Пятый элемент

Древнее искусство

" Отнюдь не безопасное дело - отправлять и принимать большое количество послов... И за одного посла, которого нам присылают наши враги, я бы им послал взамен двух", - так формулировал Филипп Коммин, главный дипломат французского короля Людовика ХI, свое профессиональное кредо. Когда-то римский папа назвал флорентийских дипломатов, верно служивших католической Европе, " пятым элементом", намекая на их универсальность.

Как и подобает "пятому элементу", один умелый дипломат часто оказывался способным заменить целую армию солдат. Среди представителей этой древнейшей профессии Данте, Петрарка, Боккаччо, Макиавелли и Гвиччардини. То, что дипломатическое искусство в руках врагов может оказаться страшнее атомной бомбы, - ни для кого уже не секрет. Что уже говорить о друзьях?.. И теперь суверенные государства тратят все более значительные средства, чтобы не дать этому оружию затупиться, старательно оттачивают его в своих тайниках.

Российская дипломатия времен империи была прилежной ученицей дипломатий византийской и западноевропейской, вознесших эту науку в ранг высокого искусства. Все эти методы разводки, обольщения, лицемерия, предательства, подкупа и шпионажа были старательно изучены и доведены постоянными упражнениями до виртуозности. Между тем и в современной российской дипломатии официально наступило время учёбы и ускоренного пересмотра внешнеполитических стратегий. В июне этого года президент прямо потребовал от дипломатического корпуса и МИДа подготовить обзор предложений по пересмотру внешней политики государства.

Кое-что, как оказывается, уже сделано. " России нечего делить с другими государствами, кроме совместной ответственности за наше общее будущее" - на такой мажорной ноте прошла встреча министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова с журналистами, посвященная итогам уходящего дипломатического года. На ней, кроме обычной отчетности, министром были представлены некоторые моменты того, как российская политика может выглядеть в самом ближайшем будущем. Российский МИД, совсем недавно выглядевший рассыпающейся от недофинансирования окаменелостью, начинает, как кажется, обретать новую жизнь.

И вот уже слышны признаки новых веяний. Покончено наконец-то с сомнамбулическим тиражированием фразы, набившей оскомину уже не одному поколению: " Мы придерживаемся неизменной внешней политики...". Вообще-то, выражение "неизменная внешняя политика" - оксюморон в принципе, поскольку политика вообще - это главным образом искусство изменений и направления этих изменений в выгодное русло. То есть, политика сама по себе есть процесс изменений, и любая попытка заморозить, закрепить навечно статус-кво означала бы отрицание политики самой по себе и заявку на поражение.

Из этого следует, что любое объявление "неизменности курса" означает в лучшем случае пропагандистскую уловку, если только не б ольшую глупость. Не говоря уже о том, что такое заявление и по форме выглядит как советско-ельцинский анахронизм? Неизвестно, насколько глубоко верили прежние капитаны российской внешней политики в свои собственные слова, но их упорная декларация "неизменности" своего стояния в потоке быстротечной международной жизни напоминала горделивое повторение: " Мы были, есть и хотим навсегда остаться тупыми равнодушными чиновниками! Ничто в мире не способно сдвинуть нас с мертвой точки".

Вместо этого Лавров теперь весьма благоразумно провозгласил совсем другое: " Надо меняться всем и менять собственное представление о мире, сверять эти представления с реальностью". "После окончания "холодной войны" прошло примерно 15 лет, разумеется, точки отсчета могут быть разными, но по всем меркам пришло время определяться, куда же международное сообщество должно двигаться дальше, преодолевая наследие "холодной войны" - добавил он. Тут более ехидный комментатор наверняка заметил бы, что мир и после окончания "холодной войны" меняться не переставал, даже совсем наоборот. А посему, кроме преодоления наследия собственно "холодной войны", не заняться ли МИДу преодолением наследия периода после окончания "холодной войны"?..

