До недавнего времени все были убеждены, что реализм - как парадигма выстраивания отношений между акторами международной политики - отошел в мир иной и, кажется, не собирается возвращаться. Между тем, создается впечатление, что его рано похоронили.
О возвращении реализма возвестили не столько августовские события на Кавказе, сколько появление реалистического дискурса в недавних статьях и блогах западных экспертов. Так, в своем блоге "Грузия и возвращение реализма" Хью Уайт прямо говорит о том, что конфликт на Кавказе обнажил господствующее в Америке реалистическое восприятие отношений с Россией, как геополитической игры с нулевой суммой, то есть такого положения, при котором выигрыш одного означает проигрыш другого.
Точно такие же рассуждения появились и в блоге Нодара Тангиашвили, младшего научного сотрудника Грузинского фонда стратегических и международных исследований. Другие эксперты, Андрей Цыганков и его соавтор Мэтью Тарвер-Уолквист, в статье "Дуэль чести: реализм, конструктивизм и российско-грузинский конфликт" также описали недавнее столкновение не в терминах империализма или агрессии, но в понятиях чести и престижа, которыми, собственно руководствовалась Россия в своих действиях. В общем, реализм возвращается. Но почему?
С окончанием Холодной войны реализм, как парадигма международных отношений, закономерно сходил на нет. Одна из главных заповедей этой школы мировой политики гласила: "В границах международного порядка поддержание мира между основными державами - самая важная вещь в международных отношениях". Именно "между основными державами", то есть между теми государствами, которые определяют международный порядок. Крушение СССР, по выражению премьер-министра РФ Владимира Путина, было "крупнейшей геополитической катастрофой XX столетия". По причине коллапса Советского Союза в мире осталась единственная сверхдержава, от воли которой зависел мировой порядок в 1990-х годах.
Так реализм отошел на второй план. Ему на смену пришло миропонимание, которое один из выдающихся теоретиков международных отношений Эдвард Карр назвал "утопизмом". В отличие от реализма, с точки зрения которого при выработке значимых политических решений всегда необходимо учитывать историю развития того или иного общества, представители утопизма полагали, что любое общество можно было изменить актом воли.
Казалось бы, все говорило в пользу того, что именно акт воли стал основанием победы США в противостоянии с коммунизмом. Акт воли президента Рональда Рейгана позволил одержать победу в им же объявленном крестовом походе против СССР. А победа в Холодной войне увенчалась быстрым ростом экономики США в 1990-е годы, ростом международного влияния США и усилением армии, которая к началу 2000-х годов оказалась наиболее значимой военной силой в мире.
Но политика пришедших к власти в США в 2000-х годах неоконсерваторов, которые и представляют собой классический случай "утопизма", привела к мировому кризису. Провалился крестовый поход по трансформации России по американским лекалам, неудача за неудачей следовали в борьбе с воинствующим исламом, наконец, экономика США, подорванная военными расходами, оказалась в рецессии. США начали терять свой статус единственной сверхдержавы, и у них появились соперники.
В конце концов кризис "утопизма" и живучесть "реализма" привели к тому, что даже в неоконсервативном истеблишменте появилось мнение, которое укладывается в современное представление о том, что такое политический реализм. Один из главных идеологов "неоконсерватизма" в администрации Буша государственный секретарь Кондолиза Райс в своей статье "Новый американский реализм", помещенной в журнале Foreign Affairs за июль-август 2008 года, отходит от принципов неоконсерватизма и приближается к принципам неореализма.
Райс провозглашает, что сегодня необходимо по-новому строить отношения не только с союзниками, но и с партнерами и врагами. С ее точки зрения, если отношения с союзниками (страны Запада) необходимо строить на основе общих ценностей, то в отношениях с партнерами (Россия, Китай и другие) должны опираться на совпадение интересов.
Таким образом, наблюдается отчетливая тенденция. Неоконсерваторы, отказавшиеся от своего утопизма, приближаются к тому, чтобы стать реалистами, а это означает, что они должны признать и других сильных игроков на мировой арене. Россия, усилившая свои позиции в международных отношениях, кажется, готова к тому, чтобы демонстрировать свою силу в контактах с крупными державами.