Партии для всей Азии

Вторая половина XX века в большинстве стран Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии прошла в условиях доминирования одной партии. В разных странах монополия одной партии на власть принимала различные формы – от тоталитарной диктатуры в Северной Корее до плюралистической демократии в Индии, но при всем многообразии конкретных проявлений можно выделить общие черты и факторы, сначала приведшие к возникновению "всеохватных" партий, а затем обусловившие их закат.

Подъем

Главный фактор, логически подводящий к тому, чтобы нация объединилась под руководством единой политической силы, забыв о внутренних – социальных, этнокультурных, религиозных и т.п. – противоречиях, заключается в наличии врага, против которого необходимо выступать единым фронтом. В Азии в роли такого врага, как правило, выступали колониальные метрополии. Как отмечает директор программы Южной Азии вашингтонского Центра стратегических и международных исследований Терезита Шеффер, "становление Индийского национального конгресса (ИНК) как "всеохватной" партии – случай довольно типичный для партий, которые вырастают из движений за национальную независимость".

Враг не обязательно должен быть внешним. Так, формирование Либерально-демократической партии Японии (ЛДПЯ), практически безраздельно правившей в стране в течение всех послевоенных лет, было вызвано ситуацией хаоса и разрухи и ростом на этом фоне влияния левых сил – в начале 1950-х годов перспектива их прихода к власти и создания чуть ли не Дальневосточной ССР казалась вполне реальной. Наличие такой угрозы заставило общество объединиться и выставить в качестве противовеса единую политическую силу. В итоге в стране была выстроена система, которую в шутку стали называть "полуторапартийной".

Удержание власти

В дальнейшем методы удержания власти "всеохватной" партией были различны.

Крайний случай представлен в странах, до сих пор не отказавшихся от лозунгов социализма и коммунизма, пусть даже в качестве вывески, не столько наполненной реальным идеологическим содержанием, сколько являющей собой дань традиции (Китай, Вьетнам, КНДР). Там даже в условиях номинальной многопартийности (КНР и КНДР) правящая партия была и остается "руководящей и направляющей" силой. Впрочем, социалистические страны – это особый случай: в условиях отсутствия состязательного избирательного процесса "партия для всех" является не средством привлечения избирателей из различных социальных, этнических и т.п. групп, а одним из инструментов государственной машины управления.

В условиях реальной многопартийности "всеохватной" партии удавалось сохранять свою монополию в течение длительного времени. Причем в разных странах по прямо противоположным причинам.

В Японии и некоторых небольших странах Юго-Восточной Азии отсутствие вызовов доминирующему положению правящих элит объяснялось относительной этнической и социальной однородностью обществ. В других странах доминирование "партии власти" обеспечивалось силовыми методами. Так, в Южной Корее до середины 1980-х годов правили диктаторские режимы. В Индонезии в период правления Сухарто партия Голкар являла собой фактическую смычку государственной и партийной машин управления. И практически везде в странах Восточной и Юго-Восточной Азии отсутствие политической конкуренции и незыблемость институтов власти стали одним из главных факторов, обеспечивших "экономическое чудо" 1960–1990-х годов.

С другой стороны, в Индии, стране, где на протяжении всего периода независимости принципы демократии подвергались сомнению лишь однажды – в период чрезвычайного положения 1975–1977 годов, монополия ИНК обеспечивалась совсем иными факторами. Парадокс в том, что в условиях чрезвычайной социальной, этнической, религиозной неоднородности общества на местном уровне существует огромное количество мелких партий, способных реально претендовать на власть в отдельных штатах, однако ни одна из них в течение длительного времени не могла составить конкуренцию "всеохватной" монополии ИНК на общенациональном уровне.

Как отмечает Терезита Шеффер, фактором "подъема региональных партий, влияние которых ограничивается одним штатом, было то, что их лидеры рассматривают штат как главную сферу приложения своих амбиций, а многие из них не горят желанием выходить на общенациональную сцену". При этом даже такие номинально идеологические партии, как правящая в штатах Западная Бенгалия и Керала Компартия Индии (марксисткая) "в гораздо большей степени функционируют как региональные, нежели идеологические образования".

Лидер

Поскольку "всеохватная" партия по определению стремится апеллировать ко всем слоям населения, идеологическая составляющая отходит на второй план и идеология партии может быть выражена лишь в самых общих популистских лозунгах. В связи с этим особое значение приобретает фигура лидера партии.

Так, ИНК всегда рассматривался как партия Джавахарлала Неру, а впоследствии – членов его семейного клана. Впрочем, если проследить историю ИНК за шестьдесят лет независимости Индии, то можно заметить отчетливую тенденцию постепенного снижения весомости фигуры лидера параллельно со снижением значимости самой партии в обществе. При Неру авторитет лидера и претензии его партии на власть практически никем не оспаривались. Его дочери Индире Ганди долгое время удавалось поддерживать свой личный авторитет и авторитет партии в значительной степени "по инерции". Но в 1975 году она была вынуждена ввести чрезвычайное положение, а на выборах 1977 года ИНК впервые в истории Индии потерпел сокрушительное поражение. Впрочем, уже в 1980 году Индире удалось триумфально вернуться во власть.

После убийства Индиры Ганди в 1984 году лидером ИНК и премьером Индии стал ее сын Раджив, не имевший такого же веса и политического авторитета, как его мать, не говоря о деде. В 1989 году ИНК потерпел поражение на выборах, и Раджив стал лидером оппозиции.

