Отклонение французами проекта европейской конституции на референдуме 29 мая 2005 года прозвучало как гром среди ясного неба. Через 15 лет после того, как русские отвергли утопию коммунизма, французы выразили свое разочарование утопией единой Европы. До самого последнего дня энтузиасты "Соединенных Штатов Европы" надеялись на успех, не веря, что нация, стоящая у колыбели идеи объединенной Европы, сможет превратиться в ее могильщика. Европейские комментаторы отмечают, что психологический эффект от этого события не был бы так велик, если бы против конституции проголосовали британцы или датчане, известные своим традиционным евроскептицизмом, но французское "нет" своему же детищу было воспринято здесь как нокаутирующий удар по самой идее наднациональной Европы.
Впрочем, те круги европейской элиты, которые выступают за продолжение начатого дела, не теряют надежды. При этом политический стиль сторонников объединения таков, что для ее реализации они не брезгуют нарушением определенных норм демократии. Так, за неделю до референдума исполняющий обязанности европейского "председателя" (EU presidency) Жан-Клод Юнкер выступил с беспрецедентным, по мнению многих в Европе, заявлением, сказав, что в тех странах, где конституция не получит поддержки в первый раз, должно быть проведено переголосование1.
В то же время другие наблюдатели, знакомые с французской политической системой, считают проведение повторного референдума во Франции маловероятным. Скорее всего, политические элиты, выступающие за объединение Европы в многонациональное государство, попытаются ввести в действие основные положения евроконституции в виде межгосударственных соглашений. Как все мы знаем, для юридического оформления создания наднационального государства референдумы проводить не обязательно. Известными примерами тут являются как образование СССР, так и соглашение о вхождении в него государств Прибалтики. В то же время "Соединенные Штаты Европы", образованные тем же путем, что СССР, не будут иметь достаточной легитимации в глазах простых европейцев.
Принятие европейской конституции имело бы самое драматическое значение для отношений ЕС с Россией. Ведь в случае, если бы наднациональные европейские структуры получили реальный контроль над вопросами внешней политики, Москва уже не могла бы строить особые отношение ни с одним государством ЕС. Те политические и экономические вложения, которые Кремль сделал в свои отношения с Германией и Францией, добиваясь особых отношений с этими странами, оказались бы девальвированными. Это понимают и в Европе. Немцы определенно предвидят неизбежное ухудшение, а если совсем уж точно - полное исчезновение германо-российских отношений в последнем случае. Не зря ведь в Берлине в последнее время так засуетились по вопросу "возвращения" российских культурных ценностей германского происхождения. В тамошнем понимании эти ценности - последние "военнопленные" в русском плену, и после их успешного "освобождения" Германия смогла бы без всякой печали и сожаления сказать России "бай-бай", устремившись в европейское будущее и нисколько уже не заботясь об учете российских интересов.
Другая проблема: экспансия ЕС. Среди положений проекта конституции и отмена права вето членов ЕС на вхождение в него новых членов. Это значительно облегчило бы включение в ЕС государств, которые Россия предпочла бы видеть вне ЕС, например Украины. Французское "нет" отодвигает во времени и такую опасность: в Европе предсказывают, что после провала европейской конституции ЕС постигнет период колебаний и неопределенности, который может занять несколько лет. В течение этого времени экспансия в восточном направлении останется парализованной.
В то же время возможность того, что в конце концов будет создана наднациональная Европа, сохраняется. А значит - сохраняется и необходимость анализа возможных последствий для России, как и вообще для русских. Следует отметить, что в российской печати позиция "евроэнтузиастов" представлена весьма широко. В то же самое время позиция "евроскептиков" представлена слабо. Это, впрочем, частично объясняется тем, что серьезно в возможность присоединения самой России к ЕС мало кто верит. Тем не менее "политика - наука возможного" еще и потому, что в ней бывает возможным буквально все. Будучи убежденным "евроскептиком", автор считает полезным рассмотреть и такую маловероятную на сегодняшний день возможность, как присоединение России к ЕС. Хотя бы и на всякий случай...
Аргументы российских евроэнтузиастов можно разделить на две группы: обращенные к разуму (рациональные) и обращающиеся к архетипу - эмоциональные. Наиболее часто повторяемым рациональным аргументом присоединения России и стран СНГ к ЕС является., конечно, экономический. Присоединение к общему рынку такого масштаба должно, по мнению его сторонников, способствовать повышению жизненного уровня населения. Аргумент вполне рациональный, однако не подкрепленный убедительными фактами: никто пока не подтвердил на практике, что присоединение к ЕС способствует повышению жизненного уровня его членов и росту экономики, чтобы ни говорили на этот счет теоретические выкладки евроэкономистов. Напротив, остается фактом то, что европейские страны с наиболее высоким уровнем жизни - Норвегия и Швейцария - никогда не были членами ЕС, в то время как доходы населения даже наиболее богатых членов содружества, таких как Германия, в последние годы падают. Более осязаемой причиной еврообъединения является желание европейских элит в большей степени влиять на мировые процессы2.
