Высокая Философия и Низкая Комедия
Критики "Южного Парка" – и имя им легион – резко осуждают его откровенную непристойность и низкопробный юмор. И на то они имеют законное основание. Но если бы кто-то вдруг решил прибегнуть к высокоинтеллектуальным методам оправдания вульгарности этого шоу, он, чтобы найти связь между философией и непристойностью, мог бы обратиться к Платону. В конце платоновского диалога "Пир" молодой и знатный афинянин Алкивиад демонстрирует нам яркий образчик силы сократовской мысли. Он сравнивает речь философа со статуей сатира, которая безобразна с виду, но, как обнаруживается, красива внутри: «Если послушать Сократа, то на первых порах речи его кажутся смешными: они облечены в такие слова и выражения, что напоминают шкуру этакого наглеца-сатира. На языке у него вечно какие-то вьючные ослы, кузнецы, сапожники и дубильщики, и кажется, что говорит он всегда одними и теми же словами одно и то же, и поэтому всякий неопытный и недалекий человек готов поднять его речи на смех. Но если раскрыть их и заглянуть внутрь, то видишь, что только они и содержательны».
Эти слова точно характеризуют тот контраст, который возможен между внешней вульгарностью и философской глубиной слов в речи. Пир включает в себя самые возвышенные и глубокие философские измышления, из когда либо написанных. И хотя еще в середине диалога с поэтом-комедиографом Аристофаном случается приступ икоты, что не дает ему более отвечать, уже к концу диалога со всеми его участниками за исключением Сократа от того количества вина, что было выпито, случается пьяный ступор. В диалоге о духовном и физическом измерении любви Платон предполагает, что, хотя в своих речах человек и может расти философски, тем не менее, мы остаемся созданиями телесными и никогда не сможем полностью освободиться от грубых телесных функций.
То, как "Пир" мечется взад и вперед от смешного к великому, кажется, выражает мнение Платона о философии: она имеет нечто общее с уличной комедией. И философия, и непристойный юмор бросают вызов общепринятому мнению.
Не уверен, что Платон создал бы "Южный Парк", но его образ сатира подходит этому шоу совершенно. Южный парк одновременно и самое грубое, и самое философское шоу, из когда-либо появлявшихся на телевидении. Его вульгарность, выраженная постоянным пуканием, испражнением, рвотой и остальными возможными выделениями, конечно же, первое, что бросается в глаза. Но, как показывает диалог Платона, было бы слишком ограниченным концентрировать весь свой взгляд на внешней непристойности "Южного Парка", отвергая то шоу, что сделало рождественским символом говорящую какашку под именем мистер Ханки. И если терпеливый зритель позволит себе усомниться в примитивности шоу, то оно предстанет перед ним сознательно провоцирующим, поднимающим одну серьезную проблему за другой: от вопросов защиты окружающей среды и прав животных до эвтаназии и сексуального насилия. И, как мы увидим, шоу подходит ко всем этим вопросам с четких философских позиций, известных как либертарианство, философия свободы. Я не знаю ни одну другую телевизионную программу, которая столь настойчиво следовала бы философскому плану, неделя за неделей, сезон за сезоном. И возможно даже, что шоу становится еще более дидактическим – там все чаще встречаются эпизоды, которые заканчиваются тем, что персонажи произносят речь, содержащую на удивление сбалансированный и точный взгляд на проблему.
