Теплая наука в борьбе с глобальным потеплением

(Рецензия на книгу: Mann M. Power in the 21st Century. Conversations with John A. Hall. Cambridge: Polity Press, 2011. Впервые опубликована в альманахе «Труды РАШ» №13, М.: 2013.)

Майкл Манн является одним из ведущих западных социологов, до сих пор мало известным в России. На русском языке были опубликованы лишь несколько интервью: «Демократия вместо этнократии», «Новый "креативный" сектор не создает достаточного количества рабочих мест», статья «Нации-государства в Европе и на других континентах» в сборнике «Нации и национализм» (М.: Праксис, 2002) и реферат статьи «Глобализация и 11 сентября», представляющей собой расширенную и исправленную версию лекции, прочитанной М. Манном в РГГУ (Москва) 24 сентября 2001 года.

М. Манн начал свою исследовательскую деятельность в Великобритании, изучая проблемы рабочего класса (в частности, им посвящена книга «Сознание и деятельность западного рабочего класса» 1973), однако затем он обратился к более общей социологической теории, начав писать свой главный труд, «Источники социальной власти», ставший тетралогией. Первый том, имеющий подзаголовок «История власти с начала до 1760 года нашей эры» (1986), принес М. Манну большую известность, и он переехал в США, где занимается исследованиями и преподаванием до сих пор. В своей тетралогии, последний том которой вышел в 2013 году, М. Манн выдвигает концепцию четырех источников власти: политической, экономической, идеологической и военной, и рассматривает всю историю человечества вплоть до наших дней через призму динамического соотношения этих источников. Эта теория помогает пролить свет на сложные проблемы человеческой истории, такие как возникновение великих цивилизаций, возвышение и падение Рима, превращение враждующих европейских государств в великие державы и т.д. Второй том, «Возникновение классов и национальных государств, 1769–1914», вышел в 1993 году, а заключительные книги, «Глобальные империи и революция, 1890–1945» и «Глобализация, 1945–2011», были изданы в 2012 и 2013 годах соответственно.

Помимо работы над этим фундаментальным теоретическим и историческим трудом, занявшей несколько десятилетий, Манн часто обращался к злободневной проблематике ХХ и XXI веков. Это, прежде всего, дилогия «Фашисты» (2004) и «Темная сторона демократии: объяснение национальных чисток» (2005), в которых Манн стремится не столько заклеймить эти явления, сколько понять то, каким образом обычные люди вовлекаются в соучастие в чудовищных преступлениях. Также актуальной проблематике посвящена книга «Непоследовательная империя» (2003), в которой резкой критике подвергаются действия США в «войне с террором» и в целом имперские притязания этой державы. Отметим, что, резко критикуя действия США, Манн с гордостью называет себя американским гражданином и полагает, что Соединенные Штаты «остаются самой важной либеральной демократией в мире, даже ухудшаясь изнутри» [56; в квадратных скобках указывается страница книги].

Рецензируемая книга, «Власть в XXI столетии. Беседы Дж. Холла с М. Манном» представляет собой диалоги Джона Холла, профессора сравнительной исторической социологии университета Макгилла (Монреаль, Канада) с Майклом Манном, в которых происходит достаточно свободное обсуждение различных проблем, касающихся как социологической теории в целом, так и сложностей, которые стоят перед современным миром (экономический кризис, изменения в геополитической власти, национальные отношения, локальные войны и проч.), а также много внимания уделяется угрозам, которые могут возникнуть в будущем (глобальный экологический кризис), что делает эту книгу особенно интересной для широкого читателя, озабоченного той ситуацией, в которой мы все находимся.

Манн считается «левым» мыслителем, однако на Западе слово «левый», особенно по отношению к академическому истеблишменту, чаще всего означает не коммунистические взгляды, а социально-демократические. Манн с интересом относится к социальной теории Маркса и работам ряда современных марксистов (это прежде всего Иммануил Валлерстайн, Джованни Арриги или Дэвид Харви), однако решительно отмежевывается от марксизма, не столько потому, что коммунистическая практика ХХ века была связана с огромными жертвами – с точки зрения Манна коммунисты в конце концов научились обходиться без массовых человеческих жертвоприношений [21] – сколько из-за неизбывного экономического редукционизма, свойственного марксизму как таковому, что радикально противоречит подходу Манна, выделяющего четыре различных и несводимых друг к другу типа социальной власти. Следует заметить, что к другим направлениям современной социологии Манн относится еще более критически.

