Многообразие демократий – от дебатов к стандартам

Спор Барака Обамы с Джорджем Бушем-младшим: взгляд из Москвы

Автор концепции «многообразных современностей» Шмуэль Эйзенштадт доводит ее до «кристаллизации и развития многообразных демократий». Ощутима ли для нас в России эта реальная политическая трудность – многообразие демократического опыта? Занимаются ли вообще в России демократией как позитивной проблемой?

Русский разговор о демократии исходно подозрителен, и вступающий в него сразу почувствует себя неловко. Предполагается, что русские либо жалуются на ее (демократии) отсутствие, либо лгут о ее наличии. Зачем, казалось бы? Считается, что русские вообще не думают, что делают, зато испытывают иррациональный страх – например, «боятся либеральных разоблачений». Многие полагают немыслимым, что в России демократия составляет предмет рационального государственного интереса и добросовестных, хоть иногда и безуспешных усилий власти. Иными словами, в России дискуссия о демократии изначально попадает в поле недоверия, сопровождающего ее до конца.

Из-за этого и дискуссия не складывается. В ней недостает критики собственно демократического опыта России. Ее участники ведут желчные споры о власти, где тема демократии выглядит производной, – считают, что «никакой демократии нет», но она появится «после взятия нами власти». Естественно, при этом интерес к собственно демократическому опыту сторон отсутствует. В особенности же страдает атмосфера универсализма обсуждаемых ценностей. Полемисты отказывают друг другу в праве на общезначимый статус, однако сами вещают именем универсалий. Легко посчитать это недостатком самих экспертов. Не это ли имел в виду президент Дмитрий Медведев в своей недавней статье, сетуя на «низкое качество общественных дискуссий и критических выступлений»? Но что если недостаток полемики – это недостаток самого опыта?

Демократический опыт усваивается только путем его критического анализа. Но критика, даже радикальная, требует признания предмета существующим. Отрицание опыта российской демократии столь же опасно для нее, как и апологии.

Общество и государство – игра с нулевой суммой?

Главная проблема российских трактовок отношений государства и общества – это философия «игры с нулевой суммой». Издавна в России принято их описывать по схеме «либо – либо». Больше общества – меньше государства, меньше общества – больше власти. Демократия со времен русских народников видится в России как ослабленное государство. А еще лучше – государство наказанное («покаранное народом»).

Методология такой полемики выдает популистскую схему. Естественное предположение, что в процессе демократизации участвуют все группы, а не только субъективно-демократические, обычно объявляется ересью. Ересью считают и то, что государство и лояльные ему силы заинтересованы в демократизации. Отвергается обсуждение частичных продвижений, успехов и неуспехов демократии, в особенности же интересов, стоящих за теми или иными ее сценариями. Итогом становится необсуждение – отсутствие критической проработки опыта, приобретаемого общественными и государственными участниками строительства демократии.

В целом надо сказать, что популярная в России гипотеза, будто для развития гражданского общества необходимо нарочито ослабленное и неавторитетное государство, не является демократической концепцией. Эйзенштадт считает равно опасным допускать «репрессивное регулирование гражданского общества государством или узурпацию государства сильным гражданским обществом». Пароль Путина и Медведева – сильная демократия. Но для нее необходима чувствительность и отзывчивость государства к плюралистическим сигналам со стороны общества. Нехватка чувствительности к плюрализму вынуждает последний к созданию монопольных зон в общественной сфере и ведет к ее фрагментации. В обществе появляются претенденты на квазигосударственную легитимность, создающие субституты власти, коррумпирующие ее институты. (Нечто подобное протекало в Российской Федерации во второй половине 1990-х годов.) База демократии в этом случае ослабеет, а в общественном мнении доминирует все то же русское народничество – коктейль из популизма и нигилизма, глубоко антилиберальный по сути.

«Идеология демократии» против демократии

Спор о демократии в России сегодня избыточно сосредоточен вокруг ложной дилеммы «заимствованное – суверенное» и «западное – свое». Замечу, что сама по себе идея переноса демократических институтов не является либеральной идеей. Она может быть и идеей колониальной. Спор о приоритетах демократии в России ведут у демонстрационных стендов западных политических систем. Отобранные образцы носят избирательный и упрощенный характер. Такой спор – спор о пропагандистских муляжах с вкраплениями туристских впечатлений дискутантов – ничтожен, вторичен. В силу ничтожности он растворяется в пропагандистском контексте бушизма, с идеями «демократии, распространяемой из мирового центра» и «самой великой демократии в истории». Легко заметить, что ни один из этих концептов не принадлежит к либеральной традиции, да и несовместим с ней. Барак Обама справедливо именует бушизм «ригидной идеологией и дисфункциональной политикой Вашингтона, спроецированной за рубеж» и добавляет: «идеология, которая неспособна определять время, не годна для определения событий в других странах».

