Чего мы боимся, утром отправляя детей в школу и в вуз? Этот вопрос стал возникать у многих после недавнего кошмара в Политехническом университете штата Вирджиния. Впрочем, нас успокаивает то, что у них - свои проблемы, а у нас - свои (у нас-то, слава Богу, запрещена свободная торговля оружием). Однако разница между нами и ими не так велика, как хотелось бы.
Родители во все времена волнуются за жизнь детей. Это - нормальное человеческое состояние. Но ХХI век ознаменовался целым рядом катастроф, начиная с чудовищных, ни с чем не сравнимых терактов и кончая техногенными и климатическими. В такой ситуации сознание родителей неизбежно становится катастрофическим.
Чего боимся мы? Да всего: тех же пожаров и терактов. Того, как ребенок доберется до школы и вернется из нее (одиннадцатиклассника Гошу из нашего двора насмерть сбила машина, когда он, выйдя из школы, по наземному переходу пересекал Ленинградский проспект). Как пройдет переменка (дочку моей однокурсницы на переменке сшиб мальчик, на дикой скорости летевший по лестнице; в результате - тяжелейшее сотрясение мозга). О дедовщине в школе можно не говорить - и так всем понятно: эта проблема в большей степени волнует родителей мальчиков. А психологические стрессы, которые переживает ребенок? Произвол некоторых учителей, необъективные оценки, непродуманное слово в переходном возрасте, бывает, доводят до суицида. Добавим непомерные перегрузки, которые испытывают те "ненормальные" школьники, которые действительно честно учатся.
Ситуация неравенства тоже волнует российских родителей (и рикошетом - детей). Она дает знать о себе даже при сборе денег на многочисленные школьные нужды. Недавно мальчик из Питера покончил с собой из-за того, что учительница требовала сдать на что-то деньги, а его семья не могла.
Кстати, по мнению московского американца Марка Эймса, бойня в Вирджинии вызвана именно стрессом из-за имущественного расслоения, которое растет в США уже четверть века. Других причин, по его мнению, нет: "Америка кипит яростью. Этот стресс, это напряжение со временем передались и американским школам, где дети испытывают постоянное давление со стороны родителей, которые хотят быть уверенными, что будущее их ребенка в этом перенапряженном мире не будет ужасным" ("Русский Newsweek", 23.04.07).
Наконец и мы хоть в чем-то достигли уровня Америки: и у нас теперь нечеловеческое давление на ребенка (учись, иначе будешь нищим) связано именно со страхом родителей за его будущее. Это напряжение способно перерастать в ярость к тем, кто способнее, успешнее, богаче. И здесь вовсе не обязательно иметь свободный доступ к оружию: русский человек найдет и более простые способы "борьбы".
Вот и получается, что в итоге проблема неравенства - наиважнейшая для нашего образования. Она и может стать первопричиной страхов родителей. Увы, страхов на далекую перспективу.
От редакции: Пытаясь понять, возникла ли в нашем обществе тревога после недавней бойни в американском университете, РЖ обратился за комментарием к психологам Александру Асмолову и Марине Аромштам, директорам школ Ефиму Рачевскому и Александру Тубельскому, декану философского факультета МГУ Владимиру Миронову и главе Комитета по образованию Мосгордумы Евгению Бунимовичу.
"Русский журнал": Чего могут бояться родители российских школьников и студентов? Можно ли говорить о полной безопасности наших детей?
Александр Асмолов, психолог
Беспокойство родителей о безопасности своих больших и маленьких детей - это вполне нормальное явление. Родители волнуются, когда дети пребывают в стенах школы, и особенно - я делаю на этом особый акцент - в местах большого скопления людей. Множество данных подтверждает, что наибольшая агрессия наблюдается именно в таких местах. Но куда больший процент агрессии отмечается в семье, чем в школе. Я делаю на этом особое ударение. Прежде всего нужно обеспечить безопасность детей в своих собственных домах, в своей собственной семье.
События, которые происходят в США, случаются там не первый раз и, безусловно, получают отклик, однако идентификации с ними у нас не происходит. Не стоит бояться того, что и у нас произойдет нечто подобное, это событие не станет причиной роста тревожности в России. Вряд ли в связи с этим мы зарегистрируем особо сильные волны на барометре социальной напряженности. Такие события вызывают удивление, интерес, огорчение, в ряде случаев - сопереживание, но не вызывают волну тревоги. Америка - там, далеко, это точно так же, как события, происходящие в виртуальной реальности, на экране телевизора.
И наконец, последнее. Основа безопасности ребенка в школе - это создание норм толерантного поведения в обществе. Пока в нашем обществе задействованы программы обучении и воспитания, в центре которых стоит конфликт, его развитие, вероятность агрессии и экстремального поведения со стороны детей и подростков будет оставаться высокой.