Структурный подход, предлагаемый Манном, позволяет предложить объяснения многих социальных явлений, которые кажутся аномальными, иррациональными. Например, возникновение мировых войн, гонка ядерных вооружений, этнические чистки. Именно сложное сплетение явлений, протекающих в различных типах социальной власти, вызывает события, которые не вписываются в рамки рационального объяснения исключительно экономического или исключительно политического поведения. Так, теория циклов предполагает, что экономике капитализма свойственны чередования периодов спада и роста, а также колебания между доминированием рынка и доминированием государства (циклы Карла Поланьи). Однако эта теория может объяснить только «нормальные» колебания; экстраординарные события, вроде Великой Депрессии или того большого спада, который происходит сейчас, выходят за пределы этой кривой и нуждаются для своего объяснения в привлечении других источников власти. Также теория циклов плохо подходит для прогнозирования будущего: для общества, нацеленного на развитие и прогресс, характерна новизна, внезапное возникновение неожиданных событий. Майкл Манн объясняет Великую Депрессию через совпадение важных структурных преобразований во всех четырех источниках власти. Равным образом противоположное Великой Депрессии явление большого бума можно рассматривать как совпадение пиков всех этих переходов [144].

Выделение четырех источников власти – это не только методологический постулат теоретической социологии, но и нормативное требование: разделение четырех видов власти это и есть, иными словами, суть плюралистической демократии. Неразделение этих источников создает проблемы для страны и общества, и, в конце концов, приводит к кризису, как это случилось в Советском Союзе, где «все четыре источника центральной власти были сплавлены в единственную партийную элиту, создавая абсолютную инверсию демократии» [53]. Также большую опасность составляет доминирование одного из этих источников, например, когда экономическая власть в США вторгается в политический процесс, поскольку возрастает «стоимость избирательных кампаний и степень финансирования обеих партий крупным капиталом и сильными профсоюзами взамен на благорасположение». То, что, согласно решениям Верховного Суда, корпорации должны иметь такие же самые права, что и отдельный человек, и их огромные расходы на выборы и кандидатов должны быть расценены как форма свободы слова, также свидетельствует о тревожащем влиянии капиталистической идеологии на правовую сферу [54]. Другой пример увлечения лишь одним истоком социальной власти – переход, осуществляемый Россией от государственного социализма к капитализму, при котором экономические способы производства расцениваются как первичные и самоподдерживающиеся, вместо того, чтобы создать предварительные условия, основанные на других источниках социальной власти. Напротив, Китайская коммунистическая партия, сохранившая политическую власть и управляющая переходом, достигла значительных успехов [24].

Различные виды социальной власти выделялись и ранее, например, Максом Вебером, последователем которого часто называют Манна (а Дж. Холл прямо именует его Вебером нашего времени). Наиболее оригинальное в подходе Манна то, что он выделяет военную власть как отдельный тип. Манн в первых томах своего труда «Источники социальной власти» много пишет о том, что военная власть играет большую роль в развитии различных цивилизаций, и в частности считает финансово-военное соревнование между многими маленькими государствами Европы ключом к «европейскому чуду» в период ранней современности. Война не только позволила европейцам выйти за свои пределы и завоевать большую часть мира, но и в самой Европе привела к народной мобилизации, выдвигающей требование «никаких налогов без представительства». Однако, в конце концов, милитаризм привел в двадцатом веке европейцев к геополитическому краху [39]. В настоящее время война не может предложить нам ничего позитивного, за исключением нескольких случаев, когда она могла бы быть меньшим из двух зол. Манн оспаривает точку зрения, согласно которой военная промышленность вносит большой вклад в кейнсианский мультипликатор (военные расходы стимулируют расходы на добывающую промышленность, науку и т.д.), поэтому она необходима для развития экономики. В 1990е годы американские вооруженные силы были уменьшены почти на треть, и это не оказало никакого серьезного негативного воздействия на экономику [35].

Обращаясь к проблематике нашего времени, Манн прежде всего выделяет две проблемы – продолжающегося экономического кризиса и геополитических изменений (в частности, изменения политической роли Америки). Манн видит причины текущего кризиса, а значит и средства противостояния ему и другим возможным кризисам, не только в сфере экономики. Капиталистическая экономика, настроенная на погоню за прибылью, не имеет встроенных механизмов, препятствующих кризисам. Для решения кризиса необходимы политические решения, увеличение государственного регулирования экономики, а также отказ от господствующей неолиберальной идеологии (или, вернее, парадоксальным образом неолиберально-консервативной, поскольку чистый неолиберализм оказывается нежизнеспособным и должен сочетаться с консерватизмом). Манн подчеркивает, что многие успехи капиталистического общества связаны с активным регулированием, а не являются результатом чистого рынка: «существует длинный ряд исследований, от Дитера Сенгааса через Линду Вайсс и Джона Гобсона к Ха Джон Чангу и Атулу Коли, показывающий, что успешное экономическое развитие, возможно за исключением восемнадцатого и девятнадцатого века в Великобритании, никогда не было полностью результатом свободного рынка. От ранней Германии и Соединенных Штатов до Японии, Восточноазиатских тигров и Индии, все наиболее быстро развивающиеся капиталистические экономические системы обладали высоким уровнем правительственной защиты, стимулов и всеохватывающей координации» [21]. Так же и плановая экономика в СССР привела к наиболее быстрому росту ВВП вплоть до 60-х годов (другой вопрос – человеческие жертвы, перечеркивающие эти «успехи»), а в настоящее время быстро развивается китайская экономика, сочетающая капиталистические и плановые элементы.