После его убийства в 1991 году лидером ИНК стала его вдова Соня Ганди. Но, будучи иностранкой (итальянкой) по происхождению, претендовать на роль общенационального лидера она не могла. Поэтому, когда ИНК вновь вернулся во власть в 2004 году, она была вынуждена отказаться от поста премьера, оставаясь лидером партии.

В других странах партии, созданные "под лидера", удерживались у власти только до тех пор, пока сохранял свой авторитет их лидер. Так, потерял свою монополию Голкар в Индонезии после смещения Сухарто.

Ярчайший пример из недавних – партия "Тай рак тай" ("Тайцы любят тайцев"), созданная богатейшим человеком в Таиланде Таксином Чинаватом в 2000 году. Партия, строившаяся на чисто популистских основах, в 2001 году триумфально выиграла выборы, а в 2005 году столь же триумфально победила вновь. Но уже в 2006 году Чинават был отстранен от власти в результате переворота и был вынужден отправиться в изгнание. После возвращения гражданского правления новое правительство, возглавлявшееся Самаком Сунтараветом, считающимся сторонником Чинавата, продержалось у власти недолго: осенью нынешнего года Сунтаравет был смещен с поста, а власть передана военным.

В Японии ситуация иная. Как отмечает профессор Университета Калифорнии в Дэвисе, автор книги "Демократия без конкуренции" Итан Шайнер, "в Японии партия способна пережить своего лидера, потому что личный фактор не имеет большого значения. Исключением был Коидзуми, но это совершенно уникальный случай".

Закат

Закономерным итогом функционирования "всеохватных" партий в тех странах, где не установлено открыто авторитарное или тоталитарное правление, является их постепенный закат и потеря монополии на власть.

Причины могут быть различны. Партии, создаваемые на чисто популистских основах, как "Тай рак тай", видимо, вообще не могут рассматриваться как проекты, рассчитанные на длительную перспективу.

Но и партии, имеющие за спиной относительно более давние традиции, также оказываются обреченными – если не на полный упадок, то, по крайней мере, на утрату своей монополии. Как выясняется, стремление стать "партией для всех" оборачивается "партией ни для кого".

В некоторых случаях утрата монополии происходит по внутрипартийным причинам, как, например, в Японии, где в конце 1990-х годов произошел раскол в рядах партийного руководства, а часть его вышла из ЛДПЯ и основала "клон" правящей партии – оппозиционную Демпартию (ДПЯ), практически не отличимую от ЛДПЯ про своим программным установкам. ДПЯ выиграла выборы в верхнюю палату парламента в 2007 году и вполне готова к тому, чтобы отобрать власть у ЛДПЯ.

В других случаях попытка "охватить неохватное" оборачивается тем, что из электоральной базы "партии для всех" выпадают отдельные социальные группы населения. Так, ИНК постепенно лишился поддержки не только региональных элит в ряде ключевых и самых густонаселенных штатов, но и низких каст и мусульман, которые всегда рассматривались как основной избирательный ресурс партии. В итоге сегодня, по мнению Терезиты Шеффер, лидер далитов (низших каст и неприкасаемых) Маявати, занимающая пост главного министра самого крупного штата Индии Уттар-Прадеш, уже в ближайшей перспективе (выборы состоятся в 2009 году) вполне может стать общенациональным лидером.

"Третья сила"

Ослабление "партии власти" и сопутствующий этому политический разброд неизбежно приводят к тому, что на первый план выходит "третья сила". Во многих странах региона "третья сила" представлена военными. Именно они с 1960-х годов практически безраздельно правят в Мьянме (бывшей Бирме). Они же периодически отстраняют от власти гражданские правительства в Таиланде.

Показательна в этом отношении история Пакистана, в которой отмеченные выше противоречия проявились особенно наглядно. "Всеохватной" партией в первые годы после завоевания независимости была Мусульманская лига, отколовшаяся от Индийского национального конгресса, изначально претендовавшего на то, чтобы представлять интересы всего населения бывшей Британской Индии вне зависимости от религиозных различий.

Однако пестрота этнического состава Пакистана приводила к перекосу власти в пользу доминирующего этноса – панджабцев, а это в свою очередь приводило к вспышкам недовольства, погасить которые оказывались способными только военные.

В середине 1967 годов бывший высокопоставленный функционер Мусульманской лиги и выходец иной региональной элиты – провинции Синд – Зульфикар Али Бхутто основал Пакистанскую народную партию. С тех пор в редкие периоды гражданского правления (военные в общей сложности были у власти в течение более чем тридцати из шестидесяти лет независимого развития страны) эти две региональные партии перетягивали власть друг у друга, претендуя на то, чтобы стать "партией для всей страны". Победа одной из региональных элит приводила к созданию системы, основанной на кровных и дружеских связях, разгулу коррупции, и итогом становилась либо смена правящей элиты, либо очередной военный переворот.

Сегодня, после девяти лет правления генерала Первеза Мушаррафа, власть снова вернулась в руки гражданских правителей. Однако межпартийные противоречия все громче дают о себе знать, и теперь наблюдатели гадают: что произойдет раньше – новый военный переворот или территориальный распад ядерной державы на несколько самоуправляющихся княжеств, подчас не подконтрольных никому, кроме местных кланов или даже террористических группировок.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67