Нет такой области, где бы не нарушались права ребенка

О том, что дети в нашей стране - самая беззащитная категория населения, известно каждому. Они не имеют возможности противостоять беззаконию, насилию и несправедливости ни в школе, ни в семье, ни на улице. Один из реальных способов защиты самых незащищенных - развитие института уполномоченных по делам ребенка в субъектах РФ. Об этом говорили на "круглом столе" в Госдуме РФ.

Милиция начинает работать только тогда, когда насилие над ребенком уже совершено

"Нет такой области, где бы не нарушались права ребенка", - сказала председатель думского Комитета по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина. Но тем не менее умные и сильные взрослые не торопятся защитить эти права. Скажем, Комитет по вопросам семьи предлагает законопроект "О внесении изменений в статью 7 Федерального закона "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации", который дал бы возможность омбудсменам обращаться в суды, защищая права детей. Но отзывы на законопроект пока неблагоприятные. Почему? Непонятно. Ведь в прошлом году в России было зафиксировано более полумиллиона нарушений прав детей (это статистика лишь официальных обращений).

Собственно, надеяться сегодня детям не на кого. Милиция начинает "защищать" их только тогда, когда насилие уже совершено. Участковый ничего не предпринимает даже в тех случаях, когда знает, что над ребенком в неблагополучной семье издеваются, что живет он фактически в притоне, устроенном собственными родителями. О профилактике таких преступлений со стороны милиции говорить наивно и глупо.

В таких (и многих других) ситуациях как раз и помогло бы вмешательство детского омбудсмена, наделенного новыми полномочиями: в случае нарушения прав ребенка он должен иметь законное право обращаться в суд (извините за тавтологию). По словам уполномоченного по делам ребенка в Москве Алексея Голованя, судебная защита прав детей иногда единственный эффективный способ бороться за их права.

И еще - нужна сеть уполномоченных по правам ребенка во всех субъектах РФ (тем более что в президентском указе "Об утверждении Концепции демографической политики России на период до 2025 года" как раз об этом и говорится).

Пока детские омбудсмены существуют только в двадцати трех субъектах РФ. Где-то они являются самостоятельными (независимыми) структурами, где-то - встроены в аппарат уполномоченного по правам человека в субъекте Федерации, но хуже всего, когда они подчинены органам исполнительной власти (о независимости тут говорить труднее, а такой человек должен быть максимально независимым).

Как сделать, чтобы дети знали, куда обращаться

Самая большая проблема заключается в том, что дети, сталкивающиеся с насилием или просто с очевидной несправедливостью, в большинстве своем не знают, что им может кто-то помочь. Как их проинформировать о том, что есть люди, готовые отстаивать их права?

Специалисты говорят, что можно это делать через детские библиотеки. Может быть. Но не все дети записаны в библиотеку. Наверное, стоит приходить в школы и рассказывать ученикам, что существуют такие люди со странным названием "омбудсмены", вывешивать информацию с телефонами соответствующих организаций. Может быть, проводить один раз в четверть такую "политинформацию".

Интересно, что в Москве механизм взаимодействия детей с их защитниками успешно функционирует уже десять лет. Речь идет об уполномоченных по делам школьников, которые работают прямо в учебном заведении. Правда, на этот смелый шаг решился только один - Южный - округ столицы. Эти люди не только помогают детям и учителям защититься от несправедливости, произвола и унижения, но и компенсируют дефицит правовой информации и правовых услуг. А в конечном итоге - помогают обнаружить сильные и слабые стороны в работе школы.

Почему в школе нужен такой независимый от администрации защитник прав как детей, так и учителей? Потому что иначе ни ребенку, ни родителям, ни учителям пожаловаться на какие-то школьные нарушения некому. Какой родитель станет катить бочку на учительницу своего ребенка, когда ясно, что рикошет жалобы будет почти неизбежен? Точно так же невозможно выразить малейшее недовольство в отношении директора школы или завуча.

Но если в школе работает человек независимый (а омбудсмен подчиняется только департаменту образования округа), ему можно высказать любые разумные претензии. Во-первых, такое высказывание останется анонимным (если он сам не захочет раскрыться), а во-вторых, достижение результата здесь куда вероятней.

Обращение к школьному омбудсмену - это не кляуза, не стукачество. Сначала ребенка спросят, пробовал ли он сам решить свою проблему, чтобы он не воспринимал омбудсмена как бюро жалоб (так его незаметно учат социализации, показывают, как пользоваться своими правами). А уж потом начинают разбираться.

Но, как показывает опыт, эта работа не нужна ни директору школы (выгодней представить отчет, где все прекрасно), ни более высокому начальству. Очевидной пользы от школьных омбудсменов много лет не видит Департамент образования Москвы. По словам омбудсменов Южного округа столицы (единственного места, где права школьников и учителей защищают независимые выборные защитники), они просто не хотят вникать в эти проблемы. Видимо, боятся.

