Протест в “Большом городе”

Опыт классового прочтения либеральной пропаганды

Смелая обложка

Только ленивый не цитировал эту желтую обложку с красным словом «Хватит!». Напечатаны там крупным шрифтом вещи бесспорные: «Сражайтесь за свои ценности, требуйте честных выборов, прекратите бояться» и всё такое. Возникает всего два замечания. Последний призыв гласит: «отправьте обоих в отставку», и тут в набор беспроигрышных призывов явно вкрадывается очевидная манипуляция, а что делать тем, кто «честно» голосует за «обоих» или за одного из них и в этом видит свои «ценности»? Не сражаться за них? По-видимому, людей, которые искренне поддерживают власть, с точки зрения «БГ» просто не существует. Между лозунгами вдруг возникают подчиненные телескопические отношения: тот, кто за всё хорошее, тот и… «купит «сникерс»! Пардон, нет, «отправит обоих в отставку»! И второй моментик. В редакции «БГ» точно понимают, что в ситуации абсолютно честных выборов, куда допустят всех желающих и где не будет никаких подтасовок и «админресурсов», парламент поделят между собой радикальные националисты и не менее радикальные коммунисты? А голоса хипстеров, либеральных интеллигентов и продвинутых топ-менеджеров, мечтающих «однажды свалить», скорее всего, бесследно утонут на честных выборах в силу своей малопроцентности. Редакция готова к таким «неправильным» результатам правильных выборов? Успеет чемоданы собрать?

На другой стороне той же обложки реклама наручных часов за две тысячи долларов. Они отсчитывают время перед выборами. Имея пагубную страсть к политике, особенно в её нонконформистских и протестных формах, я жадно раскрыл журнал.

Письмо редактора

В редакционном письме Филиппа Дзядко всего одна, но также абсолютно бесспорная идея – сидеть в отечественной тюрьме оскорбительно для достоинства, многие сидят там не вполне понятно за что, и недовольство по этому поводу может всех нас объединить в гражданское общество. Интересно, что от многих читателей (да и от некоторых писателей) «БГ» я не раз и не два ещё недавно слышал про то, что есть «две России»: одна с айфоном, а другая с шансоном. И каждому из нас пора бы выбрать, в какой России он живёт. В передовице Дзядко первая Россия, очевидно, пытается заигрывать со второй, понимая, что буржуа сам по себе никому, кроме другого буржуа, нравиться не может, а потому для политического влияния ему нужны какие-то идеи, которые понравятся «быдлу» и «гопоте». В данном случае выбрана идея «неправосудного» попадания в тюрьму. Есть в тексте, правда, пара личных мест, которые могут затруднить «расширение аудитории» и «гопоте» близки не будут.

Во-первых, теплое отношение к Ельцину, а во-вторых, то, что Медведев бесстрашно назван «назначенным президентом». Ошибка может вредно усилиться, если эти две фамилии читатель увяжет вместе и вспомнит, что демократия, за которую так ратует Дзядко, была свернута вовсе не тогда, когда «назначили» Медведева. Выборы окончательно превратились в фарс именно при Ельцине в 96-ом, когда олигархи (Ходорковский любил потом этим публично хвастаться) практически «на спор» переизбрали его на второй срок, сделав из ничего (3%) тот рейтинг, который был им нужен, когда голоса в «непромятых» регионах считали так, как требовалось сверху и т.п. Коротко говоря, когда окончательно установилась циничная власть растущего на глазах частного капитала. Ельцин был «назначен» побеждающим классом, а все остальные «назначения» уже были потом и отсюда следуют.

Из конкретных предложений редактор призывает завалить чиновников гневными бумажками, тут же признавая, что акция эта «во многом символическая» т.е. особой практической пользы, кроме поддержания боевого духа, от бумажек этих может и не оказаться. Он готов даже (незаметно для себя?) сделать неявный комплимент советской системе, вспомнив со ссылкой на Буковского (правого советского диссидента, не путать с левым американским писателем Буковски), что при Брежневе поток жалобных бумажек, направленных начальству, давал порой реальные результаты. В конце звучит призыв «удивляться, когда тебя унижают», но не сообщается, в какой именно форме удивляться тем, кого унижает власть капитала и общество спектакля? Видимо, имеется в виду всё же какое-то другое, более обидное «унижение».