"Пир" Платона полезен для иллюстрации того, что непристойность и философская мысль не обязательно противоположны. И прежде чем выставлять свою оценку "Южному Парку", следует вспомнить, что и величайшие комедиографы: Аристофан, Чосер, Рабле, Шекспир, Бен Джонсон, Вольтер, Джонотан Свифт, погружались в своих произведениях в глубины непристойности, поднимаясь к вершинам философской мысли. Тоже интеллектуальное мужество, что позволяло им усомниться в общепризнанных житейских нормах, давало им силы отвергать и общепризнанные идеи, прорываясь сквозь нтеллектуальные границы своего времени. Не утверждая того, что "Южный Парк" заслуживает быть поставленным в один ряд со столь различными предшественниками, я, тем не менее, говорю о том, что это шоу исходит из долгой традиции комедии, всегда со времен древних Афин соединявшей в себе непристойность и философию. В комедии Аристофана "Облака" практически столько же шуток с пуканием, сколько и в стандартном эпизоде "Южного Парка" «Шоу Терренс и Филлип». Собственно, в самом раннем драматическом изображении Сократа, что дошел до нас, он использует шутку с пуканием, когда пытается объяснить немому афинянину под именем Стрепсиад, что гром есть явление исключительно природное, а вовсе не результат деятельности великого бога Зевса: «Сначала подумай о маленьком пуке, что производит твой кишечник. Потом взгляни в небо: его громкое пукание есть гром. Потому что гром и пукание суть одно и тоже». Эрик Картман не мог бы сказать лучше.
Выражая Невыразимое
Осуждающим Южный Парк за непристойность, следует напомнить, что комедия непристойна по своей природе. Она извлекает энергию из трансгрессивной силы, из способности нарушать табу и выражать словами невыразимое. Комедиограф всегда раздвигает границы с тем, чтобы увидеть, насколько далеко возможно пойти в нарушении современных ему речевых норм. Комедия – это клапан общественного спокойствия. Мы смеемся потому, что комедиант на мгновение освобождает нас от тех ограничений, что общество накладывает на нас. Мы аплодируем комедианту потому, что он говорит зрителям то, что, возможно, никому не позволено говорить публично. Парадоксально, но чем более терпимым становится американское общество, тем тяжелее становится писать комедию. С тех пор, как цензурные ограничения были ослаблены, а людям было позволено говорить и показывать в кино и по телевидению практически все, что угодно – прежде всего, в отношении табуированной ранее темы секса, – комедиографам вроде Паркера и Стоуна пришлось всерьез задуматься над тем, осталось ли еще что-либо, чем можно подействовать на публику.
Гений Паркера и Стоуна в том, что они поняли – новые границы для трансгрессии были созданы феноменом, известном как политкорректность. Наше поколение пыталось отделаться от общепринятых норм поколений прошлых, но создало новые, собственные нормы. Они могут не выглядеть традиционными, но навязаны они тем же самым старым способом: социальным давлением, а иногда и юридическими санкциями, предусматривающими наказание людей, смеющих нарушать существующие табу. Многие из наших колледжей и университетов имеют сегодня так называемые «speech codes», правила, призванные определять, что может, а что не может быть сказано в кампусе и, в частности, запрещающие все, что может быть рассмотрено как попытка унижения кого-либо на основании его расы, религиозной или половой принадлежности, какого-либо физического недостатка и еще целой серии других, защищаемых этими правилами, категорий. Тема секса больше не является в нашем обществе табуированной, но сексизм – да. "Seinfeld" был, возможно, первой телевизионной комедией, систематически нарушавшей новые табу политкорректности. Это шоу постоянно смеялось над современной чувствительностью к таким темам, как сексуальная ориентация, этническая принадлежность, феминизм и люди с физическими недостатками. "Seinfeld" доказал, что будучи политически некорректным, можно быть очень смешным. "Южный Парк" пошел по этому же пути.
"Южный Парк" безжалостно высмеивает все формы политической корректности: законодательство против преступлений на базе ненависти, воспитание терпимости в школах, всевозможные голливудские акции, включая защиту окружающей среды и компании против курения, Закон об американцах с ограниченными возможностями, Специальную Олимпиаду, список можно продолжить. Тяжело выбрать самый политически некорректный момент в истории "Южного Парка", но я номинирую на это звание захватывающую «битву калек» из одноименной серии пятого сезона. И в самом деле, лишь взгляните на политически некорректное название, чтобы понять, что происходит, когда два ребенка «с ограниченными возможностями», Тим и Джим, встают в боевую позу для того, чтобы завязать жестокую битву на улицах "Южного Парка". И шоу изобилует такими остро провокационными моментами. Но тут происходит и нечто большее, чем просто нарушение границ ради их нарушения: в хулиганских кадрах "Южного Парка" проявляется философия либертарианства. Шоу критикует политкорректность с позиций свободы.