Ефим Рачевский, директор центра образования #548 "Царицыно", г. Москва
Конечно, нельзя, отправляя детей утром в школу, считать, что они в полной безопасности. Бояться надо того, что дети неправильно переходят дорогу. Три дня назад у меня шестиклассник попал под машину, когда неправильно переходил улицу. Надо бояться дороги как таковой, потому что масштаб некомпетентности московских водителей, их хамство перешагнули всякие границы. Это действительно опасность номер один, потому что, как известно, на дорогах России гибнут ежегодно около 40 тысяч людей. Вторая опасность - подцепить заразу в общественном транспорте. Третья опасность - аналог того, что случилось в США, - я думаю, маловероятна в нашей стране, особенно в крупных городах, хотя бы по той причине, что в России в отличие от Соединенных Штатов запрещено свободное ношение оружия. У нас более вероятно иное - драки, всевозможные надругательства больших над маленькими, но это нетипичное и неявное явление. Конечно, еще есть опасность пострадать от бездарного педагога, но это немного другая тема. А то, что касается трагедии в штате Вирджиния... У меня не укладывается в голове одна простая вещь (я в прошлом служил в армии, командовал ротой) - я не понимаю, как можно застрелить из пистолета 32 человека. Это очень сложно сделать. Может быть, мы не про все знаем...
Что касается уровня охраны наших школ. Я уже лет десять не был в американских, но могу сравнить с английскими: наши школы охраняются намного слабее, чем в Англии. Но совершенно точно, что наличие охранника в школе, какими бы они ни были, снижает вероятность проникновения чужих, что существенно. Может быть, снижает пожароопасность - у нас же по гибели в пожарах детей гораздо более существенная статистика, чем от огнестрельных ранений. Поэтому охрана в школах нужна не как профилактика терроризма, а в большей степени как защита от тех бытовых опасностей, которые подстерегают каждого человека.
Александр Тубельский, директор "Школы самоопределения", г. Москва
Нет, конечно, говорить о полной безопасности детей в современных условиях нельзя, несмотря на то, что теперь в школах есть охрана и в некоторых даже видеонаблюдение. Но дети передвигаются по улице, улицы полны неожиданностей. Там есть, например, группы молодых людей, называющих себя скинхедами. Недавно у меня семиклассника избили за то, что он рэпер, а они - скинхеды. Возле нашей школы построили замечательную площадку, но никто за ней не смотрит, там появляются пьяницы, криминальные элементы. Милиция, пока ее не вызовешь, никакой превентивной работы не ведет. Поэтому до безопасности еще далеко.
Я думаю, что в нашем обществе не возникло тревоги в связи с событиями в штате Вирджиния отчасти потому, что у нас так устроено сознание: ну, это в Америке, там всегда кого-то линчуют или убивают. Но ведь у нас давно уже примерно то же самое. Ну и в связи с тем, что развернута определенная идеологическая кампания против США, слышно некоторое злорадство, что, дескать, у них еще и такое, так им и надо. Но от тех событий мы далеко.
Наши же родители больше боятся отпускать детей в школу, потому что по дороге им могут встретиться всякие опасности. Я уже не говорю о том, что в связи с новым законом о психиатрической службе, а тем более сейчас весна и обострение, появляется очень много больных людей.
А вот угроза терроризма сейчас ушла на второй план. Правда, из-за нее наши школы стали более закрытыми и даже родителей порой не пускают к своим детям.
Владимир Миронов, декан философского факультута (МГУ)
Студентам в нашей стране угрожает то же, что и всем людям. Единственное, что нас отличает от США, - то, что у нас нет свободного ношения оружия, нет и законной продажи, хотя, к сожалению, эта проблема решаема. А ведь подобная волна насилия прокатилась не только в США. В Германии, к примеру, тоже. Беда тут еще и в том, что эти процессы подвержены некоторой моде. Эти трагедии появляются друг за другом, серией. Поэтому такие угрозы существуют, и я не думаю, что здесь наша страна отличается от других, хотя пока у нас ничего подобного не происходило. Конечно, это связано и с тем, что в некоторых странах Европы и в США существует свободная продажа оружия, это увеличивает вероятность подобных случаев. Но в принципе никто от этого не застрахован.
Что касается обеспечения безопасности в МГУ, то это палка о двух концах: когда руководство начинает принимать меры по обеспечению безопасности, то оно получает упреки в тоталитарном режиме. Мы не устанавливаем камеры, а это плохо, потому что сегодня только камеры могут, по крайней мере задним числом, увидеть человека, который совершил нечто. Но когда мы устанавливаем камеры, студенты часто говорят: а нам это не нужно, это вмешательство в нашу личную жизнь. И никто даже не задумывается, что в Англии эти камеры стоят даже в уборных. И ведь действительно есть такая вероятность, что ситуация опасности навязывается нарочно, чтобы использовать и такие формы контроля. Поэтому проблема очень сложная. В МГУ сейчас работают охранные фирмы, они в основном стоят на входе, организуют проверку этажей, а Главный корпус охраняет милиция. И пока после истории с пожаром у нас не было серьезных ситуаций.