По-настоящему удивиться в этом тексте лично меня заставило его название и плакат под ним. «Требуйте невозможного». Редактор, выбравший такой заголовок, не может не знать, что это лозунг студентов, бунтовавших в Сорбонне 1968-ого года и поклонявшихся «трём М» - Маркс, Мао, Маркузе. Лозунг тех, кто требовал запретить товарные отношения и частную собственность на средства производства так же, как человечество запретило однажды инцест и людоедство, лозунг тех, для кого демократия и рынок были вещами несовместимыми. Лозунг тех, кто выступал против всего того, за что выступает «Большой город». Не знать этого очень трудно, а значит, мы имеем дело с веселым и циничным присвоением лозунга с политически противоположной «стороны баррикад».

С красивым испанским плакатом «Народного фронта» всё ещё хуже. На нем написано «No Pasaran!», и он назван «антифашистским». Это верно, но меня охватывают те же сомнения: знает ли Филипп Дзядко и остальная редакция, что политические солдаты «Народного фронта» делились на три примерно сопоставимые фракции – сталинистов, троцкистов и анархистов? Знает ли он, что «фашист» Франко, который, собственно и «не должен пройти», был в той ситуации единственным гарантом сохранения рыночной экономики, прав предпринимателей и частной собственности граждан, а идеологией антифашистских бойцов в черно-красных пилотках были как раз национализация промышленности, запрет религии и власть рабочих советов? Понимает ли он, в кого целится с колена эта красивая испанская девушка на плакате? Она целится в рынок, потому что она за диктатуру пролетариата! «Фашист» Франко был кумиром бизнесменов и точным аналогом будущего Пиночета, которого многие наши либералы сильно уважают за то, что он, как и Франко, спас свою страну от коммунизма.

Если Филип Дзядко впервые слышит обо всем этом, ему нужно вернуться в школу или хотя бы заглянуть в Википедию, а если он в курсе (склоняюсь ко второму), то мы имеем дело с нагловатым постмодернистским трюком в классовой войне. Сегодня тот, кто обслуживает буржуа, берет лозунги и плакаты тех, кто всерьез боролся против рыночного неравенства, электорального спектакля и прочих прелестей торгового строя, и заставляет эти лозунги и плакаты работать на противника. Есть в этом что-то от топтания ногами чужих святынь. Или мне одному так кажется? Или всё объясняется проще, и в редакции не нашли ни одного запоминающегося лозунга или эффектного плаката, агитирующих за свободу бизнеса? Вот и пришлось заимствовать у левых радикалов разных эпох?

Интервью номера

Но вернемся к журналу. Первый, после редакторского, материал продолжает сквозную тюремную тему. Это интервью с освободившимся бизнесменом Алексеем Козловым. Мне сложно проассоциировать себя с этим графом Монте-Кристо частного предпринимательства. Не чувствую солидарности. Посадил его «нерукопожатный» партнер по бизнесу, а добилась освобождения жена-журналистка. Про сомнительного партнера будущий узник всё знал, но говорит: «сильный – он и должен быть сильным» в том смысле, что особая репутация партнера его не смущала. У каждого из нас в современной России есть, наверное, заключенный, чья судьба представляется политически важной. Для меня это Валентин Урусов, который сидит за то, что создал настоящий боевой и успешный профсоюз. Оправдают и выпустят его раньше срока вряд ли. И даже если такое случится, почему-то я думаю, что «Большой город» не сделает с ним такого же подробного интервью с портретными фото. Пока читал, я ещё не успел забыть про «Народный фронт» и франкистов. Франко спасал интересы испанских бизнесменов, закапывая сотни трупов расстрелянных республиканцев во рвы. Он политически, а если нужно и физически, уничтожал таких, как Валентин Урусов ради сохранения положения и источников прибыли таких, как Алексей Козлов. Гарсиа Лорка, заняв сторону, оказался закопан в один из таких рвов. Угадайте, на чьей стороне оказался бы «Большой город»?

Заявления

Тюремная тема на том не кончилась. Дальше опубликованы те самые «заявления», которые редакция предлагает подписывать и отсылать в Генеральную Прокуратуру.

Я начал читать первую историю: заместитель начальника департамента экономики и финансов в Минтрансе обвиняется в педофилии. Тут меня затошнило, я понял, что не хочу знать об этом больше и дальнейших заявлений я читать уже физически не смог.