В школе лучше жить по закону, чем по понятиям

Чтобы понять, как работает школьный омбудсмен, обозреватель "Русского журнала" побеседовала с Надеждой Гарниш - защитником прав детей и учителей из Центра образования # 548 "Царицыно".

"Русский журнал": Кого можно выбирать омбудсменом?

Надежда Гарниш: Таким человеком может стать либо учитель этой школы, либо социальный педагог, либо кто-то из администрации. Важно, что эта должность не относится к штатному расписанию образовательного учреждения. Омбудсмен не подчиняется ни администрации, ни директору школы. Мы находимся в ведении Управления образования. Зарплата, правда, очень маленькая - около двух тысяч рублей.

РЖ: Следовательно, это энтузиазм чистой воды, почти волонтерство? Необходимо еще где-то работать...

Н.Г.: Получается, что да. У нас освобожденных омбудсменов нет.

РЖ: То есть так или иначе какая-то зависимость омбудсмена от администрации школы может возникать?

Н.Г.: Все зависит от самой администрации. Многие не соглашаются на этот проект, потому что обычно в школах первый, кто нарушает права учителей и детей, - это администрация. Поэтому многие из тех, кто учился на "защитника прав" вместе со мной, потом отказались от этой должности. Они не могли противостоять такому давлению.

У нас в школе ситуация другая. Меня поддержала именно администрация - и директор, и завуч. С коллективом учителей первое время боролись.

РЖ: С какими жалобами детей на учителей вам чаще приходится сталкиваться?

Н.Г.: Например, ребенок приходит ко мне и говорит: мне необъективно поставили оценку. Моя соседка по парте написала такую же по уровню работу, но у меня - "три", а у нее - "пять". В такой ситуации я имею право посмотреть эти работы и спросить учителя: почему так произошло? А учитель иногда отвечает: потому что девочка хорошо себя вела, а мальчик - плохо. То есть он оценивает не знания, а поведение.

Если мне так отвечают, я иду к завучу и говорю: учитель нарушает права ребенка. Он не имеет права оценивать его поведение и ставить такую оценку в журнал.

РЖ: Получается, что ваша работа очень конфликтная. Мало кому из учителей понравится такое вмешательство...

Н.Г.: Задача наша ведь и состоит в том, чтобы разбирать конфликты.

Бывают и жалобы детей друг на друга, когда ребенка унижают, оскорбляют и ему неуютно в классе.

РЖ: Обычно такие жалобы одних одноклассников на других квалифицируются ими как стукачество...

Н.Г.: У нас это так не расценивается. Мы учим детей разбираться в конфликтах с правовой точки зрения. С точки зрения закона. И поэтому для большинства детей это не считается стукачеством. Был даже такой случай - ко мне подошла девочка и сказала: "Я сейчас спускалась по лестнице и увидела, как девочка оскорбляет мальчика. А мальчик не может дать достойного ответа, он чуть ли не в слезах. Над ним вообще издеваются, в компьютере стирают его папки". То есть она заступалась за другого.

РЖ: И как вы поступаете?

Н.Г.: Встречаются три стороны. Наша задача - не наказать, а разобрать конфликт, узнать его причину, найти компромисс, чтобы все стороны пришли к какому-то решению, к согласию. Понятно, что проще всего - наказать кого-то. Но это проблему не решает. Мы должны быть в какой-то степени психологами (мне легче - по образованию я психолог).

Помогает разобраться в ситуации и то, что в одной связке с нами работают социальные педагоги и психологи. Сколотилась такая команда.

РЖ: А чем отличается школьный омбудсмен от социального педагога?

Н.Г.: У нас разные функции. Ставка социального педагога - в штатном расписании школы. Он работает с конкретным контингентом детей: с ребятами из неблагополучных, из социально незащищенных семей; занимается школьным питанием. Такой человек работает с детьми из группы риска, с подростками, состоящими на учете в детской комнате милиции, встречается с семьями.

А омбудсмен работает только по факту; если есть обращение. А еще мы устраиваем разные мероприятия. Например, два раза в год, в рамках Недели права, проводим открытый микрофон. Собираем определенную параллель, приходят учителя, директор, завучи. И дети могут подойти к микрофону и открыто задать свой вопрос. Очень важно учить школьников открыто заявлять о своей проблеме.

РЖ: А потом какая-то месть со стороны учителя не может последовать?

Н.Г.: Когда люди понимают, что обо всем можно сказать открыто, это сдерживает и учителей, и детей.

У нас есть и другие формы общения с детьми. Например, школьный сайт. Там можно задать любой вопрос директору школы, и он обязательно на него ответит. У меня есть свой сайт - школьной правовой службы. Там на форуме можно задать любой вопрос омбудсмену (и получить ответ).