Чума на оба ваших дома
Вот почему "Южный парк" является сатирой, предоставляющей равные возможности: он также часто шутит над старыми общественными нормами, как и над новыми, нападая как на правых, так и на левых в той мере, в которой и те и другие стремятся ограничить свободу. «Битва калек» представляет собою превосходный пример баланса и гибкости "Южного Парка", и того, как он может задевать обе стороны политического спектра. Так "Южный Парк" совершенно в своем стиле вступил в современную общественную полемику по вопросу, дошедшему даже до суда: может ли гомосексуалист руководить отрядом бой скаутов. Эпизод высмеивает старомодных горожан, отказывающих в праве возглавлять отряд одному периодически появляющемуся в разных сериях персонажу под говорящим именем Big Gay Al. Гетеросексуальный мужчина, которым бой скауты решают заменить его, оказывается педофилом, немедленно начавшим совращать малолетних скаутов, фотографируя их голыми. Как это часто происходит, Южный Парк, даже стереотипизируя гомосексуалистов, выражает свою симпатию им и их праву жить так, как они считают нужным. Но тогда, когда уже кажется, что здесь просто выражается поддержка обвинений против организации бой скаутов в гомофобии, идея эпизода неожиданно приобретает иной характер. Big Gay Al сам защищает право бой скаутов исключать из своих рядов гомосексуалистов – на основании принципа свободы собраний. Любая организация должна иметь право принимать свои собственные правила, и закон не должен навязывать частным группам общественные понятия о политической корректности. Этот эпизод показывает "Южный Парк" в его лучшем виде: рассматривающим сложные вопросы с обеих сторон и предлагающим разумное решение проблемы. И принципом, разрешающим проблему, становится свобода. Как показывает эпизод, Big Gay Al должен иметь право быть гомосексуалистом, но и организация бой скаутов тоже должна иметь право устанавливать собственные положения и исключить его с поста руководителя, если она того желает.
Для противопоставления "Южного Парка" политической корректности ничто не подошло бы лучше, чем либертарианство, так как при последовательном к нему обращению он безжалостно разоблачает и систему контроля за тем, что человек говорит, и ту манипуляцию сознанием, к которой некоторые благодетели человечества прибегают с тем, чтобы защитить пользующиеся их покровительством меньшинства. Либертарианство являются философией крайней свободы, оно превозносит свободный рынок как форму социальной организации. Как философия, это учение коренится в идеях шотландского Просвещения XVIII века, а также в идеях социальных философов, таких как Адам Смит (1723 – 1790), выступавший за свободную торговля и уменьшение государственного вмешательства в экономику. Сейчас либертарианство основывается, в первую очередь на трудах австрийской школы экономики и, главным образом, на идеях Людвига фон Мизеса (1881 – 1973) и Фридриха Хайека (1899 – 1992), наиболее бескомпромиссно защищавших свободную экономическую активность как ключ к процветанию и прогрессу. Слово либертарианство стало популярным благодаря Мюррею Ротбарду (1926 – 1995), ученику Мизеса, предложившему наиболее радикальную критику государственного вмешательства в экономику и общественную жизнь – философию свободы, граничащую с анархизмом.
Ввиду его поддержки безусловной свободы во всех областях человеческой жизни, либертарианство не может быть осмыслено в понятиях стандартного, одномерного политического спектра, разделяющего правых и левых. В пику коллективистским и анти-капиталистическим взглядам левых, либертарианцы отвергают все формы государственного планирования и выступают за право человека преследовать свой собственный интерес, как они его видят. Но в отличие от консерваторов либертарианцы также не приемлют и социальное законодательство, они поддерживают легализацию наркотиков, отмену всякой цензуры и антипорнографического законодательства. Паркер и Стоун публично позиционируют себя как либертарианцы, что объясняет, почему их шоу задевает как либералов, так и консерваторов. Как сказал Паркер: «Мы избегаем крайностей, но мы ненавидим либералов больше, чем консерваторов, но мы ненавидим и тех, и других». И это, кажется, точное определение философии "Южного Парка" – хотя шоу едва ли дружит с правыми, но основное внимание оно обращает все же на проблемы, касающиеся левых.