Усадьбы

После, чтобы сбавить гражданский градус, идёт материал про дореволюционные усадьбы, а точнее про печальные руины, оставшиеся ныне от них. Ещё одна беспроигрышная тема. Даже подзабытое общество «Память» начиналось когда-то как движение восстановителей архитектурной старины и вообще трудно вообразить человека, который выступает против сохранения культурного наследия, если только это не связано с его личной прибылью.

Хотя и тут легко прослеживается классовое послание. Мелькают в тексте героические командиры «белых» бронепоездов былых времен и морды хамов, посмевших устроить в господском доме сыроварню. Вот вроде бы «господа» начали возвращаться, купил Брынцалов себе усадебку и даже позвал художника Шилова её реставрировать, но тут вмешался авторитарный и завистливый Минкульт и красоты в мире так и не случилось. Частное и огороженное охраняемым забором всегда лучше общего, дырявого и неказистого. Никто не устал от этой идеологии? Вице-президент фонда «Возрождение русской усадьбы» сетует на то, что выкупить или арендовать сегодня собственную усадьбу весьма затруднительно и хотя мораторий на приватизацию памятников, слава богу, отменен пару лет назад, но с тех пор ни одной усадьбы, находящейся под федеральной охраной, так и не купили, как это ни печально.

И представился мне вдруг Филипп Дзядко с чашкой тонкого севрского фарфора в надушенной руке. Как смотрит он через раскрытое окно своей уютнейшей усадьбы, достаточно ли усердно ишачат на него малограмотные «мужички» (они же «гопники» и «быдло»), и снимает барин эту идиллию на айфон. А если вдруг ишачат недостаточно потогонно и начинают, например, высказывать экстремистские идеи уравнительства, тогда барин зовет специально для этого заведенных хамов в косоворотках и они не усердных показательно секут, а барин снова снимает это тем же айфоном, чтобы выложить на личной страничке в качестве наглядного назидания «гопоте» всего мира. И посмотрев сей полезный ролик, к Филиппу немедленно на самодвижущихся колясках съезжаются из соседних усадеб его давние друзья и приятнейшие люди – Б. Акунин, Лев Рубинштейн и сама Дуня Смирнова. И, слушая механическое пианино, ведут они ритмичнейшую беседу о прежних хамских временах, когда «гопоту» в лаптях пускали буквально повсюду, даже в музей и университет. И радуются вслух, какая нашлась у Юлии Латыниной светлая голова - первая предложила отнять право голосовать у тех, кто не владеет достаточной долей собственности. И соглашаются, что это прекрасно примиряет красивую античную идею демократии с идеей собственной усадьбы и нужного числа крепостных при ней.

Откуда вдруг в моем воображении нарисовалась такая странная картина? Да из того же «Большого города» предыдущих номеров. Как и все «гопники» я люблю халяву, а журнал бесплатный, вот и читаю. Дуня Смирнова давно там объяснила всем, что русскую революцию 1905 и 17-ого годов делали эстетически неразвитые обезьяны. Исключение Дуня делает только для декабристов, они ведь были буржуазными, а не социалистическими революционерами, и вообще нравились Окуджаве. Ещё Дуня там же решила помечтать, кого, кому бы и за сколько она продала, если бы у неё были свои крепостные, но вовремя спохватилась, вспомнив, что можно ведь оказаться и не среди продавцов, а на прилавке. Не отстают от Дуни и живые классики Рубинштейн и Чхартишвили, которые давно в «БГ» рассуждают, как здорово было бы разделить Россию на «гопническую» и «культурную» и жить отдельно друг от друга. Из этих рассуждений следует, что об источниках собственных доходов литераторы имеют весьма смутное, фантомное представление в духе тех генералов из сказки Щедрина, которых прокормил на острове один мужик. Но генералы были всё же посмекалистее, они искали «мужика», а вовсе не мечтали от него отделиться в чистое место.

А что если отдать действительно все эти руины «новым господам», что там будет, всё ли заблестит? Скорее всего, да, заблестит многое. И что будут там делать? Скорее всего то же самое, что и делали там, когда усадьбы принадлежали господам. Т.е. будут сечь «хамов», «гопоту», «быдло» и прочий малограмотный двуногий скот. Нас убеждают, что либо руины, либо частные владения – другой альтернативы нет. Я надеюсь, что это выбор ложный и лукавый, но если все с ним согласятся, то по мне так пускай будут руины, зато без свиста розг и земных поклонов. Руины по крайней мере напоминали бы мне, что крепостное право пока что не вернулось.