Новый всепобеждающий рейтинг

Выступление Лаврова включало немало и других элементов новизны. Так, среди прочего Лавров в своем выступлении упомянул последнюю работу коллектива общественников и международников под названием "Политический атлас современности". В ней впервые в России сделана попытка применения собственной методологии составления международного рейтинга, конкурирующего с западными. Как указывают авторы, в отличие от одноразмерных западных методик выбрана многопараметрическая статистическая модель сравнения на полном спектре современных государств. Авторы сами признают, что западные рейтинги их не удовлетворяют, и настало время подойти к вопросу оценки России в мире со своим собственным, а не навязанным кем-то другим "аршином".

А то ведь как: обмерит тебя сосед своим аршином, да и докажет, что ты - верблюд? Что уже говорить об измерении общим аршином России! Давно доказано, что это из области невозможного. И действительно, разнообразные рейтинги, составляемые на Западе, редко "балуют" Россию высокими ранжирами. Речь идет о таких известных рейтингах, как "рейтинг политических и гражданских свобод" Freedom House, "индекс коррумпированности" Transparency International, "индекс недееспособных государств" фонда журнала "Peace & Foreign Policy Magazine", "индекс свободы прессы" организации "Журналисты без границ", рейтинг "глобальной конкурентоспособности" Мирового Экономического Форума и др.

Иногда даже непредвзятому наблюдателю кажется, что в западных рейтингах методология выбрана так, чтобы Россия предсказуемо оказалась в одной компании со странами Третьего мира, зато страны Запада, даже самые ничтожные из них, - неизменно занимали бы ведущие места в "группе лидеров". Совершенно очевидно, что такие результаты наносили непоправимый ущерб международному имиджу России, плодя негативную мифологию вокруг России и русских, подрывая веру в перспективность сотрудничества с Россией в самых разнообразных сферах. Такое положение дел не могло не служить неиссякаемым донором депрессивных настроений в самой России. За полтора десятилетия антироссийские предрассудки, взращенные на наукообразных рейтингах, наверняка нанесли осязаемый ущерб и хрупкой российской экономике. Преодолеть эти опасные заблуждения было невозможно, не предложив своего собственного рейтинга. И действительно: как только составлением рейтингов профессионально занялись в самой России, место, занимаемое Российской Федерацией в мире, резко подскочило...

Самым важным (и очевидно приятным) выводом исследователей оказался следующий: при проведении кластерного анализа результатов Россия оказалась в "главном кластере" вместе со всего двумя государствами: США и Китаем, формируя по потенциалу своего международного влияния так называемый "суперклуб". При этом Россия расположилась в этой группе ближе к США, чем к Китаю. Авторы делают лестный для страны вывод, что во всем мире только считанные государства (члены "суперклуба") обладают выраженной мотивацией, направленной на расширение своего мирового влияния. Наконец-то у россиян появилось научное обоснование их веры в "Великую Россию"...

Интересен и другой вывод исследователей, касающийся не только России: " Самое серьезное препятствие на пути обеспечения качества жизни - внешние и внутренние угрозы", а не "отсутствие демократии". Положительная статистическая связь демократии с высоким уровнем жизни менее выражена, чем отрицательная связь уровня жизни с уровнем угроз. Тем не менее укрепление демократии в определенной мере способствует повышению благосостояния, считают авторы, хотя непонятно, как это можно доказать, исходя из выбранного метода наблюдения. Одних только статистических корреляций для определения наличия причинно-следственной связи и её направления явно недостаточно. Как ранее утверждалось рядом других авторов, демократия в мире все ещё может быть "сопутствующим феноменом" высокого уровня достатка.

Авторы исследования затрагивают эту тему в связи с актуальностью путинского курса на "укрепление государства". Можно предположить, что это делается не без скрытого намерения оправдать соответствующие усилия президента, указав на их совместность с "демократическими устоями". Идя далее, со ссылкой на Хантингтона в одной из статей-отчетов авторы констатируют, что сильное государство (ассоциации: "путинская вертикаль") может быть как в стране с недемократической, так и с демократической (читай Россия) формой правления. При всей очевидности данного вывода бросается в глаза то, что ученые обратили на него внимание только после появления соответствующей инициативы наверху...