Защищая Незащищаемое
Либертарианство Паркера и Стоуна столкнуло их с интеллектуальным истеблишментом современной Америки. В академических кругах, большинстве масс-медиа, огромной части шоу-бизнеса, особенно в элите Голливуда, антикапиталистические взгляды превалируют. Исследования показывают, что в кино и на телевидении бизнесмены обычно предстают в не слишком выгодном для себя свете[1]. Южный Парк испытывает неподдельное наслаждение, высмеивая голливудских звезд, эксплуатирующих свою популярность в левых или либеральных компаниях против проявлений свободного рынка (среди звезд, пригвожденных за это к позорному столбу – Барбара Стрейзанд, Роб Райнер, Салли Стразерс и Джордж Клуни). Ничто не является столь характерным для "Южного Парка", как его готовность превозносить свободный рынок, и защищать даже такое, очевидно, самое ненавистное Голливуду явление, как корпорация. К примеру, в эпизоде «Die Hippie Die» (Умри, хиппи, умри) Картман сражается со вторгшимися в "Южный Парк" силами контркультуры, бездумно винящими во всех бедах корпорации.
Из всех эпизодов "Южного Парка" идея защиты капитализма в наибольшей степени отражена в эпизоде «Гномы». Я предприму попытку его анализа с тем, чтобы продемонстрировать, каким по настоящему осмысленным и глубоким это шоу может быть. Подобно эпизоду «Something Wall-Mart This Way Comes», «Гномы» затрагивают тему превалирования в общественном сознании мнения, что свободный рынок позволит крупным корпорациям к ущербу для потребителя сравнять малый бизнес с землей. В «Гномах» национальная сеть кафе под названием Harbucks – очевидная отсылка к Starbucks – приходит в "Южный Парк" и пытается завладеть местным кафе Твик Бразерс. Мистер Твик сам назначает себя героем этого повествования, Давидом от малого бизнеса, борющимся с корпоративным Голиафом. Эпизод высмеивает дешевую антикапиталистическую риторику, в рамках которой такой конфликт в современной Америке обычно и формулируется: малый бизнес, изображаемый белым и пушистым, и гигантская корпорация – воплощение зла. «Гномы» методично разрушают это упрощающее действительность противопоставление.
В общественном сознании владелец малого бизнеса представляется неким общественным слугой, кое-как существующим, не гоняющимся за прибылью, просто другом для своих клиентов, в то время как корпорации – алчными, не заботящимися об обществе, ничего не делающими для покупателя. «Гномы», напротив, показывают, что мистер Твик не менее корыстен, чем корпорации, и, на самом деле, еще более настойчив в продвижении себя, чем Harbucks. Представитель HaШrbucks, Джон Постем, тупой и грубый, крайне необоятельный человек, который думает, что можно существовать с голой экономической правдой в голове: «Эй, это капиталистическая страна, приятель – привыкай к этому». Великая ирония эпизода состоит в том, что передовая корпорация абсолютно не справляется с установлением связей с обществом, наивно веря в то, что превосходства ее продукта будет достаточно для утверждения на рынке.
Среди претензий общества к крупным корпорациям одна из главных состоит в том, что, используя свои финансовые ресурсы, те способны с помощью рекламы вытеснять своих менее крупных конкурентов из бизнеса. Но в «Гномах» Harbucks далеко до изобретательности мистера Твика: в своей рекламе он ловко превращает недостатки в преимущества, предлагая превосходный в его обстоятельствах слоган: «Твик предлагает простое кофе для простой Америки». Таким образом, он эксплуатирует свое приниженное положение малого предпринимателя, апеллируя к чувствам ностальгии по старой и, вероятно, простой Америке у своих покупателей. Эпизод настойчиво педалирует тот факт, что мистер Твик столь же хитер в своей рекламе, сколь и любая корпорация. Он настойчиво продвигает рекламные ролики своего кафе, сопровождая их легкой гитарной музыкой и ярким рекламным текстом: его кафе - «нечто, подобное восходу солнца в Аризоне или покрытому росою можжевельнику». Его сын может и придет в ужас от подобных «метафор», но мистер Твик знает, что нравится его любящим природу покупателям-яппи.
