Российская реальность как дообщественное состояние

Российское общество давно и часто описывается в терминах войны всех против всех. В наше время, хотя после 90-х прошло уже двенадцать лет, это настроение как минимум не ослабло, если не усилилось.

Журналист «АиФ» называет статью о ситуации в стране «тихая, ползучая гражданская война». Во многих заметных российских фильмах последних двух лет – «В субботу» (Александр Миндадзе), «Волчок» (Василий Сигарев), «Счастье мое» (Сергей Лозница), «Елена» (Андрей Звягинцев) – критики видят попытки рассказать о «тревожном состоянии», о «нарастающем параноидальном страхе перед невидимой опасностью», о «распаде социальных связей», «неспособности справляться с российскими реалиями».

Теории войны всех против всех предполагают два варианта. Или вы способны отказаться от установления порядка на основе силы, ограничить свои притязания (прежде всего на политическую истину и управление) и жить совместно с другими людьми по общим, равным для всех законам. Или вы продолжаете видеть в других людях врагов, доверяя лишь силе. В первом случае создают общества, в которых комфортно жить, во втором появляются церковная цензура, инквизиция и Варфоломеевская ночь или как вариант – кущевские бандиты, бутылки в задницах, репрессивные законы о митингах, НКО и клевете.

Есть разные концепции всеобщей войны как первоначального естественного состояния человечества. Двойственное впечатление, которое производит «Левиафан» Томаса Гоббса, вполне соответствует гражданскому противостоянию в Англии того времени. С одной стороны, он основывает монархию на общественном договоре. С другой, произвол абсолютной власти, который защищает Гоббс, больше похож на поведение людей в дообщественном состоянии враждебности. «Два трактата о правлении» Джона Локка, опубликованные через два года после Славной революции, лишены этой двойственности. Локк недвусмысленно и справедливо оценивает монарший произвол и монополию на власть как порок, характерный для поведения людей, еще не способных образовывать цивилизованное государство. К сожалению, сегодняшняя российская реальность описывается не теорией Локка, а теорией Гоббса. Ее можно сравнить с изменением поведения в мировой финансовой сфере в последние двадцать лет.

Когда фондовый рынок по-настоящему превратился в «дикие джунгли», где господствует право сильного? Не тогда, когда он был игрой в рулетку, где шансы, проиграть или выиграть, имели практически все, хотя конечно, в неравной степени. А тогда, когда были отменены различные ограничения и в результате или одновременно с этим возникли практики, позволяющие получать гарантированные доходы и избегать потерь. Появились хедж-фонды, скупавшие акции успешных предприятий. За короткое время из них извлекались максимальные выгоды, а затем выпотрошенные предприятия выставлялись на продажу. Могущественные финансовые компании приняли правила, которые давали им возможность всегда оказываться в прибыли независимо от того, что происходило с клиентскими деньгами.

Допустим, девяностые годы в России были классическим случаем «войны всех против всех», когда друг с другом соперничали различные центры власти. Стали ли нулевые периодом договора между государством и обществом? Нет. Естественное состояние, в котором по-прежнему находится российское общество, не исчезло, а трансформировалось. Разница свелась к тому, что вместо нескольких крупных соперничающих групп, появилась одна, что было названо стабильностью (прочие «заслуги» – высокая цена на энергоносители). Все остальное пребывает прежним. Отношения выстраиваются не по законам, а понятиям. Лояльность и покорность клану и его вожаку ценятся выше компетенции, эффективности и соблюдения законов. Те, кто совершает преступления и те, кто должен их предотвращать и за них наказывать, оказались на одной стороне. То, что выдавалось за победу государства в борьбе с олигархами и бандитами, в реальности обернулось приватизацией государства, его распределением по карманам частных лиц. Бандитизм и рэкет эпохи 90-х не исчезли, а получили возможность для более комфортного существования, стоит только стать частью политической и государственной вертикали. Не надо забывать, что лидер кущевских бандитов Цапок был местным депутатом от «Единой России», а губернатор Ткачев почитал его как «эффективного менеджера».