Что касается геополитической роли США, то Манн негативно относится к империалистическим притязаниям Америки, особенно когда они выливаются в военное вторжение в другие государства во имя «борьбы с террором», однако он полагает, что до сих пор США поддерживает гегемонию во всех видах власти и едва ли утратит ее в ближайшее время. Несмотря на огромный долг США, мир слишком заинтересован в выгодах стабильной резервной валюты и будет вынужден поддерживать США. Китай мог бы «вытащить коврик из-под доллара» [148], но это нанесло бы огромный ущерб самому Китаю. В конечном итоге гегемония США будет преодолена – мир станет более мультиполярным, доллар сменит корзина валют, но происходить это будет очень постепенно, и мы не можем предположить, когда именно это произойдет.

Наиболее интересная часть книги посвящена разговору о том, что нас ожидает (и что нам угрожает) в будущем. Манн полагает, что повторение тех чудовищных событий, которые омрачали XX век, особенно первую его половину, маловероятно, поскольку они были порождены сложным соотношением причин. Едва ли могут произойти классовые революции, поскольку промышленный рабочий класс стал малочисленным и дезинтегрированным (в результате чего также оказывается невозможным осуществлять то нереволюционное давление на правительства, которое привело к процветанию социального государства всеобщего благоденствия, что печалит социал-демократа Манна). Также маловероятны войны мирового масштаба. Продолжаются национальные конфликты и этнические чистки, и не существует никакого быстрого и легкого решения этих проблем, этническая чистка распространена по всему миру, но в основном в малых государствах; крупные страны, которые затронула эта проблема, такие как Индия или Индонезия, научились справляться с ней. Аналогичная проблема в развитых странах – иммиграция, которую невозможно прекратить, так как эти страны не воспроизводят себя демографически. Если эту проблему не решать, то может возникнуть реакция правого толка. Проблемой также является увеличение затрат параллельно уменьшению доходов в развитых странах. Но эти проблемы при всей их сложности едва ли приведут к глобальной катастрофе. Возможность такой катастрофы, согласно Манну, по иронии судьбы является оборотной стороной процветания и прогресса, оплачиваемых ценой ухудшения окружающей среды. Хотя Манн подчеркивает, что он не является специалистом в сфере научного исследования экологии, однако он полагает, что большинство ученых уже считают общепринятым факт резкого антропогенного ухудшения окружающей среды. И эта проблема будет только усугубляться, поскольку развивающиеся страны, в первую очередь, Китай, увеличивают уровень загрязнений, но мы не можем осуждать жителей этих стран за то, что они стремятся жить по тем стандартам потребления, по которым живем мы. Меры, которые предпринимают правительства, совершенно недостаточны (а зачастую оборачиваются пустыми декларациями), поскольку уровень загрязнения опережает эти меры. Манн симпатизирует различным зеленым движениям, полагая, что они могут стать новой тотальной идеологией и в союзе с учеными смогут оказать влияние на правительства и на потребителя (а потребители ничуть не менее виновны в создавшейся ситуации, переломить которую можно лишь изменив образ жизни). Однако на вероятность и эффективность такого воздействия Манн смотрит пессимистически. Скорее всего, меры будут приняты только после того, как произойдут значительные изменения климата, затопления низменных земель (островные государства, Бангладеш), приводящие к массовой гибели людей и многомиллионным перемещениям. Однако ирония заключается в том, что пострадают именно самые бедные страны, в то время как мировой «Север» выиграет от глобального потепления, так как это улучшит условия для сельскохозяйственного производства. Так что развитые страны могут и в этом случае остаться глухими к бедствиям бедных.

Книга Манна, представляющая собой дружеский разговор, в котором позволительно, в отличие от чисто академического исследования, предаваться многочисленным контрфактическим размышлениям (что бы произошло в мире, если бы не было колониализма или двух мировых войн), четко выражать свою политическую позицию или страстно пророчествовать о будущем, безусловно, интересна как выражение ангажированного, недистанцированного взгляда ученого на те события, которые касаются каждого из нас, взгляда не бесспорного, но заставляющего читателя включаться в эти беседы, соединяющие социологическую теорию с живой социальной практикой современности. Эта книга яркий пример того, что сам Манн называет «теплой наукой» [165], заинтересованной и эмоциональной, в отличие от «холодной», якобы рациональной и отстраненной, но на деле служащей власть имущим. Возможно, в наше время, когда нам угрожает антропогенный экологической кризис, наука, играющая важную роль как в его возникновении, так и в возможности его преодоления, должна «потеплеть», чтобы воспрепятствовать глобальному потеплению.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67