Впрочем, ценность представленных исследователями выводов лимитируется не только заметным желанием "подогнать" выводы под политическую актуальность - это нередкая черта и западных рейтингов. В данном случае недостатки исследования усугубляются специфически российскими "подражательными рефлексами" и собственным "комплексом второсортности" его авторов: можно ли ожидать настоящего интеллектуального прорыва от людей, которые, чтобы проверить, равно ли дважды два четырём, бегут сверяться сначала с Кремлем, а затем с Хантингтоном?! Получается интеллектуальный "бунт на коленях"...

Ответственность за "русский мир"

Несмотря на все свои недостатки, исследование российских ученых получилось, как теперь принято говорить, знаковым. И полученные в нем результаты самое время начать применять на практике. В частности те из них, которые говорят о высочайшем влиянии России на международные дела. Тем более что для этого появился новый повод: последнее заявление американцев о том, что они не призн ают объединения Белоруссии с Россией, даже если граждане этих стран заявят о своем желании объединиться на референдуме.

Трогательная забота американского госдепартамента о том, чтобы в процессе объединения России и Белоруссии не были бы ущемлены "демократические свободы", заставляет вспомнить другого известного поборника "свободы": " Я так люблю Францию, что предпочитаю иметь в ней шесть государей вместо одного", - любил повторять бургундский король Карл Смелый. В связи с этим опять встает вопрос: что делать?

Как известно, перед последними белорусскими президентскими выборами Кремль решительно поддержал Лукашенко и последовательно нейтрализовал ведущуюся с Запада атаку на "белорусскую стабильность". Однако сразу после выборов Кремль столь же решительно потребовал от Лукашенко выполнения утвержденной уже давно программы объединения, под которую, собственно, ему и давались соответствующие экономические и политические кредиты. Требование логичное: приближается выборный цикл в России, и объединение может быть опять отложено. Если Западу удастся его сорвать, огромные политические и экономические вложения Москвы в Белоруссии могут уйти "коту под хвост". Так что у Москвы имеются веские основания прижать Лукашенко к стенке.

Давление Кремля со стороны выглядело несколько грубым, а вопрос о его эффективности решится только со временем. Например, если государственное объединение в ближайшие 1-2 года будет закреплено референдумом, даже крайние русские националисты вынуждены будут признать политику Кремля по отношению к братскому соседу правильной. А вот если нет - на Кремль внутри страны обрушатся обвинения в "пренебрежении русскими интересами ради высокой цены на газ". В любом случае весьма интересно пронаблюдать, насколько кремлевское руководство способно достигать поставленных целей хотя бы в относительно контролируемом им пространстве. Ну а российскому МИДу самое время продемонстрировать умение применять свои новейшие стратегемы на практике.

Характерно, что в США нынешнюю линию на изоляцию Белоруссии и Украины от России полностью поддерживают как республиканцы, так и демократы. То есть речь идет об американском "антироссийском консенсусе": фактически "американский народ" в лице своей политической элиты не признает суверенного права русского народа осуществлять государственное строительство так, как он сам считает нужным. Выяснилось, что пока Лавров говорит о " разделе ответственности за будущее" некоего внешнего по отношению к США и России мира Африки и Азии, американцы не готовы разделить ответственность с Кремлем даже за будущее самой России. Наоборот, они явно претендуют на то, чтобы решать кардинальные проблемы русского мира в Вашингтоне, и при этом вовсе не собираются получать "добро" из Москвы. Ответ Москвы, готова ли она нести ответственность за будущее "русского мира" или нет, пока не очевиден. И если готова нести, то нужна ли для взятия такой ответственности апробация Вашингтона? Нет ответа...

Объект византийской дипломатии

Ну а в чуть более дальнем регионе - на Ближнем Востоке - тоже далеко не все ясно. Этот регион был точкой приложения усилий "византийской дипломатии" Кремля, однако в 90-е годы она пришла в запущенное состояние, и в результате по пустыням прошлись своим "маршем энтузиастов" американцы. Но вот уже и к американцам удача стала поворачиваться "пятой точкой": наконец-то президент США признал, что " Америка в Ираке не одерживает победы". Буш, правда, сразу оговорился: "...но и не терпит поражение".