Гоббс следующим образом оправдывает абсолютную монархию: «Для безопасности, которую люди желали бы продлить на все время их жизни, недостаточно, чтобы они управлялись и направлялись единой волей в течение какого-то времени. Ибо хотя они и одерживают победу против иноземного врага благодаря своим единодушным усилиям, однако потом, когда общего врага уже нет или когда одна партия считает врагом того, кого другая считает другом, они в силу различия своих интересов должны по необходимости разобщиться и снова быть ввергнутыми в междоусобную войну».

Этот пассаж противоречит другим местам в «Левиафане», где Гоббс описывает монархию как результат договора людей, совместно отказывающихся от части притязаний ради интересов мира и самозащиты. Теперь оказывается, что монархия все еще остается естественным состоянием, при котором люди видят друг в друге опасных чужаков.

Это напомнило мне об аргументе, который Александр Морозов высказал несколько лет назад в личной беседе, когда он еще был «просвещенным государственником»: государство только и следит за тем, чтобы люди не поубивали друг друга. Это также похоже на довод, который власть использует, оправдывая нежелание вернуть свободные выборы: народ настолько неискушен и доверчив, что легко будет обманут бандитами и проходимцами.

Такой же аргумент (который, конечно же, был отговоркой) правоохранительные органы использовали, когда объясняли, почему они заключили под стражу девушек из Pussy Riot: если мы их выпустим, то их растерзают православные активисты. Действительно, довольно большая часть людей в ходе различных социологических опросов высказалась за уголовное наказание «кощуниц». Оказалось, что наиболее агрессивная часть общества – это также его наиболее духовная и нравственная часть. Это обстоятельство ставит под сомнение обычную логику российских консерваторов: поскольку кризис в том, что общество еще недостаточно морально, то выход из него в первую очередь должен заключаться в борьбе за нравственные устои.

Человеку, находящемуся в спокойном и доброжелательном расположении духа, вряд ли придут в голову мысли, что какие-то высшие ценности находятся под угрозой и нуждаются в настоятельной защите. Такие идеи и чувства скорее свойственны тем, кто находится в состоянии повышенной тревожности, ощущает враждебность окружающей среды, то есть пребывает в состоянии «войны всех против всех». Мы имеем дело с тем, что описывается марксистско-гегелевским понятием «превращенная форма» в одном из ее вариантов: то, что в обществе принимается за средство избавления от опасности, является самой опасностью, значимым типом поведения, характерного для общества в состоянии кризиса, искаженным самосознанием. Повышенное стремление обвинять в недостаточной нравственности характерно не для тех, кто социально здоров, а для тех, кто социально болен. Призывы преодолеть общественные недуги усилением борьбы за мораль подобны попыткам тушить пожар бензином.

Обычно считается, что во время кризиса моральное сознание людей снижается. На самом деле для таких периодов характерно сочетание двух крайностей. Аморальности – равнодушию, цинизму, корысти, приспособленчеству (которые, кстати, государство поощряет), сопутствует чрезмерное внимание к морали. Это сочетание крайностей хорошо иллюстрируют телевизионные ток-шоу. Их участники, все эти невыносимо крикливые тетки, показывают себя ярыми борцами за нравственность, готовыми негодовать по поводу незначительного проступка, и вместе с наслаждением смакуют подробности грязных аморальных историй.

Но разве не демонстрируют то же самое последние законы, которые их авторы, оправдываясь необходимостью повышения морали и защиты национального благополучия, направляют против тех, кто на самом деле является моральным, стараясь сделать жизнь лучше, не впадая в истеричные крики об опасности нравственного разложения.