Тем не менее именно в силу провинциальности российские дебаты о демократии попали в контекст попыток унифицировать демократическую модель с целью ее распространения. Но унифицированная демократия – всего лишь колониально-репрессивная идеологема. «Мы получили политику страха, основанную на том, «лоялен» ли ты или нет Белому дому… – осуждает американскую политику американский президент – Мы получили лишенную гибкости идеологию двадцатого века...»

Унификация против многообразия опыта

Несколько нелепо доказывать само многообразие демократического опыта. Хотя бы потому, что никто не станет спорить с тем, что демократии Японии, Индии, России, Испании и Соединенных Штатов крайне отличаются друг от друга. Все они «суверенны», все базируются на местных (иногда очень давних и уникальных, как в Индии или США) сочетаниях общинности и плюрализма. Я хочу перевернуть проблему: кому и зачем вообще понадобилась политика «единообразной демократии» – откровенно противоречащая многообразию последней? Политика монополизации стандартов и их контроля, то есть присвоения одной страной «глобальной компетенции», реальной глобальной власти. И мы все знаем эту страну.

«Я вижу опасность в том случае, когда правительство Соединенных Штатов или любой другой страны считает, что можно просто взять и навязать свои ценности другой стране, с совершенно отличной историей и культурой» (Б.Обама. Из интервью BBC, 02.06.2009).

Политика Буша внесла деструктивный военно-силовой акцент в тематику распространения демократии. Либерализм, применяемый как наказание к «недисциплинированным» режимам, невольно приобрел несвойственный ему репрессивный привкус. «Распространяемая демократия» – не работает. В силу самой своей природы она нуждается как минимум в управлении извне (а в иракско-афганском случае – с добавлением военной силы). Это военно-руководимая демократия.

Многообразие демократий и согласование стандартов

Теперь, когда с уходом Буша версия «единой демократии для всех» отменяется, как быть с реальным разнообразием демократического опыта? Как быть с новыми государствами? Как быть со старыми государствами, меняющими формат своего развития? Как работать со всем этим пестрым пространством, то демократическим, то младодемократическим, то недемократическим вовсе – где все градации спорны, а обиды реальны и всякий раз вызывают бурную полемику?

Здесь опять-таки легко и приятно сослаться на президента Обаму. Выступая прошлым летом в парламенте Ганы, он сказал: «Суть демократии в том, что каждая страна сама определяет свою судьбу». Но при этом справедливо заметил: «Мы обязаны поддерживать тех, кто действует ответственно, и изолировать тех, кто этого не делает». Собственно в этом есть потенциал нового подхода к проблеме стандартов. Крах имперского унификаторства в стиле Буша-младшего не означает, что универсализм демократии можно забыть. «Демократия, верховенство закона, свобода слова» являются не западными, а универсальными общечеловеческими ценностями. В некоторых странах... вопрос о правах человека, несомненно, стоит довольно остро, однако есть универсальные принципы, которые они (эти страны) могут принять как часть своей национальной идентичности». С одной стороны, Россия противостоит любым попыткам «силовой централизации» и унификации многополярного мира под предлогом «распространения демократии», с другой – Россия настаивает на совместной выработке инклюзивного набора стандартов государственности для современного мира. Стандартов современной – демократической – государственности.

Мы в России настаивали, чтобы проигравший выборы президент Молдовы Воронин ушел, а не цеплялся за власть, используя околоконституционные интриги. Мы настаиваем, что украинская власть не смеет тянуть страну в НАТО, пока большинство граждан Украины не приняли решение об этом путем демократических процедур на базе Конституции Украины. Мы воспрепятствовали военной силой грузинскому президенту Саакашвили «очистить» Южную Осетию от осетин. То есть Россия уже сегодня добивается соблюдения демократических стандартов от других суверенных стран. Такая политика должна быть готова к честному анализу любой чужой суверенной демократии так же, как и к самокритике. Совместно вырабатываемые, стандарты создадут легальную международно-правовую основу и для взаимной критики, и для обмена опытом среди многообразных демократий.

Тезисы выступления на Ярославском форуме

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67