Таким образом, в данном эпизоде отвергается любой намек на то, что мистер Твик имеет какое-то моральное превосходство над корпорацией, с которой он воюет. По сути, предполагается, что он может быть еще и намного хуже. Эпизод обнаруживает, что владелец кафе годами перекармливал своим кофе Твика-младшего, что в сущности и привело к его гипернервозности. Более того, встретившись с угрозой Harbucks, мистер Твик ищет сочувствия произнося: «Я возможно должен буду закрыться и продать моего сына Твика в рабство». Это звучит так, как если бы он в своей жадности превосходил Harbucks. Но самая ужасная новость о мистере Твике – это то, что он не удовлетворяется своею хитрой рекламой для того, чтобы конкурировать с Harbucks на свободном рынке. Вместо этого он преследует Harbucks политическими методами, пытаясь привлечь на свою сторону правительство и тем предотвратить приход национальной сети в Южный Парк. «Гномы» рисуют картину противостояния компании против крупной корпорации как еще один печальный эпизод в долгой истории бизнесменов, ищущих экономического протекционизма – своего рода альянса бизнеса с правительством, против которого выступал еще Адам Смит в "Богатстве Народов". В противовес стандартному марксистскому представлению о монополии как неизбежном результате свободной конкуренции, "Южный Парк" показывает, что это происходит только тогда, когда одна из компаний привлекает правительство на свою сторону и ограничивает свободный доступ на рынок.
Жители Южного Парка против Harbucks
Мистер Твик использует свой шанс, когда узнает, что его сыну и другим мальчикам было задано написать сочинение о каком-либо текущем событии. Предлагая детям написать работу за них, он выбирает им тему весьма для него интересную: «как крупные корпорации захватывают маленькие семейные бизнесы» или, точнее, «как корпоративная машина разрушает Америку». Кайл едва справляется с многосложными словами, когда представляет классу написанный за него рассказ: «В то время как многотонные корпоративные бульдозеры...» Этот язык является очевидной пародией на беспрецедентную, непомерно раздутую анти-капиталистическую риторику нынешних левых. Но сочинение достигает своей цели и вскоре, к большому удовольствию мистера Твика, мэр оказывает содействие продвижению Проекта 10 – закона, запрещающего Harbucks выходить на рынок Южного Парка.
В дебатах по Проекту 10, «Гномы» показывают, как предвзяты массмедиа по отношению к капитализму, какие манипуляции использует общественное мнение в борьбе с бизнесом. Ученики вызваны выступать за Проект 10, а человек из Harbucks – против. Слушания необъективны с самого начала, когда модератор объявляет: «Слева от меня пятеро невинных, чистых детей из Средней Америки», а «справа от меня большой, толстый, вонючий корпоративный парень из Нью Йорка». Постем пытается приводить рациональные аргументы, основывающиеся на принципе: «Эта страна основывается на свободном предпринимательстве». Но дети одерживают победу в дебатах благодаря своему менее бесспорному аргументу, который Картман тут же торжественно и объявляет, а именно: «этот парень лижет задницы.» Телевизионная реклама в своей поддержке Проекта 10 не менее справедлива. И вновь «Гномы» показывают, что антикорпоративная реклама может быть не менее изощренной, чем корпоративная. В частности, эпизод демонстрирует, что левые готовы зайти сколь угодно далеко в своем антикорпоративном крестовом походе, используя детей и играя на самых сокровенных чувствах своей целевой аудитории. В замечательной пародии на либеральную политическую рекламу дети выстроены так, что они составляют изображение американского флага, на фоне которого в это время тихо играет «Военный гимн республики». Тем временем голос торжественно произносит: «Проект 10 служит детям. Или вы голосуете за Проект 10, или вы ненавидите детей». Реклама «оплачена Организацией горожан за справедливый и действенный способ изгнать Harbucks из города навсегда». "Южный Парк" любит изобличать абсурдность левых и либеральных компаний. В компании против Harbucks один абсурд следует за другим. Выдвигая последний из либеральных аргументов, женщина спрашивает у представителя Harbucks: «Сколько честных американцев вы истребили, чтобы создать ваше кафе?»
