнесу», когда прежние личные хозяйства переориентируются с семейного потребления на рынок (и вокруг которых – по мере развития – вырастает некоторая система в виде перекупщиков, специалистов по выращиванию сортовых саженцев и т.п.) и (2) сдачи городского жилья (квартир) туристам, когда хозяева временно переселяются к родным и знакомым (здесь очевидным преимуществом обладают лица, прочно входящие в локальные семейные и родственные сети) или, например, в дачные домики (в этих целях – поскольку туризм в Байкальске связан преимущественно с горнолыжным отдыхом и носит сезонный характер – утепляя дачные постройки и превращая их в специфический, полу-постоянный тип жилья)[1]. Однако эти, как и некоторые другие из новых – или получивших новое развитие и модифицировавшихся прежних – видов деятельности не имеют практически шансов на развитие с переходом в новое качество. Так, сдача в аренду квартир дает некоторый доход, позволяющий жить (с привлечением других источников доходов), но не дающий возможности обрести ресурсы, позволяющие расшириться и перейти к легальным видам quasi-гостиничных услуг: развитие этого вида деятельности связано и с предсказуемой политикой администрации муниципального образования, несмотря на естественное недовольство легальных гостиниц и гостиничного комплекса, «закрывающего глаза» на подобную практику, дающую жителям средства к существованию. В отношении «клубничного бизнеса» позиция муниципалитета носит даже стимулирующий характер – им организован местный клубничный фестиваль и предпринята попытка организовать подобный, для поддержки садоводов, в областном центре (разница в отношении к «клубничному бизнесу» и к сдаче в аренду квартир вполне ясна, поскольку в первом случае он не препятствует никому из серьезных участников местного бизнес-сообщества, тогда как во втором составляет конкуренцию существующим гостиницам). Но и в том, и в другом случае это, за редкими исключениями, лишь практики выживания – один из источников дохода, в текущей ситуации нередко превращающийся в основной по факту, но не с точки зрения желаемой структуры доходов. Даже если предположить существенное снижение издержек по вхождению в легальную сферу, перспективы у подобного рода предпринимательства не особенно благоприятны, поскольку оно находится в «естественном тупике»: в случае с арендой это эксплуатация имеющегося ресурса без возможности увеличения такового.

Весьма характерный аспект ситуации Байкальска высвечивается через трудности, встреченные при реализации первоначально выбранных методов исследования. Планировалось, в частности, «провести интервью с представителями разных поколений одной семьи <…> Метод “истории семьи” был необходим для прослеживания ресурса, который транслируется в семьях, попадающих под предварительное определение “успешность”. В данном случае “успешность” предполагает наличие работы (не обязательно в бизнесе) и жилья, самостоятельность. В Байкальске мы столкнулись в тем, что фактически ни один из респондентов, попадающий по формальным критериям в нашу выборку и согласившийся на интервью, не имел проживающих в городе родственников-представителей младшего поколения. Распространенная практика – “выталкивание” молодых из города» (стр. 134). Интервью, взятые у Ж., ок. 45 лет, официально безработной, подрабатывающей на анкетировании, переписи населения и написанию на заказ бизнес-планов, и у Ж., ок. 30 лет, школьный учитель, вполне предсказуемым образом раскрывают и придают конкретики данному утверждению (стр. 50):

(1) «Ну, скорее всего, если поступил, то это гарантия того, что уехал. У них практически весь класс поступил в высшее учебное заведение» (т.е. либо в Иркутск, либо в более далекий университетский город);

(2) «У нас вот кто уезжает <учиться> в Санкт-Петербург, в Москву, в Красноярск, в Новосибирск, эти ребятишки не возвращаются, они там хорошо устраиваются. Иркутяне… тоже редко возвращаются. Молодежь-то не возвращается».

