Сын водяного

27 ноября Джими Хендриксу исполнилось бы 68

Черный человек чеканным шагом движется по взлетной полосе навстречу фантастическому опыту – такой образ возникает при первых тактах «Фиолетовой дымки». Особая походка, особое задание, особый звук. Зловещий и волнующий саундтрек. Могучее существо, готовое оторваться от земли: «Куда угодно, только бы прочь из этого мира!»

Одно время, как это бывает с подростками, Хендрикс увлекся живописью. Существуют десятки акварелей, нарисованные будущим великим магом электрогитары. Он будет покидать этот мир в горизонтальном положении – на носилках. Когда его выносили из подвала гостиницы «Самарканд», о существовании картин знали единицы. Гениальный левша угробил себя, проглотив девять таблеток лекарства Весперакс. Говорят, шарф на его шее (подобно Элвису он любил платки и шарфы) был затянут подозрительно туго.

«Мало ли в Америке наркоманов!» – восклицает персонаж венгерского фильма «Рыцари золотой перчатки».

18 сентября одним стало меньше. Сын Водяного (так перевел один простодушный поклонник «Voodoo Chile», а наивный перевод – самый верный) погрузился в собственную рвоту и не всплыл – элементарный пример злоупотребления.

«Джими бiльше не заграе» – гласил некролог в югославском журнале «Джюкбокс».

В одном его прикосновении к струне больше наглядного, действенного демонизма, чем в целом альбоме Роллингов «Satanic». Традиционный рок-н-ролл и ритм-энд-блюз проносятся, словно космические монстры – танцевать под них простому смертному не по силам. Чего стоит ржанье коней, домчавших колесницу Фаэтона до гибельной черты в финале Johnny B. Goode!

Чак Берри признавался, что обращение Хендрикса с его материалом вызывает суеверный ужас. Тем не менее, соблазн сыграть «как Джими» был велик, и с подмостков танцплощадок можно было услышать и Fire, и Wind Cries Mary вплоть до середины семидесятых. С помощью таких песен в репертуаре, зоны отдыха на «третьем камешке от Солнца» превращались в летающие тарелки.

Джими Хендрикс – это отчаяние людей с богатой фантазией, и отвага тех, кому не хватает воображения. В призрачных пейзажах портового Сиэтла (Самая живописная и емкая работа Хендрикса под названием «1983») угадываются очертания существ, которыми грезил Лавкрафт.

«Удовольствия – это лишь ступени», – пишет Хендрикс, посылая некой даме пакет с кокаином.

Ступени, уходящие под воду, в лабиринты морского дна.

«And down, and down, down». «Ниже, ниже, ниже ухожу…» – задумчиво напевает Сын Водяного. Словно предвидя дальнейшую судьбу.

Он ушел из жизни в доплатформенном шузняке, не дожив до костюмированных эксцессов глэмрока. Его «психомиражные» наряды донашивали отсталые от моды ПТУшники. Его богатырские открытия в области игры на гитаре развивали и совершенствовали скупой и точный Мик Ронсон, пышный и красочный Ронни Монтроуз, бравый вундеркинд Рик Дерринджер, лихой мачо Мик Ралфс. Близко знавший Хендрикса, основатель славных The Spirit, Рэнди Калифорния выпустит неактуальный для 1972 года, но весьма существенный для поддержания легенды альбом, полностью в духе Джими. Там будет все – и взлетная полоса, и странный призрак, бредущий походкой Водяного к вертолету. Рэнди Калифорния встретит смерть в морских волнах.

Фортепианное соло – вклад в All Along The Watchtower еще одного гениального утопленника (Брайена Джонса) остается в «сумеречной зоне» и по сей день. А музыкальным пропуском в сумеречную зону можно считать пьесу Jimi the Fox Барри Голдберга и Майкла Блумфилда (этого доконал Царь Героин).

А сколько маленьких мифов бытовало среди маленьких людей! Кто-то называл горное озеро в Армении, на берегах которого якобы установлен памятник Сыну Водяного. Девочка, пришедшая в школу после каникул, с самодельным значком («Это – мой Джими»), повзрослевшая и серьезная. Покойный басист Глафира, услышав с улицы рев мотоцикла, выглядывал в окно и с озабоченным видом сообщал: «Джими поехал!»

Сладостное ощущение полета и невесомости, даруемое на всю жизнь такими вещами как Drifting, Angel или Burning of the Midnight Lamp – абонемент на неземные аттракционы. Трогательный монолог пьяненького гитариста на «халтуре» про то, как он «снимал» Гимн США в прочтении Хендрикса. Джими играл его, когда народ расходился с Вудстока, почти как с районной танцплощадке в парке культуры и отдыха. Тот гитарист, стареющий хиппи-отшельник, верил, что добьется сходства с оригиналом при помощи тридцатирублевой педали-квакушки… Соблазн – верный признак магического совершенства.