Под это их желание услужливые псевдоученые и подводят "теоретическую базу".
Следующий аргумент евроэнтузиастов √ демографический: дескать, Россия с ее уменьшающимся европейским населением просто обязана стать частью "белой" европейской цивилизации, чтобы спастись от заселения азиатами и сохранить культурную и расовую идентичность. По умолчанию предполагается, видимо, что, как при Петре Первом, в Россию устремятся "нескончаемым потоком" немцы, голландцы, ну, на худой конец, итальянцы. Они "наконец-то наведут порядок" и освоят территории. Уже простая артикуляция такого аргумента обнажает его полнейшую несостоятельность на практике. В случае образования "единого европейского пространства" европейцы наверняка припомнят России ее демографический плач и попытаются пошире открыть ее границы для заселения выходцами из бывших европейских колоний - благо, "границы родины" станут чисто административными... Российским евроэнтузиастам не вредно когда-нибудь съездить в любую из западноевропейских столиц, побродить по пригородам и на минутку задаться вопросом: готовы ли они жить у себя дома в подобном антропологическом окружении... Возможно, после такой экскурсии энтузиазма у многих поубавится. Аргументировать вступление в ЕС демографической проблемой могут только те, кто на самом деле беспокоится не о русских, а о европейском интересе: дескать, такая территория "уплывает", а ведь можно было ее заселить "настоящими" культурными людьми - европейцами. Вообще же, педалирование проблем России (часто мнимых) в качестве аргумента в этом споре правильнее было бы назвать не еврооптимизмом, а "русоскептицизмом".
К разряду преимущественно эмоциональных следует отнести также и "христианский аргумент" евроэнтузиастов: дескать, русские, будучи христианским народом, являются представителями одной цивилизации. Какой именно? Тут у евроэнтузиастов начинается путаница: в зависимости от предпочтений называется "западная", "европейская", "христианская" или даже "иудео-христианская" цивилизации. На этом основании и следует объединиться, чтобы защитить эту цивилизацию от "врагов". На этом рационализм кончается, поскольку перед тем, как начать спасать Европу, русским не вредно было бы спасти самих себя. Верно, однако, что Россию и Европу единят христианские религиозные основания. В то же время эти основания у России общие не только с Европой. То, что некоторые называют ценностями "иудео-христианской цивилизации", а другие - "авраамической религиозной традицией", подключая к ней и ислам3, на самом деле вполне азиатские ценности, выросшие из традиции древнейших культур Ближнего Востока. Европейцы тут такие же заимствователи, как и русские. Странно напоминать верующим христианам (а значительная часть евроэнтузиастов позиционирует себя таковыми), что первые последователи Иисуса в буквальном и полном смысле слова были азиатами. Попытки представить христианскую религию какой-то особой европейской религией и на этой основе говорить об особой культурной общности русских и западноевропейцев могут вызывать только недоумение.
В то же время "братание" с европейцами несет в себе отчетливую угрозу русской идентичности. Вследствие культурного и расового4 родства эта угроза неизмеримо выше, чем "братание" с китайцами или индусами. Как известно, каждая нация, дабы не исчезнуть, должна уметь себя защищать. Одним из атрибутов такой защиты, безусловно, является защита своего национального "идентити" от растворения в чужом. Библейской классикой на тему "схватки за идентичность" можно считать описание борьбы элиты еврейских племен за национальное размежевание и сохранение своей идентичности. Эта борьба велась, как известно, с "сородичами" - народами Ханаана и Вавилона, культурно близкими евреям во многих отношениях. Благодаря историческим, культурным, а также расовым различиям, близкие отношения с азиатскими соседями являются меньшей угрозой русской идентичности, нежели отношения с европейскими "родственниками".
Национальная идентичность - основа инстинкта национального самосохранения и взаимопомощи. Потерявший сознание своей особости народ перестает быть политической единицей, из нации превращается в человеческое стадо. В последнем случае с точки зрения политической целесообразности5 гражданские права отдельных его представителей не будут учтены вообще. В случае вхождения России (как и Украины, например) в "европейский дом" гражданские права и свободы русского населения исконно российских земель также окажутся под угрозой, точно так, как это теперь происходит на территории ЕС в Прибалтике. Как известно, в перспективе верховным органом, окончательно разрешающим юридические вопросы, станет Европейский суд. Тот, кто хотя бы немного знаком с историей Австрийской империи ("Священная Римская империя германской нации" - одна из наиболее известных проектов "общей Европы"), помнит, как ведущее положение в ней немцев и венгров, ненавидящих славян, проявлялось в виде политического, экономического и юридического унижения последних. Русским с их слабым "идентити" и, как следствие, более слабым, чем у соседей, понятием о своих общих интересах и более слабой национальной дисциплине и взаимовыручке придется в объединенной Европе туго. Там им уготована судьба "бедного родственника", которого не преминет пнуть каждый, кому только не лень. Лучше уж быть богатым соседом Китая, чем "бедным родственником" в Европе...