В свете отсутствия успеха в Ираке и Афганистане, а также в свете овладения оппозиционной Демократической партией Конгрессом в США также началось активное формирование новой внешней политики. В терминологии Лаврова - " кристаллизация позиции". В свете этой "кристаллизации" в США стали поговаривать о предстоящем выводе американских войск из Ирака, однако "вывод" пока закончился новым вводом: от 15 до 30 тысяч войск планируется перебросить в Ирак дополнительно, чтобы "добиться перелома в войне". Кроме того, вторая по счету авианосная ударная группировка выдвинута в район Персидского залива "для сдерживания Ирана".

Американской "дипломатии канонерок" Россия пока стремится противопоставить на Ближнем Востоке "дипломатию стройотрядов". Вот и недавно российский инженерно-строительный батальон вернулся домой, закончив работы по восстановлению разрушенных Израилем ливанских мостов. Тем не менее, заметив настойчивое желание Москвы, лидеры ближневосточных государств сами выстроились в очередь на прием в Кремль. Только за одну неделю декабря здесь побывали директор израильского МИД, премьер-министр Ливана и президент Сирии. Насколько серьезно объявленное стремление России повысить свой международный вес? Ведь об этом в Кремле с обцессивной настойчивостью твердят постоянно еще со времен Ельцина.

Между тем в ближневосточной ситуации появились существенные новые моменты, и интересно, сможет ли обновленная российская дипломатия на них адекватно отреагировать. В частности новой активной силой в регионе Персидского залива и Восточного Средиземноморья становятся шииты. Они усиливают натиск по всему фронту. В Ираке после неизбежного окончания американской кампании шиитское большинство либо получит контроль над всей страной, либо по крайней мере над богатыми нефтью южными районами. Блестящий успех шиитской "Хизбаллы" в войне с Израилем привел к воодушевлению арабов, причем не только шиитов. В таких странах, как Сирия и Ливан даже появилась тенденция перехода мусульман-сунитов в шиизм.

С другой стороны, шииты (как иранцы, так и арабы) объявили ваххабитам не только идеологическую, но и горячую войну. Теперь шииты ожидают содействия со стороны других стран, у которых есть основания опасаться ваххабитской экспансии и следующего за ней по пятам терроризма. Если бы России удалось установить сотрудничество с формирующимся здесь новым центром силы: так называемым "шиитским полумесяцем" (Иран, Южный Ирак, Сирия, Ливан), Кремль получил бы очаг долгосрочного влияния на происходящее там, а косвенно - и на события во всем мире.

Хорошие отношения с Ираном позволили бы более организованно строить газовую политику, взять под контроль возможный выход среднеазиатских партнеров России со своим газом к портам Индийского океана. В таких странах, как Туркменистан, где теперь началась борьба за наследие умершего лидера, союз с Ираном давал бы России больше шансов удержать свои позиции, чем в случае, если бы Иран играл независимо или в союзе с Китаем. Примером положительного сотрудничества Ирана с Россией в недавнем прошлом явилось таджикское урегулирование, когда прекращения гражданской войны удалось достичь при совместном посредничестве российской и иранской дипломатии.

Сравнивая возможные преимущества союза с Ираном и союза с другими странами на Ближнем Востоке, приходим к выводу, что такое позиционирование сулит России роль более сильного и независимого игрока, чем, например, в случае продолжения затянувшегося романа с Израилем. Союзничество с этой страной на основе "борьбы с терроризмом", на наш взгляд, постепенно изживает себя, что обусловлено уже упомянутым изменением политической ситуации на Ближнем Востоке. В оценках этих перемен Израиль и Россия существенно разошлись. В Израиле и на Западе злейших врагов России ваххабитов объявили "умеренным" движением, после того как их духовный лидер в Саудовской Аравии открыто выступил против шиитского союза Ирана, Сирии и Хизбаллы. В связи с этим ценность Израиля для России значительно девальвировалась.

В новых условиях слишком теплые отношения с Израилем вообще могут стать для России обузой. В "антитеррористическом тандеме" Израиль всегда пытался перенести тяжесть "общего" противостояния исламу на российскую сторону. Во всех случаях, когда израильтяне могли выбирать между дружбой с пророссийскими силами и мусульманами, они вместе с Западом выбирали мусульман, как, например, в течение конфликтов в Югославии.