Сторонников Проекта 10, кажется, ожидает легкая победа в голосовании, пока дети не встречают случайно нескольких дружелюбных гномов, которые объясняют им значение корпораций. В последнюю минуту в одной из самой поучительной сцен из "Южного Парка" дети объявляют недоумевающим горожанам, что они пересмотрели свое отношение к Проекту 10. В духе либертарианства Кайл заявляет, что на телевидении редко можно услышать сообшение: «Большие компании хорошие. Потому что без больших компаний у нас не было бы таких вещей как автомобили, компьютеры и консервированный суп». Стэн также становится на защиту ужасного Harbucks: «Даже Harbucks начинал как малый бизнес. Но потому, что там производят такой прекрасный кофе, и потому, что Harbucks вел свой бизнес так хорошо, он смог развиваться, пока не стал той корпоративной машиной, которой он сейчас является. Вот почему мы должны позволить Harbucks остаться».
В этот момент с жителями города происходит нечто необычное: они перестают слушать политическую пропаганду и просто пробуют кофе конкурентов. И оказывается, что миссис Твик (которая была недовольна нечестными действиями своего мужа) говорит правду, когда заявляет: «Кофе Harbucks стало тем, кем оно стало благодаря тому, что оно лучше». И в самом деле, как замечает один из жителей: «Оно не имеет того слабого привкуса недоваренных помоев, которым отдает кофе мистера Твика». Эпизод «Гномы» завершается тезисом о том, что справедливое завершение этого сражения должно быть не на политической арене, а на рынке, а также, что победил лучший продукт. Постем предлагает мистеру Твику место руководителя одного из местных кафе, и все счастливы. Политические методы подразумевают игру с нулевой суммой, в которой победитель, используя правительство для уничтожения конкурента, получает все. Но в процессе добровольного обмена, возможного лишь на основе свободного рынка, все его участники получают выгоду от сделок. Harbucks получает свою прибыль, а мистер Твик может продолжать зарабатывать себе на жизнь, не продавая своего сына в рабство. Но, главное, жители "Южного Парка" получают возможность наслаждаться лучшим кофе[2]. В противоположность той антикапиталистической пропаганде, что обычно исходит из Голливуда, "Южный Парк" утверждает, что при отсутствии государственного вмешательства корпорации успешно существуют, принося пользу обществу, а не эксплуатируя его. Как заметил Людвиг фон Мизес: "Система получения прибылей делает тех людей наиболее успешными, кто способен удовлетворить желания людей наилучшим и самым дешевым способом. Богатство может быть лишь результатом служения потребителю. Предприниматели теряют свой капитал, когда им не удается инвестировать его в продукты, наилучшим образом удовлетворяющие потребности потребителя. На проходящем ежедневно плебисците, где каждый пенни дает право голоса, потребители решают, кому следует владеть и управлять полями, магазинами и фермами".
