Вместо политиков - граждане

Выставить в сеть свои старые любительские фотографии и написать соответствующую их стилистике реплику заставило меня продолжение митинга 10 декабря в наших телевизорах. Продолжение, в общем-то, предсказуемое, потому как образ сегодняшних протестных настроений теле-люди начали ваять загодя, до митинга, на том же НТВ (в фильме про «Голос»), объяснившем стране, чем, на самом деле, питаются эти настроения. Тут все просто: Внешний Враг. Темные деструктивные силы в стране отрабатывают деньги западных фондов по заданию «Хилари Клинтон» (раньше в ходу было словосочетание «вашингтонский обком»). А каким был митинг на самом деле, не так уж и важно, поскольку несколько десятков тысяч людей, которые знают, что, на самом деле, заставило их прийти на Болотную, - это не миллионы телезрителей, которым сейчас впаривают про западные деньги и про «сценарии оранжевых революций». (Самое жуткое, что люди, говорящие из телевизора, похоже, искренне верят в то, что говорят. Что они действительно не в состоянии представить у своих сограждан наличия каких-либо других мотивов для поступка кроме денег).

Поэтому я и полез в свои фотографии, сделанные во времена, когда про западные «сценарии оранжевых революций» еще никто не слышал. Митинги рубежа 80-90-х - свидетельствую как очевидец - собирали не меньшее количество участников, чем прошло через Болотную. Манежная площадь, тогда еще не застроенная магазинами и купальней для накачавшихся пивом гопников, вмещала сотни тысяч. И на митингах тех площадь была забита целиком. А 20 января 1991 года, когда на улицы вышли москвичи, протестующие против кровавой попытки усмирить Прибалтику (13 убитых и 600 раненных литовцев после штурма нашей «Альфой» вильнюсского телецентра), Манежная площадь просто не смогла вместить всех пришедших – люди стояли от гостиницы «Москва» до здания Манежа, далее толпа обтекала это здание и выходила на Калининской проспект, по которому продолжали идти на митинг люди, и шествие их занимало проспект до самого Садового кольца. То есть, на улицы вышло, как минимум, полмиллиона. Это как минимум. Но тогда, по крайней мере, властям хватало ума не позиционировать своих сограждан в качестве простодушного быдла, которое повелось на призывы «вашингтонского обкома». То было отнюдь не «крикливое меньшинство», как пытаются убедить нас нынешние молодые публицисты. Иными словами (см. фото) так называемые «оранжевые революции» и «палаточные городки», первым из которых на три дня стал городок вокруг Белого Дома в августе 1991 года - это изобретение отечественное, и «вашингтонский обком» тут ни причем.

21 августа 1991 у Белого Дома

Но главное отличие тех митингов от нынешних оппозиционных (скажем, на Триумфальной площади) не в количестве участников, а в том, кто шел на эти митинги, зачем и как. Шли не политические активисты - шли граждане, выражающие так свое отношение к происходящему в стране.

Чем поразил митинг на Болотной площади, например меня – вокруг стояли люди, в основном, молодые, но ощущение было странное, как будто я вернулся в ту жизнь, которая шла на московских улицах и площадях в конце 80-начале 90-х. Дело в самой атмосфере митинга. Я видел нормальные человеческие лица абсолютно вменяемых, отдающих себе отчет в происходящем людей. Никакого фанатичного революционного горения в глазах. Люди вокруг меня даже особенно не прислушивались к тому, что доносилось через громкоговорители с трибуны. Народу интереснее было общаться друг с другом, и общение было доброжелательным и даже как бы благодарным. А я, например, хорошо помню это состояние – когда-то, в 1991 году к Белому Дому в августе 1991 года меня, если честно, погнал страх остаться одному - самым спокойным для меня были площади вокруг у Белого Дома, где у всех у нас возникало еще и как бы физическое ощущение, что ты не один такой, - что не только тебя мутит и выворачивает при мысли о возвращении в брежневского-андроповский хомут советской жизни. Было чувство благодарности друг другу за то, что сошлись вместе.

Атмосфера на Болотной площади была очень похожей – люди пришли посмотреть друг на друга; убедиться, что они – есть. Народ активно обсуждал слоганы на проносимых мимо плакатах, выяснял принадлежность экзотических флагов (от «Либертианцев» и «Партии разума» до «Пиратской партии»), перешучивался, пересказывал анекдоты про волшебника Чурова, обсуждал перспективы выборов и так далее. Разговоры про «оранжевую революцию» в той толпе, по крайней мере, среди тех, с кем пришлось пообщаться там, были бы разговорами для бедных. Ясно же, что кроме путинской ЕР у России сейчас никого нет. Увы! Результат тотальной, десятилетие шедшей «политзачистки». Это как бы сила, но на самом деле, – уязвимость Путина, и что гораздо существеннее, - слабость существующей в стране конфигурации власти. Всерьез же относиться к нынешним оппозиционерам в качестве реальных политиков глупо, хоть - к «системным» (к Зюганову, Явлинскому, Миронову и др., которых достают к выборам так же, как достают елочные игрушки для елки с антресолей раз в год), хоть – к лидерам несистемным, к «лимоновым-навальным», потому как президент это, все-таки профессия, и профессия сложная, и каким бы симпатичным кому-то ни казался, скажем, сантехник из клиники Петров, но ставить его главврачом, - самоубийство.

Разумеется, митинг на Болотной был вызван фальсификациями на выборах (с чем, пусть, и сквозь зубы соглашается даже власть). Но при этом у меня, скажем, нет особых поводов сомневаться в том, что пишут газеты: фальсификаций на нынешних выборах было меньше, чем в 2007 году. И ведь ничего тогда в 2007 году не случилось - «Болотной площади» не последовало. То есть, очевидно, что выборы стали только поводом для митинга на Болотной. Причиной же была реакция на 24 сентября, когда стране за полгода до президентских выборов объявили, кто в них победит. Когда народ, по сути, отстранили от выбора своего будущего. И отстранили уж как-то очень демонстративно. Возможно, если бы на выборы пошли, скажем, и Путин, и Медведев (Медведев тот, каким он пытался выглядеть до 24 сентября, и тем внушал - пусть и все слабеющую, но – надежду на какие-то изменения в стране), - возможно, большинство из митинговавших на Болотной остались бы дома. Понятно, что, скорее всего, победил бы Путин. Но победил бы реально. И с этим бы согласились, В конце концов, какая страна – такой и президент. Но подобный сюжет не вызвал бы того ощущение удушья, которое испытали многие 24 сентября, почувствовав, что новые времена новой жизни не обещают. (Пассаж этот я пишу с осторожностью, употребляя слово «возможно», потому как прогнозировать не берусь - страна стала, действительно, другой; ну, скажем, в 2007 году не было таких форм самоорганизации гражданской жизни, как сегодняшние социальные сети; да и мир меняется - взять хотя бы тот, год уже длящийся телесериал про арабские революции.)

Иными словами, митинг на Болотной был митинг не политический, а - гражданский. Первый за двадцать лет после митингов начала 90-х. А разница в словах «политический» и «гражданский» в нашей сегодняшней ситуации отнюдь не гомеопатическая - разница принципиальная.