Дай миллион

В разделе «мнения» экономист Игорь Иванов пишет о самом неприятном. Мы находимся в глубокой рецессии, и скоро банки перестанут выдавать кредиты, что приведет к затуханию экономической активности, и тогда банковский кризис станет экономическим. Как точно Игорь нашел ключевое слово: банки! Дайте денег банкам, помогите банкирам, и они спасут всех нас! Лечить общество от кризиса это и означает спасать банки! Вот уже три года этим занимается большинство правительств, но этого недостаточно. Всегда вертится в голове в таких случаях вопрос Брехта о настоящем преступлении: что такое ограбление банка в сравнении с основанием банка?

Удивительно, как много в мире людей, которые не могут себе представить ничего круче капитализма и рыночной религии. Рынок дал, рынок – взял, над этим не властен никто из людей!

Это, кстати, ровно та позиция, против которой в дни выхода этого номера «БГ» бунтуют тысячи «гопников» в США («Захвати Уолл Стрит!»). Заигрывающий с «быдлом» философ Славой Жижек тоже примкнул к американским «любителям халявы». В Риме тысячи «любителей считать деньги в чужом кармане» жгли банки, а в Лондоне они штурмовали биржу и к ним там примкнул известный насильник Джулиан Ассанж. Эти и другие опасные утописты подначивают американскую, итальянскую и британскую «гопоту», внушая, что спасать общество можно и не через банки, и вообще капитализм это не навсегда.

Россия для грустных

Дальше ещё более умные, чем Иванов, писатели Рубинштейн и Чхартишвили задаются неразрешимым на первый взгляд вопросом: «Можно ли заставить людей не смотреть друг на друга с агрессией и подозрительностью» или, иначе говоря, почему в Европе люди чаще улыбаются? И хочется сразу же отправить им короткое сообщение со своим ответом: конечно, можно, и рецепт давно известен. Число улыбок возрастает там, где разлёт между самыми богатыми и самыми бедными десятью процентами составляет раз 10, а не 20, взгляды прохожих добреют там, где общий доступ к образованию растет, а не там, где оно на глазах превращается в классовую привилегию для состоятельных господ, там где трудовые права… Но тут я спохватываюсь и бросаю сообщение, потому что у писателей давно есть свой и другой рецепт, и он бесстрашно излагается: запрет «партии жуликов и воров», разгон Лубянки, изгнание «питерских» из Кремля, и свободное волеизъявление на площадях, «если, конечно, оно не носит ксенофобского, фашизоидного или коммуноидного характера». В этом сценарии чаемой писателями буржуазной революции больше всего трогает даже не игнорирование вопроса собственности, а именно это «если, конечно…». Улыбаться чаще мы начнем, когда наступит свобода слова, но наступит она только для тех, кто думает правильно: не ксенофоб, не националист, не коммунист, не состоял в правящей партии. Интересно, какие меры, чисто теоретически, писатели предложили бы принять против лиц из четырех вышеназванных категорий, если бы они всё равно начали «изъявлять свою волю» публично? И сколько оказалось бы правильно мыслящих, а сколько неправильно мыслящих людей?

Лондон Коллинг

Как давний поклонник левацкой группы «Клэш» я не мог проигнорировать такое название. Поводом для написания этой статьи стало то, что некто Роман Супер впервые слетал в Лондон и там у него сложились несколько идеалистические (я бы назвал их «идеологически подготовленными») представления о жизни безработных: если ты не работаешь, тебе бесплатно дают квартиру и деньги, а если работаешь, то всё это сразу отнимают. Безработные, по наблюдениям Романа, весь день торгуют дурью, курят её сами, ссорятся с полицией и слушают рэп и реггей с утра до вечера.

Не буду подробно спорить, это чрезвычайно удлинит статью, но у меня об эмигрантских районах Лондона, в одном из которых я некоторое время жил, впечатления совсем другие. Кроме бесполезных и наглых эмигрантов встретился Роману в Лондоне и опальный бизнесмен Чичваркин. «Это генетический мусор. Это ублюдки. Это прирожденные бездельники и уроды. Платить уе..анам за ненападение нельзя. И погромы – тому подтверждение» - объяснил Чичваркин Роману про безработных. Он открывает там свой магазин элитного вина и, помня о погромах, ставит очень дорогую бронированную витрину, которой никакие «уе..аны» не страшны. Кроме бизнеса, Чичваркин не забывает и о гражданском долге – 31ого числа ходит на акции против Путина к российскому посольству.