Великая тайна Гномов разрешена
Но как насчет гномов, которые, в конце концов, дали эпизоду название? Куда они исчезают? Я не мог понять важность побочной сюжетной линии с гномами, пока мой коллега Майкл Валдес Мозес не совершил для меня открытие, позволившее мне собрать эпизод воедино. Итак, в побочной сюжетной линии Твик жалуется всем, что каждую ночь в 3:30 гномы проникают в его спальню и крадут его трусы. Но никто не может проследить, как это случается: даже когда дети остаются с Твиком допоздна, даже когда бесстрашные гномы начинают красть трусы средь бела дня из офиса мэра. Мы, таким образом, знаем лишь две вещи об этих странных существах: они гномы и они, как правило, невидимы. Оба факта указывают нам на капитализм. Как во фразе «гномы Цюриха», которая относится к банкирам, гномы часто ассоциируются с финансовым миром. В "Золоте Рейна", первой опере из цикла Рихарда Вагнера "Кольцо Нибелунгов", гном Альбрехт служит символом капиталистического эксплуататора, он выковывает Тарнхельм шлем, делающий носящего его невидимым. Идея невидимости рождает в сознании известную фразу Адама Смита о «невидимой руке», которой управляется свободный рынок.
Говоря кратко, гномы, крадущие нижнее белье, есть образ капитализма в обычных для его оппонентов – и ошибочных – терминах. Гномы ведут обыкновенную для бизнеса деятельность, протекающую на глазах у всех, но которую те не могут заметить и понять. Жители Южного Парка не ведают, что непрерывная деятельность таких крупных корпораций, как Harbucks, необходима для наличия у них всех тех товаров, что они привыкли потреблять в повседневной жизни. Они полагают, что полки их супермаркетов всегда будут завалены товарами, и не ценят тех бизнесменов, что делают это изобилие возможным.
Хуже того, рядовые граждане считают капиталистическую деятельность чем-то вроде воровства. Они обращают внимание только на то, что бизнес получает от них деньги, и забывают о том, что они получают взамен товары и услуги. Более того, люди не знают основных принципов экономики и не понимают, почему бизнесмены заслуживают ту прибыль, которую получают. Бизнес является совершенной загадкой для них, он представляется им в виде гномов, крадущихся по темных углам и собирающих с непонятной целью кучи товаров. Фридрих Хайек отметил эту устойчивую тенденцию неверно интерпретировать естественную капиталистическую деятельность как крайне опасную: «Такое недоверие и страх ... заставили обычных людей ... относиться к торговле ... как к чему-то подозрительному, недостойному, нечестному и презренному ... Деятельность, которая приводит к увеличению благосостояния "из ничего", без физического производства и с помощью только изменения состояния того, что уже существует, с отвращением рассматривается обществом, как если бы это было колдовством ... Что простая передача из рук в руки может иметь следствием изменение ценности товара для обеих включенных в процесс передачи сторон, что прибыль для одного не означает убытки для другого (или рождение того, что называют эксплуатацией) было и остается, тем не менее, трудным для понимания многих ... Многие люди просто не хотят менять своего мнения о торговле, даже когда не связывают ее с колдовством или относят ее к хитрости и ловкому надувательству, просто с тем, чтобы меньше платить».
Даже гномы не понимают, что они делают. Возможно, "Южный Парк" полагает, что настоящая проблема заключается в том, что самим бизнесменам не достает того экономического знания, которое им необходимо для разъяснения их деятельности обществу и оправдания своей прибыли. Когда дети просят гномов рассказать о корпорациях, все, что гномы могут предложить, это нижеприведенная таинственная схема, изображающая стадии бизнеса:
Этап 1 Этап 2 Этап 3
Собирание трусов (1) ?(2) Прибыль(3)
Эта схема, в общем, вмещает в себя все экономическое знание современного американского общества. Им неведома связь между предпринимательской активностью бизнесменов и их прибылями. Что полезного делают бизнесмены для экономики является для них большой загадкой. Тот факт, что бизнесмены вознаграждаются за риски, способность предвосхитить запросы потребителей, эффективное финансирование, организацию и управление производством, большинство людей не учитывает. Они скорее будут жаловаться на непотребных размеров прибыли крупных корпораций и проклинать их власть на рынке.