В поколенческом аспекте исследователи выделяют три группы жителей Байкальска, существенно отличающиеся друг от друга:

- старшее, те, кому за 50 и старше (лица пенсионного и предпенсионного возраста составляют половину всего населения города): они находят дополнительные источники дохода помимо пенсионных выплат, в целом прочно держатся за город, относительно благополучно переживая текущую ситуацию (чему способствует ощущение «состоявшейся жизни» - работа на предприятии, осуществленные жизненные планы);

- 40-летние горожане, в отношении которых работает отрицательная конкуренция – наиболее активные и обладающие некоторым ресурсом либо переехали в другие места, либо по крайней мере нашли относительно доходные рабочие места на вахтовых работах на севере (с чем связаны другого рода проблемы – в первую очередь семейного плана, воспитания детей и т.п.), тогда как оставшиеся в городе разделяют патерналистские взгляды, выживая и ожидая решения проблем извне, в том числе и потому, что не обладают ресурсами для изменения ситуации – и достаточной мотивацией к этому. Действие отрицательной конкуренции в случае с Байкальском уже весьма длительное – поскольку и до 2008 г., когда БЦБК был временно закрыт и ситуация стала острокризисной, уже с 80-х годов шли постоянные разговоры о возможном закрытии производства и положение предприятия было неопределенным – так что для тех, кто имел возможность и желание что-то предпринять, сменить место жительства и/или род занятий, был более чем двадцатилетний период для подготовки и принятия решения;

- молодежь в возрасте 20 – 25 лет, о положении которой было уже отчасти сказано выше – а остающаяся в городе преимущественно воспринимается местным сообществом «как проблема» (несоответствие ожиданиям и т.п.), а не через призму «ее проблем».

Городским ресурсом остается – помимо выгодного в смысле туризма территориального положения – культурная и образовательная среда, сохранившаяся с прежних времен, и в том числе дающая возможность получить подготовку, достаточную для последующего поступления в вузы областного центра и более отдаленные. Однако, как отмечает М. Рожанский, «образовательные возможности в молодых городах не расширяются, а сужаются, благодаря тому, что министерство образования решает проблему повышения качества высшего образования через закрытие недавно созданных образовательных учреждений, не накопивших достаточных ресурсов для соответствия формальным показателям. При этом игнорируется социальная роль образовательных институтов в молодых городах по воспроизводству “креативного класса”, не принимается во внимание проблема доступности разнообразного профессионального образования. Как результат, эта политика работает на воспроизводство монопрофильности города» (стр. 106 – 107).

В результате, при проявляемом авторами сдержанном оптимизме – и стремлении говорить о ситуации в рамках «логики возможностей», уходя от «логики выживания» – складывающаяся в целом картина представляет собой изображение деградирующего города, с возможностями перестроиться, найти новые способы существования/активизировать уже существующие («нащупанные» в условиях выживания) в рамках, вероятно, куда более примитивного, по сравнению с предшествующим, положением – т.е. с надеждой на некоторый подъем в новом качестве после глубокого упадка. И, пожалуй, особая ценность такого исследования – весьма редкого в нашем интеллектуальном пространстве – в том, что оно напоминает о реальных проблемах множества мелких и средних городов (не говоря об остающимся почти не изученным в таком глубоком, региональном аспекте селе), не сводящихся лишь к экономическим показателям, но выводящим на проблемы локальных сообществ и их способах не только выживать, но и до некоторой степени жить здесь и сейчас, конструируя новые практики – подобно тому, как обустраиваются потерпевшие кораблекрушение: надеясь на помощь с «Большой земли», но понимая, что шансов почти нет – и нужно жить в перспективе, что эта реальность и есть теперь единственная из доступных.


Примечания:

[1] Последняя ситуация имеет важные последствия культурно-поведенческого плана, отмечаемые исследователями: «Люди “запускают” туристов не в какую-то специально оборудованную квартиру (такие случаи есть, но являются скорее исключительными), а в свою собственную – именно в ту, в которой они живут в настоящий момент. Квартировладельцы и их семьи сами при этом уходят жить в какое-то другое место, приспособленное для этого в той или иной степени. Это уточнение позволяет увидеть ситуацию как странную, “ненормальную” – при том, что практика уйти из дома, оставив в квартире незнакомых людей, стала привычной для многих байкальчан. Участники с обеих сторон отмечают “странность” такой ситуации, но и для отдыхающих, которые регулярно приезжают в Байкальск на выходные, пожить несколько дней в чужом, не по-гостиничному устроенном доме также стало совершенно обычным делом. С позиций социальной антропологии и социологии ситуация тоже выглядит необычной: здесь сдают в аренду физически приватное, личное пространство, которое обычно в аренду не сдается. Становится, хоть и на время, публичным. Это не является нормой – с учетом всего того, что мы знаем о правилах, по которым функционирует личное пространство» (стр. 56 – 57).

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67