Это и неудивительно, поскольку Иерусалим давно ставит перед собой стратегическую задачу отгораживания от мусульманского мира "защитной стеной" авторитарных и одновременно управляемых ("умеренных" - по западной терминологии) арабских режимов. По странному совпадению именно из этих "умеренных" суннитских арабских стран - рассадников ваххабизма (Иордания, Саудовская Аравия) и вышли большинство "наёмных арабов", ведущих террористическую деятельность против России. Кроме того, стратегический союз Израиля и Турции, который для Израиля гораздо важнее поддержания хороших отношений с Москвой, грозит вклиниться в традиционно близкие отношения России с такими государствами, как Греция и Кипр.

Есть также немало исторических причин, мешающих российско-израильскому сотрудничеству. Можно констатировать, что у русских с евреями за советское время сложились непростые, скажем так, "межцивизизационные отношения". Негативные переживания советских и досоветских времен осложняют разговор об Израиле, как о "естественном союзнике" в борьбе с исламом, как бы это ни хотелось российским мечтателям, весьма далеким от понимания механизмов российской и израильской политической жизни. Объективный факт наличия антисемитизма не отрицается ни в России, ни в Израиле, поэтому любая российская власть, откровенно благосклонно относящаяся к Израилю, "стреляет себе в ногу" во внутриполитическом плане. Не секрет также, что евреи, эмигрировавшие в Израиль, частенько платят русским той же самой монетой.

Сказывается и существенная разница в представлениях о политической морали: страна, где раввины открыто призывают свою паству не сдавать в наем жильё гражданам другой национальности - арабам, где официально запрещено заключать браки с неевреями, а супругам-неевреям не дают право на въезд, не может быть моральным союзником России, где (пока ещё) в мире с православными живут 20 млн. мусульман. "Объединение усилий" с такой страной ничего хорошего не сулит, не давая никаких положительных моральных ориентиров российскому обществу.

В Израиле, кстати, эти проблемы прекрасно понимают и не тешат себя особыми иллюзиями насчет возможности превращения Россию во вторую после США базу для организации там произраильского лобби. Такое лобби по всем признакам существует, однако в отличие от американского еврейского лобби вынуждено действовать крайне осторожно, скрывая свою активность от общественности.

Самое лучшее, что может сделать Израиль для России, это держаться от нее подальше, не пачкая своими объятиями. Но как раз этого израильские руководители и не хотят. Каждый раз, когда в Тель-Авиве чувствуют необходимость омрачить российско-арабскую встречу, в Москву мчится израильская делегация, а затем в израильской прессе публикуются всякие небылицы. Например, о том, как якобы Кремль был вынужден уступить нажиму "великого и могучего" Израиля и поступиться своими интересами, отказавшись от визита к "провинившемуся" арабскому лидеру или от поставок партии оружия. Таким образом, России и Израилю явно не по пути в их движении по новой ближневосточной "дорожной карте", что хорошо заметно по тому, как последовательно Израиль проваливает все новые инициативы Москвы...

С другой стороны, Израиль мало чем мог бы угрожать безопасности России, даже если бы захотел. Максимум на что способен Израиль в отношении России: мелкие "дипломатически гадости". Поэтому не совсем понятно, для чего Москве может понадобиться Тель-Авив в кардинальных вопросах, затрагивающих национальную безопасность России. Другое дело Иран...

Теперь, несмотря на то, что резолюция Совета Безопасности стараниями Москвы и Пекина получилась чрезвычайно мягкой, Иран после наложения на него санкций решил ускорить развитие своей ядерной программы. И если Тегеран выполнит свое обещание отметить в феврале "новую ядерную победу" в очередную годовщину Исламской революции, у России может в конце концов оказаться новый ядерный сосед. С ним, конечно, лучше с самого начала иметь добрые отношения, чем быть в ссоре. Тем более что причин для ссоры России с шиитами гораздо меньше, чем у Израиля или США, зато в России последствия ссоры с Ираном из-за географической близости будут чувствоваться гораздо сильнее, чем в США.