В этом кроется противоречие, так как мы переходим из одного мира в совершенно другой. Человеческая культура к этому не готова. Когда-то во многих европейских университетах одним из важных принципов было недопущение в стены людей в форме - будь то военной или полицейской. Университет рассматривался как автономная свободная структура. Как быть? С одной стороны, это очень хорошо. Но с другой - мы прекрасно понимаем, что злодеи используют эти слабые места. И, по большому счету, нет никакой гарантии ни в милиции, ни в камерах... Это похоже на смену климата - нравится нам или нет, но нам придется научиться жить в таких условиях. В то же время не нужно эту проблему раздувать, ведь в автокатастрофах людей гибнет гораздо больше, чем в таких случаях.
Евгений Бунимович, глава Комитета по образованию Мосгордумы
Наша ситуация отличается от американской, у нас гораздо более опасными являются следующие позиции: во-первых, у нас наблюдается при сокращении малолетней преступности рост жестокости. Сейчас очень популярны съемки жестокостей в отношениях друг с другом на камеру мобильных телефонов. Мне кажется, это крайне опасное проявление, и не очень понятно, какие меры тут помогут. Что касается студентов, то опасение вызывает полукриминальная ситуация, которая образовалась в общежитиях, и всякого рода межнациональные, межэтнические, явно разогреваемые взрослыми конфликты.
Если во время путчей 1991-1993 годов очень мудро молодежь не привлекалась, то сейчас, наоборот, их всячески раскручивают на всяческие шествия, привозят из всех регионов, накручивают, накачивают и т.д. То есть имеет место сознательная политическая эскалация взрослыми по отношению к молодежи.
Эта эскалация жестокости идет не только у нас, она идет по всему миру, поэтому ситуация в Вирджинском университете может повториться где угодно. Эскалация жестокости идет одновременно со стрессом, одиночеством, некоммуникабельностью людей. Ведь соседи этой корейской семьи говорили, что все было хорошо, все мило здоровались, но реально никто никого не знает. То есть, с одной стороны, все живут все ближе и ближе друг к другу, а с другой стороны, все хуже и хуже друг друга знают.
Что касается охраны учебных заведений, то у нас в какой-то момент везде поставили охранников, починили заборы, сделали "тревожную кнопку". Я считаю, ни одна из этих мер ничего не гарантирует, но все они вместе эффективны, потому что, как говорят специалисты в этой области, ставка не на то, что это всех защитит, а что преступники всегда ищут там, где послабее, и любая лишняя преграда действует. Да и в вузах охрана в основном достаточная, тем более что у нас нет такой университетской автономии и милиция чувствует себя там вполне свободно. Мне это не очень нравится, но, наверное, с точки зрения безопасности это лучше.
Марина Аромштам, психолог
Совсем недавно, когда какой-то американский школьник принес в школу оружие и кого-то застрелил, мне так же позвонили и стали спрашивать, как можно оценить подобную опасность в наших школах и связано ли это с полной деморализацией молодежи. Когда мы оправляем детей в школу или в институт, мы, безусловно, должны чего-то опасаться, но эти опасности другого рода. Они, естественно, не связаны с огнестрельным оружием, но они могут быть, например, связаны с драками, которые происходят не на территории школы, а выносятся за ее пределы, но являются при этом последствиями школьных конфликтов. Они могут быть связаны с тем, что ребенок подвергается унижениям и преследованиям, которые совершенно не фиксируются взрослыми и о которых он не рассказывает. К примеру, он спускается в школьную столовую, а у него отбирают завтрак или плюют в чай, а он никому об этом не говорит. Но для того, чтобы ребенка от этого защитить, об этом нужно знать. А это случается, как правило, не в начальной школе, а в подростковом возрасте, когда дети отнюдь не все рассказывают родителям, пробуя выживать самостоятельно. Иногда эти ситуации вскрываются слишком поздно, когда ребенок уже впадает в депрессию или случается драка с серьезными последствиями. Все это бытует в наших школах.
Что касается боязни терроризма, то понятно, что после Беслана все какое-то время пребывали в ужасе, но он не был конкретно связан с тем, что "вот я отправляю своего ребенка в школу". Он был связан с тем, что люди стали бояться отпускать детей в дальние поездки, в походы. Эти напряжения возросли, но ясно, что первое время все переживают очень сильно, потом страхи и запреты ослабевают - и остается то рутинное, что есть всегда. Например, недавно я ездила в командировку в Удмуртию по национальным школам и детсадам и столкнулась там с еще одним страхом. Там есть этнические группы. Когда выясняешь, почему родители, которые в третьем поколении не говорят на этническом языке, отдают своего ребенка в этническую группу, то они поначалу стесняются об этом сказать, но потом говорят, что родители боятся оскорблений на национальной почве. И это очень острый страх, присущий всем городам.