Про сидящих на пособии Роман сделал вывод: «Государство закидывает проблемных парней английскими фунтами, но это всё равно, что лечить пневмонию горячим чаем с малиновым вареньем». И тут сама собой вспоминается статья экономиста Иванова про банки. Конечно, государство не право, закидывая фунтами проблемных парней. Деньги же нужно отдавать банкам, чтобы банки спасли всех нас! Деньгами нужно закидывать тех, у кого они всегда были, а не тех, у кого их никогда не было! Основное настроение статьи – раздражение туриста. Почему они не ишачат? Зачем им столько платят? Ведь человек родился, чтобы максимально эффективно приносить прибыль тем, кто родился для того, чтобы эту прибыль получать. Оправдание любой жизни – быть источником чужой прибыли, и если вдруг ты таковым не являешься, автоматически вызываешь подозрение у автора «Большого города». Этой неприятной удивленностью пропитан весь текст. Если ты не ишачишь на нас или на наших хозяев, зачем ты живешь? – интересуется буржуазный журналист. «Большой город» нужен затем, чтобы модно и актуально сформулировать этот вопрос, пока те, кто в те же дни захватывают Уолл Стрит и штурмуют Лондонскую биржу, не сформулировали встречный: если ты живешь за счет тех, кто на тебя работает, неужели они не смогут без тебя обойтись?

Даже если поверить Роману и предположить, что у безработных всё так радужно, к их жизни может быть два, как минимум, отношения. Первое – прогрессивное. Рост технологий и производительности достигает уровня, при котором обязательный труд становится всё менее обязательным. Библейская фраза про «в поте лица» теряет впервые в человеческой истории свою актуальность. При другой политической системе это означало бы постепенное сокращение сферы товарного и расширение сферы общедоступного. В конце этого процесса за деньги нужно было бы покупать только бриллианты, меха и антикварные ковры, а всё остальное стало бы общим, как детская площадка, библиотека или выложенный в сети фильм. При общем доступе к любым формам образования процент пресловутых «халявщиков» и «бездельников» оставался бы безвредно малым. В системе же классовой тот же технологический рост порождает безработицу, которую приходится хоть как-то амортизировать за государственный счёт.

Второе отношение чисто империалистическое. Британская империя долгое время высасывала деньги и труд из почти всего остального мира, являясь главной колониальной страной. Это заложило основы для невиданных богатств, сосредоточенных в руках ничтожного меньшинства. Лейбористская политика в прошлом веке привела к тому, что очень скромный процент этих воспроизводимых британским капитализмом богатств вместо того, чтобы оседать во дворцах, лег в основу некоторых социальных гарантий для простых наемных работников и люмпенизированных беднейших слоев. Что тут неправильного? У кого это вызывает странную смесь официального раздражения и более глубоко скрытой зависти? Только у того, кто чувствует себя «супервайзером» на коротком поводке у буржуа т.е. надсмотрщиком за обществом, прививающим людям выгодные боссу рефлексы конкуренции и комплексы товарного фетишизма.

Реклама

Ещё там на большинстве страниц написано много теплых слов про «телебанк», «panasonic», карты банка «Авангард», авиакомпанию «Austrian», грузинский ресторан, радио «КоммерсантFM» и «Led-телевизоры серии EGO». Но это ведь просто пятна чистой идеологии, а вовсе не сообщающий что-то текст. Это ритуальные мантры, как материалы съездов и партийные лозунги в советской прессе моего детства. Они просто рекламная дань божеству рынка, чтобы издание могло существовать, и потому читать и обсуждать их не следует. Или я ошибаюсь?

В антилиберальные пропагандисты я не стремлюсь. В чем тогда мотив написания этого текста? Нам – всем «гопникам» этого мира, тем, кто не имеет доли в прибылях и не ассоциирует себя с теми, кто её имеет - нужна сегодня другая альтернатива. Альтернатива капитализму вместо альтернативного, более «европейского» капитализма. Есть тысяча причин, по которым европейской версии капитализма в наших больших городах не будет. Нам всем нужна политическая программа поэтапного «изживания» капитализма и антиобщественных рыночных принципов, изгнания их из всё большего числа сфер нашей общей жизни. Я не знаю, сколько у нас шансов. Более того, мне абсолютно всё равно, сколько их. В конце концов, я просто «сражаюсь за свои ценности», как и призывает меня «БГ» со своей протестной обложки.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67