Пассаж Адама Смита о «невидимой руке» звучит просто невинно по сравнению с «Гномами» "Южного Парка":
«Поскольку каждый отдельный человек старается по возможности употреблять свой капитал на поддержку отечественной промышленности и так направлять эту промышленность, чтобы продукт ее обладал наибольшей стоимостью, постольку он обязательно содействует тому, чтобы годовой доход общества был максимально велик. Разумеется, обычно он не имеет в виду общественную пользу и не сознает, насколько он содействует ей. Предпочитая оказать поддержку отечественной промышленности, а не иностранной, он имеет в виду лишь свой собственный интерес, а направляя эту промышленность таким образом, чтобы ее продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы много хорошего было сделано теми, которые делали вид, что они ведут торговлю ради блага общества».
Эпизод «Гномы» иллюстрирует идею «невидимой руки». Экономика не нуждается в управлении зримой и тяжелой рукою государственного регулирования для того, чтобы отвечать общественным интересам. Без всякого центрального планирования свободный рынок создает экономический порядок, ведущий к процветанию. Свободное экономическое взаимодействие производителей и потребителей, постоянная взаимосвязь спроса и предложения позволяют людям иметь доступ к нужным им товарам. Подобно Адаму Смиту, Паркер и Стоун относятся с большим подозрением к людям, радеющим за общественное благо и проклинающим стремление к прибыли. Как мы видим на примере мистера Твика, такие люди обычно лицемерят, защищая свои личные интересы под видом общественных. А самые ужасные гномы в мире, корпорации, открыто преследуя свои выгоды, оказываются отвечающими интересам общества, снабжая его теми товарами и услугами, в которых его члены действительно нуждаются. В этом рациональном оправдании свободного рынка "Южный Парк" следует духу либертарианской философии и бросает вызов антикапиталистическому сознанию большей части Голливуда. Гномы всех стран, объединяйтесь! Вам нечего терять, кроме вашей дурной репутации.
* * *
[1] Превосходным примером того негативного образа бизнесмена, что рисует Голливуд, является безжалостный банкир мистер Поттер в классическом фильме It's a Wonderful Life (dir. Frank Capra, 1946). Анализ проблемы изображения бизнесменов в американской поп-культуре изложен в статье «The culture industry's representation of business», Don Lavoie, Emily Chamlee-Wright, Culture and Enterprise: The Development, Representation and Morality of Business (London: Routledge, 2000), pp. 80–103. Вот несколько типичных для работ о массмедиа заключений: «Среди главных отрицательных персонажей, появлявшихся за последние 30 лет на экране, бизнесменов оказалось вдвое больше, чем всех остальных. Люди из бизнеса изображались на телевидении преступниками примерно в три раза чаще, чем представители других профессий. И хоть составляют они лишь 12 процентов от всех, допускающих идентификацию по профессии персонажей, на их долю приходится 32 процента преступлений. Сорок четыре процента таких специфических преступлений как проституция или контрабанда наркотиков, а также 40 процентов убийств, совершаются бизнесменами» (p. 84).
[2] Не будучи большим любителем кофе, я не могу сказать, действительно ли кофе в Starbucks является лучшим, по сравнению с приготовленным в любом местном кафе. Я посто пересказываю ситуацию, как она представлена в «Гномах», но я понимаю, что тема кофе Starbucks является спорной. На самом деле, ни один эпизод "Южного Парка" из тех, что я разбирал на занятиях, не вызывал столько споров и негодований среди студентов, как «Гномы». Не уверен в причине этого, но мне кажется это связанным с защитой ими их положения привилегированной элиты. Главной причиной недовольства многих интеллектуалов капитализмом является тот факт, что он сделал доступной массам ту роскошь, что ранее могла принадлежать лишь элите, в том числе двойное эспрессо с горячим молоком. Я слышал, в связи со Starbucks, столько избитых аргументов против капитализма, включая старую утку, что крупные компании занижают цены с тем, чтобы вытеснить с рынка мелких производителей, а затем, заняв положение монополиста, взвинтить цены. Но с тех пор, как ограничения для входа на рынок уличных кафе стали крайне низкими, Starbucks, разумеется, не стал монополистом и не станет никогда.
Перевод с англ. Сергея Медведева