Между тем события показывают, что Кремль не может полностью контролировать инициированную им патриотически-нравственно-охранительскую политику. Местные власти поступают исходя из привычной для них логики «на всякий случай». В Мурманске полиция на всякий случай запрещает традиционный велопробег, поскольку тот не был согласован, но никогда раньше и не согласовывался. Во Владивостоке как незаконную акцию разгоняют нескольких десятков мусульман, которые скопились перед входом в мечеть, поскольку мечеть просто не смогла вместить всех желающих посетить службу.

Запущенный властью охранительный реванш начинает жить собственной жизнью. Инициативы депутатов выходят за рамки первоначальных кремлевских планов. Внесенный Евгением Федоровым законопроект, наделяющий статусом иностранного агента СМИ, которые финансируются из-за рубежа, не вызвал восторга у его старших товарищей. Намерение Татьяны Москальковой ввести в УК статью о наказании «за действия, посягающие на честь и достоинство граждан, нравственные устои общества» явно является ее личной инициативой.

Путин хотел бы ограничить «оздоровление общества» сферой политики, не касаясь экономики. Он со смехом отклонил предложение директора Института мировой экономики Александра Дынкина провести расследование того, выводили ли компании в кризис активы за рубеж. Вряд ли он допустит что-то подобное.

Предложение Дынкина – знак того, что реакционный подъем со временем будет становиться все опаснее для режима. Сейчас Путин погасит начавшуюся подниматься слишком высоко волну борьбы за «вековые устои». Удастся ли ему это сделать, когда усилится экономический кризис?

Французская революция 1789 года не была антимонархической. Даже такие радикалы, как Робеспьер и Марат, были монархистами. Мало кто хотел смерти короля. Людовик XVI был казнен, потому что не отказался от солидарности с аристократией и стал представлять национальную угрозу.

Рано или поздно Путин окажется в положении Людовика XVI. Что он будет делать, когда от него потребуют разорвать связи с Тимченко, Ковальчуками и другой «компрадорской контрэлитой, грабящей российскую экономику»? Ведь это требование будет исходить от «патриотической и нравственной массы», «соли земли русской», а не только от «отщепенцев»-белоленточников.

Перед нами диалектика истории или диалектика политики. Более опасным для режима скорее окажется не первоначальная угроза – протестное движение, а ответная консервативная реакция на нее. Чем дальше, тем больше борьба с оппозицией будет становится для Кремля сложным делом, требующим большей осмотрительности и виртуозности. Возможно даже, что у него нет иных вариантов, кроме как продолжать топтаться на площадке осторожных и непоследовательных репрессий и предупреждений, которую он осваивал последние несколько месяцев.

* * *

Иногда появляются мысли, которые не тянут на статью, но все же должны быть изложены.

Закон не только наделяет НКО особым статусом, но также требует, чтобы они обозначали себя «иностранным агентом» в каждом своем публичном действии. Как правило обращают внимание на то, что слово «агент» ассоциируется со «шпионом» и даже «врагом». Реже обращают внимание на более важное обстоятельство: политика, заставляющая группу людей выделять себя особым способом, неважно какие коннотации он вызывает, является репрессивной. Это напоминает о холокосте.

Защитники закона говорят: а что такого страшного в слове «агент». Ведь у нас есть страховые агенты и спортивные агенты. Но ведь так мог бы ответить и какой-нибудь нацист: а что такого страшного, если евреи повесят на одежду шестиконечную звезду, ведь всем известно, что звезда Давида является знаком еврейской нации, неужели евреи так стесняются своей национальности.

Король Дании Кристиан X не носил желтой шестиконечной звезды. Он только предупредил, что его семья сделает это, если оккупационные власти прикажут датским евреям выделять себя такими знаками. Однако почему бы не представить себе, что приказ был издан, король Кристиан выполнил обещание и к нему присоединились честные датские люди. Почему бы честному русскому человеку не поступить подобным образом в знак солидарности с одними из лучших граждан России, которых подвергли дискриминации.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67