Хендриксом вдохновляются и простецы-дилетанты, и профессиональные мошенники, виртуозы в понимании обывателей. 18 сентября сего года в сороковую годовщину трагической смерти, я совершенно случайно увидел паренька в майке с портретом Джими на углу проспекта Ленина и Красногвардейской… Кажется, и десять лет назад я видел ту же майку в том же месте. И сразу заискрили троллейбусные рога, слетев с проводов, раскачиваясь, словно вздыбленный гриф телекастера.

Две пьесы Хендрикса – Voodoo Chile и My Friend создавались без посторонних в студии. Гомон и аплодисменты записали и добавили поздней. Может быть, среди «натурального» шума где-то рождается необычная музыка. Музыка Космического Храма, о которой мечтал Джими. Возможно ли осуществить метаморфозу в обратном порядке – сначала хаос и гам, а за ними – болотная голова восстающего Водяного среди упругих фаллических камышей? Ведь в мощнейшей посмертной пьесе In From The Storm он хвастает с ноздревской бесшабашностью: «Я только что вернулся…»

Смерть Хендрикса была первой смертью западной звезды, которую я (и ребята моего поколения чуть постарше) воспринял осознанно, как личную утрату, как личное горе в детском сердце. Вспоминались Пушкин и Эварист Галуа, Веневитинов и Чаттертон. В современности как будто не было места для таких ранних смертей. Плюс наркотики. Вещь незнакомая, невнятная. Нас окружали только пьяницы. Один из них, выслушав мой рассказ о Хендриксе, подвел итог: «Все понятно – работал на износ».

И действительно – у молодого, богатого и востребованного, в общем-то, парня постоянно усталый вид. И взгляд – глаза приговоренного гвардейца из «Баллады Редингской тюрьмы».

Чез Чендлер (менеджер Jimi Hendrix Experience) будет внушать Нодди Холдеру: «Играй, занимайся! Джими даже в уборную ходил с гитарой!» Но случались и казусы – по пьянке Хендрикс оставил в такси готовую фонограмму альбома «Axis Bold As Love». Поклонники помнят, что этот диск начинается с разговора с пришельцем. Не только из иного пространства, но из иной эпохи. Блюз Red House, сыгранный задом наперед, останется блюзом – заклятием против немощи и страха.

Академических блюзов не существует в природе, также как не бывает академических истин. Молодые американские либералы хотели видеть «старых негров» в спецовке и рабочей кепке. Состарившись, это же поколение утверждает стандарты и правила, доводя их в академическом бешенстве до абсурда. Нечто похожее происходит у культурологов с городским фольклором СССР – специалисты решают, что хорошо, что плохо. А следом за ними – все кому не лень.

Хендрикс плохо вписывался в трафаретный образ афро-американца, куда более естественно он смотрится в Европе, где его талант признали и оценили раньше, чем на родине, в США. «Послами, не имеющей названья державы» называл людей этого рода Александр Галич.

Весь состав Experience на том свете: Down and down, and down I go. Почти как у Северного: «Я иду…а тебя все нет». Блюз – это тупик. Это – вокзал захолустья. Это бесконечное повторение пройденного под маской стилистической строгости. Это – ассортимент похоронного бюро.

Реально ли обнаружить в музыке Джими Хендрикса то, что ранее ускользало от восприятия? Те, кто не умеет ничего (или очень мало) видят в нем вешалку для хиппового шмутья (воротники и манжеты, похожие на сырые отбивные) и караоке песенки Hey Joe. Те, кто умеют слишком много, пытаются грубить, шлепая босыми ногами по желтым полам своих дач: «На редкость бездарный был покойник».

Тень Водяного пережила своего хозяина на сорок лет. В вышеупомянутой «кабацкой» балладе My Friend Джими признает, что кроме собственной тени у него нет никого. Тысячи незаметных личностей гибнут от одиночества, травят себя, пренебрегая дарованной жизнью. И не думают, что вместе с собой они губят единственного друга – свою тень.

А ведь он был романтик! Слушал, стоя за кулисами, Хампердинка со слезами на глазах. Восхищался The Walker Brothers. Умел понравиться белым девушкам из хорошего общества. И не замечал, что приближается к тайным координатам своей Атлантиды на смертельное расстояние.

Превосходный гитарист Робин Трауэр работает в сформированной Хендриксом манере без малого сорок лет. «Хендриксует» себе, остановив время в удобной и заслуженной нише. Ювелирные изделия с оттенком декаданса украсили гардероб суперзвезд помпрока (Фредди Меркури рисовал и продавал портреты Джими). Более тяжеловесные заготовки пригодились стадионным «мужиковствующим» ансамблям с усами.

Настал черед акварелей – красок, растворимых в воде.

Одна из работ юного Джими теперь украшает обложку диска «Valley of Neptune», и мы можем посмотреть на мир его усталыми глазами, пока автор слоняется по аллеям одному ему известного поселка Нептун среди водорослей и кораллов, в сопровождении увязавшейся Тени.

Исполняют ли на тамошней танцплощадке его композиции, нам не известно. Судя по качеству «Valley of Neptune» – Сын Водяного угодил туда из номеров «Самарканда» чересчур поспешно. Если бы шарф не был затянут так туго…

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67