Кроме того, я каждый день в школе, ко мне можно прийти.

Основной принцип при обращении - конфиденциальность. Я могу поговорить о проблеме с завучем (если уверена в этом человеке, в том, что не будут приниматься репрессивные меры) либо разбираюсь в ситуации каким-то другим образом. Если возникает необходимость огласить эту проблему (с согласия родителей), я это делаю.

Так было в прошлом году, когда после массового заявления всего класса и родителей мы смогли отстранить учителя от педагогической деятельности.

РЖ: Почему весь класс восстал против учителя?

Н.Г.: Там были нарушения СанПиНов: по контрольным работам, по формам работы на уроке... Учительница могла сказать: если вы так плохо себя ведете, изучайте сами учебник и пишите самостоятельную работу... Или: на уроке я ставлю тебе "два", придешь ко мне вечером на дополнительное платное занятие, я тебе поставлю "три". То есть она занималась репетиторством с теми детьми, которых сама учила. У нас в школе это категорически запрещено.

РЖ: Для того чтобы отстаивать чьи-то права, должны быть четкие правила: что допустимо делать, а что - нет. Иначе вам будет трудно что-то доказать...

Н.Г.: У нас есть свой внутренний закон, Правила школьной жизни, которые распространяются на всю школу. Эти Правила лежат в дневнике у каждого ребенка. Там прописаны права и обязанности всех участников образовательного процесса (включая родителей). На их основании ребенок может заявить учителю: извините, но вы здесь не правы.

Закон нашей школы не противоречит Уставу образовательного учреждения. Но Устав - документ, написан юридическим языком, а Правила школьной жизни доступны каждому ребенку.

РЖ: От кого поступает больше обращений: от детей, учителей или родителей?

Н.Г.: От детей и родителей. Учителя обращаются редко. Например, у нас есть учительница - мать-одиночка. Она обратилась ко мне за помощью, потому что чиновники ей не предоставляют какие-то документы для выезда за границу. Она считает, что это незаконно. И мы разбирались в этом. Я звоню в определенные структуры (в аппарат Алексея Голованя - уполномоченного по правам ребенка города Москвы), даю возможность этой учительнице бесплатно проконсультироваться с юристом; объясняю, куда можно обратиться по этим вопросам. Мы ведь только сейчас начинаем потихоньку учить людей пользоваться законодательством, знать его. Учим этому и детей. И права свои надо знать, и обязанности.

А что касается учителей, то для них обратиться к нам за помощью - значит расписаться в своей беспомощности перед детьми. Поэтому многие стараются справиться своими силами.

РЖ: Но ведь бывают ситуации, когда дети ведут себя нагло, вызывающе и учителя бессильны что-то сделать...

Н.Г.: Да, бывает. В основном жалобы учителей такие: ребенок пишет эсэмэски на уроке, в ушах плеер, наушники... Но у нас в Правилах школьной жизни четко прописано: на уроках пользоваться мобильником и какими-то другими техническими средствами запрещено. В противном случае ребенок нарушает права учителя. И наша задача - это разъяснить. Ведь дальше может последовать оскорбление учителя. А у нас в Правилах написано, что за это ученик будет наказан. Даже в законе "Об образовании" сказано, что за неоднократное оскорбление учителя, за методы психического и физического давления следуют меры дисциплинарного воздействия, вплоть до исключения. Это возможно только тогда, когда ребенку исполнилось пятнадцать лет.

РЖ: Часто ли бывают случаи оскорбления учителей детьми?

Н.Г.: Нет, это редкие случаи. В основном проблема учителя заключается в том, чтобы направить в нужное русло энергию гиперактивных детей (их сейчас очень много), суметь их заинтересовать. Им нужны другие формы работы.

РЖ: Вы часто обращаетесь за помощью в аппарат уполномоченного по правам ребенка города Москвы?

Н.Г.: Я обращалась к нему неоднократно. Например, когда решали жилищный вопрос одной девочки, которая относится к категории "тяжелобольные дети". Ее жилищные условия не соответствовали нормам, которые ей положены (ее семья - это она и мама). Но мы так ничего и не добились. Дошли до префекта и уперлись в непробиваемую стену. Префект (его фамилия Бирюков, сейчас он уже зам Лужкова) вообще произнес такую фразу: идите, мамочка, работать на стройку, там жилье дают! Сталкиваясь с властными структурами, мы оказываемся в ситуации борьбы с ветряными мельницами.

РЖ: Дон Кихоты вы, в общем!

Н.Г.: Ну да. Исходя из своего опыта, я могу сказать: легче жить по закону, чем по понятиям. И во многих случаях, если использовать то, что у нас есть, конфликтных ситуаций можно было бы избежать.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67