Пока что в тексте резолюции СБ ООН России удалось отстоять все свои основные интересы в Иране, включая весь спектр уже имеющегося сотрудничества в ядерной сфере и сделки в других сферах, таких как планируемые закупки Ираном продукции российского авиапрома и военно-техническое сотрудничество. Так что усилия США косвенно могут даже способствовать возвращению Ирана в традиционную российскую сферу влияния, где он находился до спонсированного Великобританией и США переворота 1953 года.

Мировой передел ответственности

Едва слышный, когда речь идет о защите прав русского населения, голос российской дипломатии звучит куда более решительно, когда речь заходит о судьбе всего земного шара. У российского МИДа всегда находится неиссякаемый источник энергии и масса новых идей о том, как лучше решить мировые проблемы. Лавров, например, - активный сторонник глобального "взаимовыгодного сотрудничества" и тезиса о том, что игра с нулевой суммой - когда выигрыш одного означает проигрыш остальных - в международной дипломатии в современном мире невозможна. Нам трудно до конца согласиться с этим тезисом, поскольку обычно тот, кто устанавливает правила, как правило, и выигрывает. Кто же откажется от выигрыша, если способен навязывать выигрышные для себя правила?! Наблюдая то, как идут дела на Ближнем Востоке, с трудом верится, что эра глобального сотрудничества наступит там в обозримом будущем.

Другое дело, если речь будет идти о мире мультиполярном, конкурентном, где общие решения принимаются "демократически" и правила игры устанавливаются не только одной стороной. Однако такого мира пока не существует: его еще предстоит построить. Он должен быть построен не только на основах многополярности, но и на принципах политического конкурентного предложения: в таком мире сами принципы устанавливаемой дипломатической игры должны стать предметом торга на глобальном политическом рынке, "политическим товаром".

В таком случае естественным образом получает больший выигрыш в конкурентной борьбе тот, кто способен предложить политический товар, устраивающий наибольшее количество стран-потребителей, пользуясь лексикой Лаврова: " продвигать собственную повестку дня". С другой стороны, только механизмы конкуренции могут сделать международную повестку дня, а с ней и международные институты, эффективными. Формат такой повестки дня будет не просто "демократическим компромиссом": для своей эффективности цена за возможность менять повестку дня должна устанавливаться квази-рыночно, на основе торга наиболее инициативных и имеющих политический актив стран. Простая "демократичность" глобальных решений едва ли приведет к их эффективности, так как невозможно обеспечить ответственность стран за свои предложения, не заставив их рисковать своим политическим капиталом.

Имеет значение также и число суверенных участников глобальной игры: для того чтобы игра не вырождалась в пародию с предсказуемо неблагоприятным для кого-то исходом, число игроков не должно быть слишком маленьким. Существует в Европе популярная настольная интеллектуальная игра для нескольких участников, которая так и называется: "Дипломатия". Цель игры: организуя и разрывая союзы, завоевать достойное положение на мировой карте. В этой игре каждый играет сам за себя, однако же попробуйте поиграть в эту игру с партнерами, которые друг друга близко знают и больше доверяют друг другу, чем тебе! В таком случае шансов оказаться на первых ролях практически нет...

Таким образом, даже столь примитивная модель наглядно демонстрирует, что никакое членство России в узком кругу "избранных" не заменит необходимости расширения глобальной политико-дипломатической конкурентной среды, в которой российская политическая креативность оказалась бы востребованной. Ограниченный круг игроков на глобальных игровых площадках не позволил бы России в полной мере использовать свой фактор "мягкой силы", наращивать его в достаточно большом числе квазирыночных интеракций. Результат России в подобных играх заранее известен, ну а в игры с запрограммированным проигрышем садятся играть только дураки? Наоборот, в мире с большим числом имеющих реальное влияние участников российская дипломатия, опираясь на их поддержку, на свою конструктивную позицию и инновационные идеи, получила бы гораздо больше простора, чем в мире, где все решает узкая группа государств, даже если Россия сама формально к ней принадлежит.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67