Велика и опасность того, что вхождение России в ЕС приведет к передаче ее самых богатых и развитых территорий в пользу наций, умеющих более настойчиво и крикливо, чем русские, отстаивать свои интересы, а также нациям, которые будут созданы искусственно. И все это - под прикрытием щебетания об "общеевропейских ценностях". В определенном смысле мы это уже проходили в СССР - когда исконные русские земли были переданы "национальным образованиям", часто искусственно создаваемым в угоду "политкорректности". Вхождение России в ЕС, как известно, предполагает отмену национального суверенитета. Границы России в этом случае вновь, как во времена СССР, станут административными, а вопрос их прохождения и "уточнения", который обязательно встанет со временем, будет решать евробюрократия. К чему это приведет к тому времени, когда участники нового "великого проекта" решат разбежаться, можно легко понять, изучая историю СССР. В результате русские, если только успеют вскочить в этот отплывающий в неизвестность корабль, через несколько десятилетий опять окажутся "у разбитого корыта" - без политической элиты и территорий, уже успевших перейти согласно решению европейского "политбюро" другим нациям в рамках очередного (после СССР) "ритуального обрезания" российских национальных границ.
Обострится и вопрос свободы совести. Ведь в случае присоединения России к ЕС религиозная экспансия католицизма на Восток превратится в непреодолимый натиск, размывая остатки русской идентичности. В результате присоединения к ЕС все еще нестойкая русская идентичность6 опять начала бы "тонуть" в интернациональном болоте, где верх берут нации, наиболее настойчивые и агрессивные в отстаивании своих интересов.
... Вместо призрака коммунизма теперь по Европе бродит призрак объединения. Его питает миф о превосходстве "европейских ценностей". В то же время, если убрать сантименты, видим, что Европе нечем особо гордиться. Экономический рост ЕС уже многие годы стагнирует, не идя ни в какое сравнение с развитием государств Азии, США и России. В таких условиях, не будучи подтвержденными на практике, напыщенные заявления об "универсальных европейских ценностях" остаются всего лишь декларациями в духе присной памяти заявлений о "превосходстве социалистической системы". Сами европейцы признают, что ЕС нуждается в серьезных реформах, однако евроинституты предпочитают поучать других.
Своим отчетливым "нет" на референдуме французские избиратели дали "по зубам" не только евробюрократам, но и теории о превосходстве "европейских ценностей". Тем не менее битва не окончена, опасность увлечения новейшим европейским мифом сохраняется. Многие опьяненные этой новой идеологией предпочитают не замечать, что со временем она вполне способна превратиться в тоталитарную. ЕС - это фактически новый СССР с той существенной для русских разницей, что строится другими нациями и русские не могут претендовать на то, чтобы стать там ведущей силой. Неужели народ, столь пострадавший от увлечения утопией марксизма, теперь позволит увлечь себя новой идеологической обманкой?! Думаю, что нельзя позволить нации, едва оклемавшейся от одной серии социальных экспериментов, быть втянутой в новую их череду. Апологеты "объединенной Европы" стремятся внушить публике ощущение "конца истории", какого-то великого прорыва европейского человечества в "гуманистические дали", за которым неизбежно должен последовать "золотой век". Однако да оставит розовые мечты всяк входящий! Мы достаточно "накушались" ими в СССР...
Примечания:
1 В ходе выборов президента Украины (2004-2005) мы было подумали, что европейские требования проводить переголосование до тех пор, пока не будут получены устраивающие результаты, является проявлением двойных стандартов. Ничуть! В Европе, оказывается, этот политический стиль уже стал мейнстримом.
2 По словам президента Франции, европейская конституция - "попытка сделать глобализацию гуманной". Однако, отдав дань политкорректности, Ширак разоткровенничался перед соотечественниками и признал, что речь идет вовсе не о "гуманности", а простой конкуренции, заявив, что объединенная Европа получит лучшие шансы отстаивать свои конкурентные позиции на мировой арене в соперничестве с США, Японией, Китаем и Индией без того, чтобы менять свою "социальную модель" (читай - без того, чтобы создавать угрозу позициям европейской бюрократии).
3 Упоминание ислама в европейском контексте необходимо, поскольку ислам в конце ХХ века прочно вошел в европейские реалии, хотим мы того или нет.
4 Расовый аспект достоин разбора, коль скоро уж ведущие теоретики ориентации на Европу настаивают и на "расовой общности" русских и европейцев, см. http://en.rian.ru/analysis/20050526/40424525.html.
5 Советскую "политическую целесообразность" теперь (политкорректно) называют "политкорректностью". На самом-то деле "политическая целесообразность" в понимании определенных шагов для замораживания социальных конфликтов - советское изобретение, позаимствованное китайцами и переведенное американцами как "political correctness".
6 О неустойчивости русской самоидентификации говорят уже споры о том, называть ли русских русскими или россиянами. В результате слово "россиянин" может не привиться, как не привилась "новая историческая общность советский народ", однако слово "русский" может быть окончательно изгнано из официального употребления, - процесс, который уже идет. В международном политическом языке, кстати, "русский" и "россиянин" обозначаются одним словом, и в этом никто не находит проблемы.